Я аккуратно снял сапоги, и прямо в носках потопал к месту работы. Открыл дверь и начал всматриваться, что не так. Постепенно сверху добрался до низа, и оказался стоящим на коленях. Голова была опущена почти до пола, мой худой зад торчал над ней, выпирая вглубь квартиры. Одной лампочки под потолком оказалось мало, и я всё никак не мог разглядеть причину поломки.
– Что, солдат, дрочим потихоньку на сослуживцев? – Вдруг сказал офицер, а я даже не заметил, как он подошел ко мне сзади.
Я сильно вздрогнул и, пока резко выпрямлялся, больно ударился головой о круглую ручку. Ойкнул, развернулся и с испугом снизу вверх посмотрел на лейтенанта. Я совершенно растерялся, стало страшно. Что ему ответить?!
– Ты что, пидор? – Продолжал офицер внезапный «допрос».
– Товарищ лейтенант, – промямлил я.
– Я задал вопрос, боец! – Виталий был неумолим.
– Я случайно, я больше… не буду... – мне стало так неприятно и страшно, что я готов был почти расплакаться, всё так же стоя на коленях и взирая на лейтенанта, который возвышался надо мной со строгим и неприступным видом.
– А если в роте узнают? Хочешь, чтобы тебя вся рота ебала?
Тут я почти не выдержал. Подбородок предательски задрожал, глаза увлажнились. Мгновение, и я разрыдался бы. Так меня никто никогда не унижал.
– Ладно. Я никому не скажу, – смилостивился Виталий, – но при одном условии.
В моей душе затеплился огонек смутной надежды. Правда, совсем непонятно было, что за условие такое, но я был готов согласиться на что угодно.
– Короче, сделаем так. Я никому не говорю, но трахаю тебя сам. Только я, и больше никто. Все понятно? – Сказал лейтенант. У меня по спине словно ледяной ветерок пробежал. Кровь отхлынула от головы от услышанного и во рту пересохло. Несколько секунд я молчал, словно молнией пораженный, потом выдавил из себя обреченным шепотом:
– Понятно…
– Не слышу! Отвечать по уставу! – Рявкнул Виталий.
– Так точно, товарищ лейтенант! Всё понятно! – Отчеканил я, всё так же не вставая с колен.
На лице лейтенанта изобразилось удивление. Кажется, он сам не ожидал, что я так быстро соглашусь. Видимо, рассчитывал на более длительное и серьезное сопротивление, а тут вдруг крепость сдалась после первого же пристрелочного выстрела.
– Хватит тут возиться. Пойдём ужинать, – сказал Виталий и первым прошел на кухню. Поднявшись, я отряхнул штаны и на ватных ногах последовал за лейтенантом. Мне по-прежнему было не по себе. Страшно и волнительно. Но самое удивительное в том, что перспектива стать «девушкой» Виталия меня почему-то немного возбудила. Я даже ощутил шевеление в штанах. Мой член набух немного от одной мысли о том, что ожидает мое тело впереди. Это было сладко и очень волнительно. Кажется, совсем скоро мои фантазии впервые воплотятся в реальность, и я наконец избавлюсь от ощущения собственной ущербности, вызванного статусом девственника.
Ужинали молча. Виталий достал из холодильника ржаной хлеб, сиз шкафчика рыбные консервы, ловко открыл их, затем выложил содержимое в глубокую тарелку, поставив её на маленький столик, который хотя и был крохотным, но занимал треть кухонки. Затем к пище присоединилась из морозилки бутылка водки. Лейтенант налил мне треть граненого стакана (я так понял, рюмок в его скудном жилище не водилось), себе чуть поменьше.
Увидев эти алкогольные приготовления, я тихо сказал:
– Пить не буду.
– Давай, пей. Не в твоих интересах сейчас выпендриваться, – грубо ответил Виталий.
А я ведь прежде водку-то пробовал один разочек на выпускном. Помнится, пригубил, да и поставил пластиковый стаканчик обратно: гадость страшная на вкус и воняет противно – спиртом, прямо как на опытах, что мы проводили на уроках химии. Но приказ есть, его обязательно следует выполнить – так нас стали обучать с первого дня в армии.
Я опрокинул водку в себя, проглотил, поперхнулся и закашлялся. Пить ведь не умею совершенно! Несмотря на это, лейтенант тут же налил вторую порцию, опять пододвинул мне стакан, на сей раз молча. Я послушно выпил. Вторая пошла чуточку легче, водка не перехватила дыхание, хотя по-прежнему была противной.
– Не бойся. Я же сказал, что никто про тебя не узнает. Знаю только я. Понял? – Строго, но уже с какими-то чуть более мягкими нотками в голосе спросил Виталий.
– Так точно, товарищ лейтенант. Понял.
С этого момента я стал чувствовать, как постепенно с моим телом творится что-то странное. Кухня, её предметы, сам Виталий стали словно зыбкими, в голове зашумело, тело размякло, ладони от влажных и холодных стали сухими и горячими. Я посмотрел на командира, который пребывал словно в легком тумане, и спросил:
– Вы меня бить не будете?
– Не буду, – помотал головой Виталий. – Только трахать. Тебя имели когда-нибудь?
Я, краснея, чуть заплетающимся языком ответил:
– Нет ещё, товарищ лейтенант.
– Вот как? Так ты у нас девочка-целочка! – Засмеялся лейтенант. Подцепил на вилку консервированную рыбку, затем откусил кусочек хлеба и смачно прожевал, запив соком. Он повторил это несколько раз, старательно насыщаясь. Мне кушать не хотелось, я лишь поковырялся в консервах, проглотил ломтик ржаного и дальше просто сидел, пребывая в полусонном состоянии и наблюдая за трапезой Виталия. Когда тот закончил ужинать, вытер рот салфеткой и, встав, сказал властно:
– Ладно. Пошли в комнату.
Я послушно поднялся и, пошатываясь, побрел за лейтенантом. Там царил сумрак, горела только настольная лампа. В незнакомом помещении, да ещё порядочно захмелевший, я потерял ориентацию в пространстве, наткнулся на разложенный диван и рухнул на него животом, так что ноги оказались на полу. Попытался встать, но Виталий скомандовал:
– Лежать!
Он подошел ко мне сзади, просунул руки под живот и ловкими движениями расстегнул ремень и пуговицы на штанах, а затем резко стянул их вместе с трусами. Моя худенькая попа оказалась буквально перед лицом лейтенанта, беззащитная и доступная. Он щелкнул языком, выражая удовольствие от представшей перед ним эротической картиной, и стал громко сопеть, дыша через нос. Мне показалось, что в эту минуту он при виде моего девственного розового цветка сфинктера почувствовал острое желание, которое затопило его мозг, словно весеннее половодье. И если у Виталия раньше были относительно меня малейшие сомнения, то их смело предчувствием долгожданного секса.
– Товарищ лейтенант, – чуть не плача, спросил я, – мне будет очень больно?
– Ну, если даже будет немного, то потерпишь, не переломишься. Помнишь «Дисциплинарный устав»?
– Не очень, – говорю я, слушая, как лейтенант спешно стягивает с себя одежду.
– Там говорится, что военнослужащий должен «стойко переносить трудности военной службы, не щадить своей жизни для выполнения воинского долга», – отчеканил Виталий. И, усмехнувшись, добавил: – В твоем случае не жизни не щадить, а жопы. И вообще. Гораздо хуже быть ротной шлюхой. Понял?
– Понял... Так точно! – Поправился я.
Тем временем лейтенант протянул руку, открыл прикроватную тумбочку и достал пачку презервативов и смазку.
– Ноги раздвинь, – приказал он.
Я послушно выполнил сказанное. Мой член и яички охватил прохладный воздух комнаты. Они безропотно повисли, едва касаясь дивана. Кажется, это зрелище возбудило лейтенанта ещё сильнее. Он начал мять и шлепать мою попку, затем, смазав сфинктер и пальцы, стал разрабатывать отверстие. Причем делал это довольно решительно и грубо. Мне стало больно. Я тоненько заскулил, задёргался и попытался убрать руку Виталия.
– Тихо, ушлёпок! Не сопротивляйся, – рявкнул лейтенант. – Не то сейчас бутылку водки туда вгоню.
Я испуганно затих и только тихо попискивал всякий раз, когда жесткие пальцы втыкались мне в анус и старались растянуть его. Поначалу я пробовал сжиматься и не пускал их, но лейтенант тогда взял ремень и сильно хлестнул меня по ягодице. Хорошо, не пряжкой. Но после этого я старался не сдавливать сфинктер.
Наконец, почувствовав, что моя попочка готова к секс-тренингу, Виталий приставил к анусу свой уже готовый к бою член и начал его вводить. Головка с натугой прошла через ворота сфинктера, и мне стало так больно, что я принялся уже не скулить, а тихо выть, судорожно глотая воздух. Когда офицерское копье вонзилось до половины, лейтенант принялся не спеша трахать меня. Судя по тому, как он дышал, издавая звук, похожий на «а-а-ах», ему нравилась моя узкая дырочка, которая плотно обхватывала его орудие.
