Глава 23

Когда Энни наконец добралась до больницы, то припарковалась на двойной желтой линии, и бросила машину, не заботясь, что ей выпишут штраф. Ей нужно как можно скорее увидеть Джона. У него была сестра, но она умерла в прошлом году. Энни теперь для него самый близкий человек. Она бросилась в отделение неотложной помощи и спросила о нем.

— Кто вы?

— Я его дочь.

Энни чувствовала себя ужасно. За один день она трижды откровенно солгала, но ее просто не пустят, если сказать, что она его друг, а Энни не могла этого допустить. Она не могла вернуться домой, не убедившись лично, насколько он плох. Она дала регистратору данные Джона, чтобы его записали, а затем сообщила свои. Приятный мужчина улыбнулся и даже не поднял бровь, когда Энни назвала адрес Джона — церковный приход. Он указал на жесткие синие пластиковые стулья.

— Вы можете подождать здесь или пройти в комнату для родственников. Решайте сами. Я бы на вашем месте пошел в комнату родственников. Там более удобные стулья, и конечно спокойнее.

Энни по опыту знала, насколько жесткими бывают эти синие стулья, но решила рискнуть. Не хотела, чтобы ее упрятали и забыли в комнате родственников; если Джона повезут в реанимацию или в операционную, она обязательно увидит.

— Спасибо, я подожду здесь. Можете передать ему, что я приехала?

— Я скажу медсестре.

Энни пошла и села на стул лицом к выходу. Она достала свой телефон, чтобы посмотреть, не пытался ли Уилл ей перезвонить, и поняла, что телефон разряжен. Засунув его обратно в карман, Энни решила, что позвонит Уиллу снова, как только узнает, что происходит. Сумочку и кошелек она оставила в машине, а мелочи для телефона-автомата у нее с собой не нашлось.

Спустя, казалось, целую вечность врач позвала ее по имени, и она встала и прошла в кабинет.

— Боюсь, у вашего отца случился серьезный сердечный приступ. Нам пришлось его реанимировать, когда он поступил в отделение.

Энни почувствовала, как горячие, соленые слезы наполняют ее глаза, и врач потянулась и взяла ее за руку.

— Но нам удалось стабилизировать его состояние. Скоро мы переведем его в интенсивную терапию, а пока не хотите посидеть с ним?

— Да, пожалуйста. С ним все будет в порядке?

— Боюсь, пока говорить об этом рано. Это был довольно тяжелый сердечный приступ. Следующие двадцать четыре часа будут решающими.

Доктор провела ее в палату в конце отделения. Энни могла по памяти перечислить палаты, в которых она побывала в качестве пациента. Их было так много. Она удивлялась, как Уилл справлялся со стрессом и душевной болью. Доктор отошла в сторону, чтобы пропустить ее внутрь. Она увидела лежащую на кровати хрупкую фигурку, подключенную почти ко всем аппаратам в комнате, и разрыдалась. Доктор похлопала ее по плечу и оставила одну. Энни вытерла слезы рукавом, затем подошла к кровати и наклонилась, чтобы поцеловать Джона в лоб. Он выглядел таким серым. Она села на стул рядом с кроватью и нежно обхватила пальцами его руку.

— Я здесь, Джон, и с тобой все будет хорошо. Поспи, и тогда тебе станет намного лучше.

Энни сидела, наблюдая за тем, как поднимается и опускается его грудь, и все это время молила Бога позаботиться о своем верном слуге.

***

Кэти съела свой пирог и как раз запихивала в рот последний пончик с джемом и кремом, когда Джейк подъехал к дому престарелых. Он посмотрел на нее, и Кэти пожала плечами.

— Девушка должна есть. Ты сможешь полакомиться своим, когда вернешься. Если не будешь там сильно тянуть, он может быть еще теплым.

— Ты не зайдешь?

— Я сказала, что составлю тебе компанию, а не буду делать за тебя твою чертову работу.

Джейк покачал головой и вышел из фургона.

— Не смей есть мой торт.

— Разве я бы с тобой так поступила?

Хлопнув дверью, он подошел к входу и пробормотал:

— Да, черт возьми, легко.

Администратор и медсестра встретили его у двери.

— Извините, что вызвали вас. Я Андреа Уоллис — медсестра, отвечающая за начавшуюся смену.

Джейк посмотрел на часы над стойкой регистратуры. Еще не было и половины пятого. Если он считал, что его рабочее время оставляет желать лучшего, то ее рабочие часы и вовсе ужасны.

Она объясняла, что произошло, и он кивал, слушая.

— Значит, Колин часто гуляет сам по себе и пользуется поездами?

— Да.

— Но обычно он возвращается к четырем часам. Иногда поезда опаздывают, вы же знаете, как это бывает.

— Мы уже поговорили с персоналом на станциях Грейндж и Ульверстон, и это не так. Они нам очень помогли. Сказали, что подготовят записи камер видеонаблюдения, чтобы офицер мог просмотреть время, когда Колин садился на поезд и где он выходил.

Джейк был впечатлён. Теперь в его списке на одно дело меньше.

— Что-нибудь случилось, что расстроило Колина? Каково его психическое здоровье в данный момент?

— Ну, сегодня утром к Колину приходили, что довольно неожиданно, потому что у него нет семьи, о которой мы бы знали. Его никогда никто не навещает.

— Каким он был после этого визита?

— В порядке, он выглядел как обычно. Очень бодрым и счастливым. Он не склонен к депрессии. Колин не принимает никаких лекарств, кроме сердечных таблеток и обезболивающих для коленей, которые иногда доставляют ему некоторые проблемы.

— Могу я взглянуть на его комнату? Понимаю, это покажется смешным, и я не намекаю на то, что вы этого уже не сделали, но должен спросить. Проверил ли персонал все здание: туалеты, ванные комнаты, комнаты других жильцов, кухни, сады, чтобы убедиться, что он не находится в одной из них?

— Да, все здание обыскали. В данный момент двое сотрудников проверяют сады. Я также проверила камеры видеонаблюдения, и он не возвращался через главные двери. У нас есть только его выход.

Андреа провела его в комнату Колина. Джейк надеялся, что старик свернулся калачиком в своей постели и крепко спит. Он вошел вслед за медсестрой и чуть не застонал. Колина определенно не было в его аккуратно заправленной постели. Джейк посмотрел на винтажные цирковые эстампы на стене и заметил коробку на прикроватной тумбочке. Он поднял ее и снял крышку, обнаружив стопку черно-белых фотографий. Заинтересовавшись, он начал их просматривать.

Снимки выглядели очень хорошо, учитывая их возраст, и он улыбнулся, увидев фотографии циркового шатра с вереницей клоунов снаружи. На следующей фотографии присутствовали только два клоуна, и она выглядела гораздо четче. Что-то в ней было такое, что заставило Джейка задуматься. Он уставился на изображение. Почему она показалась ему такой знакомой? И тут он понял, что именно показалось ему знакомым. Он набрал номер Уилла на клавиатуре рации и стал ждать ответа.

— Говорите.

— Это Джейк. Я нахожусь в доме престарелых «Мидоу Филд» в Грейндже. Есть кое-что, на что тебе стоит взглянуть.

— О чем ты говоришь? Джейк, у нас три трупа в морге. У меня нет времени на поездку в Грейндж.

— Ну, думаю, тебе лучше найти время, потому что я только что нашел несколько старых фотографий в одной из спален жильцов, и на них клоун в точно таком же костюме, как и на твоем последнем трупе.

— Уже еду.

Медсестра смотрела на него с открытым ртом, все краски исчезли с ее лица.

— Черт, это не тело Колина — простите, я не так выразился. Обнаружен труп в костюме, похожем на тот, что на этой фотографии. Это молодой парень.

— О, слава Богу. О нет, я не это имела в виду. Конечно, ужасно, что кто-то умер, но я чувствую облегчение, что это не Колин.

Джейк понимал, что она хотела сказать. Он просто хотел бы знать, что все это значит. Он подошел к окну, выходящему на автостоянку, и постучал в него, чтобы привлечь внимание Кэти. Она подняла руки вверх и указала на бумажные пакеты, все еще лежавшие на приборной панели, что заставило его улыбнуться: совесть ей не позволила. Джейк пригласил ее войти, но она покачала головой, и он набрал ее номер на рации.