– Ну как же, насколько я знаю, там тоже народ восстал против новой власти в Москве, когда развалился Советский Союз! – подзадорил сын.
– К сожалению, как я понял, ничего ты не знаешь! – вздохнув, сказал отец, – Так слушай! Еще задолго до развала Советского Союза, с началом перестройки в Чечне националисты, чувствуя слабость Кремлевской власти, подняли голову. Цель у них была -выход из состава СССР и создание независимого государства Ичкерия. В республике начался беспредел, а официально – двоевластие. С одной стороны, Джохар Дудаев*, который возглавил националистов, с другой – Советская власть. Ну, а уж когда в Москве произошли августовские события девяносто первого года, в Чечне начались захваты административных зданий, убийства, грабежи. Осенью этого же года Дудаев объявил себя президентом Чечни. А после распада Советского Союза, новой Российской власти, по-моему, было не до Чечни, своих проблем хватало. Поэтому решили – пусть Дудаев сам наведет у себя в республике порядок, а там посмотрим.
Отец сделал паузу и посмотрел на сына. Тот внимательно слушал.
– Так вот, – продолжил он, – Вывели российские войска, оставив все оружие новой чеченской власти, хотя, честно, большая часть оружия уже была захвачена. Начиная с девяносто первого по декабрь девяносто четвертого года, это, так называемое, непризнанное ни кем, «государство» «развивалось», а по сути дела там процветало похищение людей, работорговля, со всего мира туда стали стекаться отморозки. Одним словом, оно было как чирей на заднице России.
Он замолчал:
– Я еще Вас не утомил своим рассказом?
– Нет, папа, очень интересно! Продолжай! – сказал с интересом сын.
– Тогда давайте еще по капельке, – сказал отец и налил всем немного в рюмки.
– Так вот, – продолжил он, выпив, – Сколько бы чирей не болел, его все равно надо ликвидировать. Так и с этим беспределом в Чечне. Новая Российская власть, бесконечно терпеть такой «бардак» у себя на Кавказе не могла, да к тому же и народ в Чечне устал от этих беспорядков. Летом девяносто четвертого года в республике, по сути дела, началась гражданская война между дудаевцами и несогласными с такой властью. Конечно, Россия поддержала противников Дудаева, и в декабре девяносто четвертого года для наведения порядка в Чечню были введены Российские войска. Я ничего не буду говорить о боевых действиях наших войск, пусть это останется на совести тогдашнего руководства. Офицеры, солдаты и матросы честно выполнили свой долг. Ты же помнишь, Ваня, как вечером седьмого января девяносто пятого года десантно-штурмовой батальон нашей бригады был поднят по тревоге и отправлен в Чечню?
– Я хоть и маленький был, но помню, тогда еще все за праздничными столами сидели, Рождество отмечали!
– Да, много полегло тогда русских ребят в этой войне, я думаю, точно никто не скажет сколько, только в нашей бригаде морской пехоты не вернулось шестьдесят шесть человек.
Отец плеснул себе в рюмку коньяка и молча выпил.
– Войска свою задачу выполнили, – продолжал он, – К лету девяносто пятого установили, хоть и шаткий – контроль над территорией Чечни, боевые действия по сути дела прекратились. Начали восстанавливать города и села. Так нет же, бандиты начали действовать другим путем, стали устраивать теракты, самый громкий в Будённовске, Кизляре, нападали на наши гарнизоны.
Несмотря на то, что в апреле девяносто шестого года был ликвидирован Джохар Дудаев, к лету, когда часть наших войск уже была выведена, бандиты вновь захватили Грозный, Гудермес, Аргун. После этого, в конце августа девяносто шестого года было подписано соглашение в городе Хасавюрт между бандитами и представителями Российской власти, где, по сути дела, все успехи наших войск были уничтожены простым росчерком пера. Одним словом, наши представители подписались под тем, что Россия проиграла эту войну. Это был ПОЗОР!!!
Сказав это, он сжал зубы и слегка ударил кулаком по столу:
– Но пусть с этим разбираются историки, почему так произошло, было это предательство или просто очередная глупость не далеких в нашем правительстве людей. Жалко только простых русских офицеров и солдат, да ни в чем не повинных мирных жителей. Бандиты торжествовали, на долгие три года республика Чечня погрузилась в средневековье, в худшем смысле этого слова. Она стала не просто чирьем на теле России, а гнойным нарывом, который прорвался в августе девяносто девятого года.
Он замолчал. Жена, поставила на стол чашки.
– Попейте чайку, передохните немного, – сказала она, наливая чай, – Вон пирожные на тарелке, никто не дотронулся.
Отец с сыном принялись за чай.
– Ваня, а я тебе рассказывал, какая у меня встреча произошла буквально накануне второй чеченской войны? – спросил отец, ставя кружку на стол.
– Нет, не помню. Но ты мне еще про вторую чеченскую не рассказал!
– Я думаю, что эта встреча предопределила мою дальнейшую судьбу, в том числе и на второй чеченской войне.
– Расскажи!
Отец, не спеша отодвинул недопитый чай и начал рассказ:
– Случилось это в начале июля девяносто девятого года, мы тогда жили, ты помнишь, в поселке Спутник в Заполярье.
Как раз отыграли учения «Запад-99» с высадкой на полуострове Рыбачий, поставили технику в боксы, большинство офицеров было отправлено в отпуска, в том числе и я. Лена, ты помнишь, я еще несколько дней ждал, пока тебя в отпуск отпустят? – спросил он у жены.
Конечно, помню, – подтвердила она.
– Так вот, как-то вечером смотрю, сосед несет пакет. Я его в шутку спрашиваю: «Что, грибы несешь?», так как грибов в это время еще, как правило, нет. Он открывает пакет, а там и на самом деле грибы. Я, конечно, удивился, а сам думаю: «Ну, завтра с утра в сопки поеду, все грибы мои будут!» У меня в то время мотоцикл был «Минск». Утром прикрепил на багажник мотоцикла «майдан», это я так короб трехведерный из фанеры с крышкой называл, положил в него ведро пластмассовое и поехал за грибами. День был солнечный, теплый. Уехал в сопки в сторону полуострова Рыбачий километров на десять-пятнадцать. Рабочий день, вокруг никого. Поставил мотоцикл и пошел пешочком искать грибы. Ходил-ходил, в одном месте, в другом, нет грибов. Солнце уже за полдень перевалило, иду я вдоль бурной горной речки, поднимаюсь вверх, смотрю в сторону, где березка карликовая, да ягель растет, может хоть какой-нибудь завалящий гриб попадется, домой-то без добычи возвращаться стыдно. Вдруг, слышу: «У тебя закурить не найдется?!» Я от неожиданности чуть ведро не выронил. Поворачиваю голову в сторону, откуда раздался голос, и вижу, прямо по центру горной реки на большом плоском камне, вокруг которого белеют водяные буруны, полулежит, опершись на правую руку, согнутую в локте человек. Я понимаю, что в это время здесь не должно быть людей, да и добраться сюда пешком не просто. Но реально вижу, что здесь, сейчас, передо мной на камне лежит живой человек. Одет он был в длинный, выгоревший на солнце до белизны, брезентовый дождевик. На ногах обычные резиновые сапоги. Капюшон дождевика, наброшенный на голову, скрывал лицо почти полностью, за исключением длинной белой бороды. «Табачком не богат?!» – опять задал он вопрос. После того как прошло первое замешательство, я ответил: «Извини, дедушка! Ничем помочь не могу! Недавно бросил!» Я и на самом деле несколько месяцев назад бросил курить. «Что, по грибы пошел?» – опять спросил дед. «Да вот решил посмотреть, может, найду чего. Зря только целый день проходил, ничего нет!» – ответил я. А дед мне: «Рано еще, ты недельки через две приходи!» «Хорошо, дедушка!» – сказал я. Собрался уже попрощаться с ним, но тут меня, как будто, взгляд его из-под капюшона пронзил. Сделался я весь как ватный какой-то. Даже речка шуметь перестала, а я четко так слышу: «Иди с Богом! Все у тебя будет хорошо!» Я только и мог, что непослушными губами вымолвить: «Спасибо, дедушка!» Повернулся и пошел как в тумане вверх по берегу речки. Пройдя полсотни шагов, немного очухался. Смотрю, плоскогорье начинается, и речка здесь уже течет медленнее. Невдалеке брод, через который проходит старая накатанная дорога. Я вышел на дорогу и не поверил своим глазам. По центру дороги, во мху, метрах в пяти от меня, красовался гриб. Не просто гриб, а гриб-великан, красавец, шляпка рыжая, ножка белая. Я подошел, поставил ведро, достал нож, встал перед грибом на колени и залюбовался. Даже резать его жалко. Срезал под самый корешок. Хотел положить его целиком в ведро, а он не входит. Пришлось шляпку от ножки отрезать, да еще пополам ее разрезать, а то в ведро не входила. Посмотрел, и шляпка, и ножка – чистые, не червивые. Ножка – во! – и он, сделав пальцами круг, показал, какой толщины была ножка.
