Узнав о том, что её сын находится в больнице, Вера примчалась вместе с Ёфой, хотя у той рабочий день, в общем, закончился. Насколько успел узнать Глеб, конец трудового дня здесь – святое. Это не Япония или Корея, где переработки считаются почетным занятием. Мол, вон как человек для своей компании старается! Готов даже спать на своем месте! Тут правила другие. Но Ёфа считала себя, видимо, уже членом семьи, потому и приехала, чтобы не оставлять хозяйку, как вежливо называла Веру, в беде.
Впрочем, никакой беды и не оказалось. Полиция уже опросила свидетелей, посмотрела камеры видеонаблюдения и поняла: произошел несчастный случай. Один ротозей пялился на чайку (можно подумать, птиц никогда не видел!), а второй – на экран своего смартфона. Вот и встретились два одиночества, после чего пеший на ограждение упал, а второй – в реку. «Но хорошо, что ваш сын оказался благородным человеком и бросился спасать велосипедиста», – сказал один из полицейских на прощание. Эти слова Глебу перевела всё та же Ёфа.
Вера извинилась за своего сына, он тоже сказал «I'm really sorry about what happened», и на этом инцидент был исчерпан. Врач сказал, что Глеб может отправляться домой – он в госпитализации не нуждается. А вот «тот господин пробудет здесь ещё сутки», – пояснил медик.
– Можно мне его навестить? – спросил Глеб, в качестве переводчика привлекая Ёфу, которая была только рада помочь.
– Приходите завтра утром. Мы вкололи господину Сквейгору успокоительное, поскольку он оказался человеком весьма впечатлительным. Теперь он отдыхает.
– А как его здоровье?
– Всё хорошо. Небольшое переохлаждение, речная вода побывала в легких, но в целом удовлетворительное, – сообщил доктор и откланялся.
– Пойдем домой, сынок? – спросила Вера.
– Да, конечно, – ответил Глеб, про себя твёрдо решив завтра же посетить господина Сквейгора, чтобы извиниться перед ним. Ладно, что спас, так ведь чуть не утопил его, засмотревшись на чайку. А если бы тот человек утонул? Представив это, парень аж вздрогнул.
– Что с тобой? – спросила тут же Вера.
– Да подумалось…
– Хорошо, всё будет хорошо, – улыбнулась мать. – Конечно, не с этого стоило начинать свою жизнь в Норвегии, но главное – обошлось.
– Ты думаешь, у меня здесь началась новая жизнь? – спросил Глеб.
– А разве нет? Или ты хочешь вернуться в наш бывший город?
– Что-то не тянет совсем, – признался сын.
– Вот и меня. В тот раз, когда приезжала, чувствовала себя ужасно. Эти убогие домишки, напряженные лица. Странно: двадцать лет назад было так же, и теперь ничего не изменилось. Вокруг полным-полно иномарок и магазинов, и вроде бы люди должны жить счастливо. Но лица такие, словно все под какой-то страшной угрозой ходят. Не понимаю.
– Я бы мог объяснить, да зачем?
– И правда, – улыбнулась Вера. – Вот приедем домой, примем с тобой грамм по двести. Для «сугреву», как раньше говорили.
– Как ты думаешь, а этот господин Сквейгор в суд на меня не подаст? Ну, что я его опрокинул, – спросил Глеб. – А то ещё визу аннулируют, из страны вышлют.
– Не волнуйся. У меня прекрасные адвокаты. Да и с чего вдруг ему с тобой судиться? Ты же слышал полицейского: велосипедист должен быть внимателен во время движения, а этот телефоном увлёкся. Пусть спасибо скажет, что жив остался.
– Наверное, ты права, – ответил Глеб.
Бонусная глава
Когда я попросил Катю «сходить за последним», она посмотрела на меня подозрительно.
– Ёжик, у нас уже три лапочки-дочки. Уверен, что ты на четвертом не остановишься?
– Клянусь.
– Смотри, иначе потом мне придётся, – и она делает жест, словно в воздухе отсекает что-то ножницами.
– Что, вот прямо так и сделаешь? Я же тогда не смогу тебя любить по-мужски, – прижимаюсь к ней нижней частью тела (дело происходит в супружеской постели).
Воробышек смеется.
– Дурачок необразованный! Никто не собирается тебе бубенцы отчекрыживать. Я про семенные канатики.
– Так, может, это тебе их надо… того самого? – бурчу якобы недовольно, хотя на самом деле только делаю вид.
– Не имеешь права. Я – мать-героиня. И потом, вдруг у меня в будущем появится ещё один муж? Ведь я ещё молода и стройна, местами даже упруга, потому…
Договорить она не успевает, потому что я принимаюсь её щекотать в самых неожиданных местах. И наша возня заканчивается глубоким поцелуем, после которого я, чтобы не откладывать дело в долгий ящик, принимаюсь за реализацию плана под условным названием «Великолепная четвёрка». В первые три раза у меня получались только девчонки. Сначала Леночка, за ней последовали Машенька и Лизонька. Правда, поскольку мы живем в Бельгии, они соответственно Хелен, Мари и Лиззи. Я не люблю эти сокращения, потому дома зову их по-русски. Так вот, мысль о том, чтобы жена мне родила наследника, не покидает. Понимаю: Катюше очень непросто будет рожать в четвертый раз. Но если уж и тогда девочка будет… Что ж, придётся мне утихомириться.
Я же всегда мечтал о большой семье. Вот нас уже пятеро, и живем мы в большом доме на окраине Брюсселя, куда переехали десять лет назад и нисколько не жалеем о том, что оставили унылую провинцию. Здесь приобрели автомастерскую, прошли с супругой обучение, и теперь уже который год неспешно ремонтируем машины. А чтобы создать хороший коллектив, набрали на работу своих соотечественников, которые прошли строгий отбор. Мне нужны были такие, какие у нас с Максом трудились когда-то: надежные, сообразительные, уважительные. Словом, хорошие парни.
Все эти годы Катюша мне помогала, как могла, но после второй дочки, правда, у неё забот прибавилось, потому пришлось местного специалиста по финансам и налогам, – симпатичную даму за сорок лет (моложе Воробышек мне брать на работу настоятельно не рекомендовала – мол, уйдет в декретный отпуск, как я, и снова будешь искать замену), – возвести в ранг моего первого заместителя. Почему нет? Это в России если начальник мужчина, то и первый зам у него будет мужик, и второй, третий и так далее, и лишь где-нибудь в самом конце списка может затесаться дама. Здесь всё иначе. Эмансипация.
Жизнь наша стала размеренной и спокойной, и такой была до того дня, как к нам в автомастерскую не заехал автомобиль. Вроде бы с виду ничем не примечательный – обычное «Вольво» примерно двух-трёх лет, не лимузин, конечно, но вполне тачка для респектабельных господ. Я как раз курил за углом (там оборудовал для поклонников никотина огороженную площадку), выглянул и… обомлел.
Тот, который вышел из правой двери (пассажирской), показался мне очень знакомым. Я, затягиваясь и не понимая, отчего так разволновался вдруг, начал вспомнить, где видел этого симпатичного господина. Кого же он мне напоминает? Может, одного из клиентов? Или поставщиков? Я снова выглянул. На этот раз приезжий развернулся ко мне лицом, и я обмер: это же Глеб!
А рядом с ним кто? Второй мужчина был с аккуратно подстриженной бородой и усами, намного старше, довольно симпатичный и крупный телосложением, хотя и среднего роста. У него оказалась внешность типичного скандинава – русые светлые волосы и, кажется, голубые глаза. Одеты же они оба были по-походному, то есть в ботинки, джинсы, толстовки с капюшонами, поверх них – пухлые жилеты с высоким воротом.
Докурив, я вышел из своего укрытия и пошёл в офис. Те двое уже зашли туда, и я несколько секунд постоял перед входом, собираясь с духом, чтобы войти. Когда зашел, девушка, которая работает у нас на ресепшене, проговорила:
– А вот и господин Серж, владелец нашей автомастерской!
Гости разом повернулись ко мне. Тот, с бородой, посмотрел и улыбнулся, поскольку здесь полагается быть вежливым и позитивным, а второй – это был Глеб, вне всякого сомнения! – глянув на меня, сначала нахмурился, затем его губы тоже растянулись в улыбке. Я же постарался сохранить невозмутимое выражение лица. Чего мне это стоило!
– Здравствуйте, господа, – сказал я. – Чем можем вам помочь?
– Добрый день, – сказал бородатый по-английски с сильным скандинавским акцентом. – Меня зовут Фроуд Сквейгор, а это – мой партнер, Глеб Харкет. У нас, кажется, сломалась машина. Вот уж не ожидал такого от двухлетней «Вольво»… – мужчина продолжил говорить, он оказался по этой части большой спец и мог, кажется, не замолкать часами. Всё бормотал что-то про надёжность «Вольво», которая оказалась слишком преувеличенной, а они вот путешествуют по Европе, хотели всюду побывать, но теперь неизвестно, получится ли… И в конце вдруг сообщил, что они две недели назад обвенчались в лютеранской кирхе Уллерн, что Осло на улице Holgerslystveien. Последнее слово он произнес по-норвежски, поскольку даже на английский такое перевести трудно.
