А тут человек… Ну ладно, пусть фашист, но всё-таки… Не знаю, смог бы я, окажись на месте Васи?

– И где ты так лопаткой научился обходиться? – спросил его.

– Не, лопаткой я впервые. Ну, то есть как оружием, – осклабился Глухарёв. – Вот в деревне доводилось ножом работать. Свиней колоть, курей. В нашем колхозе много какой живности водится.

Он бы и дальше рассказывал, но наша небольшая колонна вдруг остановилась. Послышался приказ, и мы быстро выбрались наружу. Построились. Перед нами стоял Балабанов, рядом старшина Исаев. Оба были хмуры.

– Дальше ехать нельзя. Фронт близко, – сказал капитан. – Дождёмся ночи и будем прорываться к своим. Машины отогнать в степь и сжечь.

Пришлось нам топать ещё несколько километров, соблюдая меры предосторожности. Мне жутко хотелось есть. Да и не мне одному, животы урчали у каждого. Когда встали на привал, устроили себе маленький пир. Так мне показалось, по крайней мере. На самом деле – просто нормально поели впервые за несколько дней. Благо, было чем. Сухари, тушёнка, даже шоколад и шнапс – у перебитых на хуторе немцев забрали. Хорошо для нас, что те с комфортом ехали, и жратвы у них было полно. Другое дело, что нам на себе её переть оказалось не под силу – там целыми ящиками. Взяли, что смогли. Некоторые набили вещмешки, и потом мучились всю дорогу. Лопать приятно, а тащить на горбу в жару – нет.

Когда солнце зашло за горизонт, мы пошли дальше. Балабанов постоянно пытался сверить наше местоположение по карте, но что толку? Степь ровная вокруг, как стол. Ни одного ориентира! Вот и приходится идти по компасу, строго на восток. А уж там куда кривая выведет. Может, нарвёмся на немцев. А может, к своим выберемся. Но судьба, она и правда бывает очень причудливая. Мы вскоре вышли на позиции… зенитного полка. Нашего, советского. Да не совсем обычного – практически все бойцы оказались девушками.

Я не знаю, как нам удалось миновать немцев. Да и думать не хочу. Разведчики вернулись и сказали, что впереди позиции какой-то части. Кажется, наши. Балабанов обматерил их за это «кажется» и потребовал удостовериться. Прошло ещё полчаса. Снова прибежали бойцы и сказали: да, всё верно. Впереди – позиции 1077 зенитно-артиллерийского полка, которым командует подполковник Герман. Узнали об этом у дозорных.

– Вот так запросто вам всё и разболтали? – нахмурился Балабанов.

– Так ведь девки, товарищ капитан, – сказал один из разведчиков.

– В смысле?

– Да там одни бабы служат, в этом полку, – осклабился второй. – Они сами и сказали. Мол, мы женский полк. Зенитчицы. Да, есть ещё одна важная деталь, – боец нахмурился. – Ещё они сказали, что впереди них стоит батальон рабочего ополчения. Выходит, мы через их позиции как-то просочились.

Капитан почесал затылок.

– Ладно, идем в полк. Там разберёмся.

Мы быстро поднялись и двинулись вперёд.

Глава 92

Капитан Балабанов ушёл в палатку к командиру полка, а мы, смертельно уставшие из-за бессонной ночи, расположились неподалеку. И вот вроде бы спать охота, аж глаза сами закрываются. Но как тут уснёшь, когда вокруг столько девушек?! И ещё ладно я, человек ещё совсем недавно сугубо гражданский, да к тому же в интернете общаюсь с несколькими девушками. Может, с кем что и получится, если с Ольгой не выйдет… Ах, Ольга. Как она там? Но вернусь к суровой реальности.

А эти парни и мужики, бойцы стрелкового батальона и артиллеристы из нашей батареи? Они-то вообще без женской ласки уже много недель и даже месяцев. Вот уж кому трудно-то приходится. Сидят, пялятся, как вокруг мелькают ножки в ботиночках, да юбчонки на ветру колышутся. Красота, да и только! Мне было смешно наблюдать, как суровые воины, недавно бывшие в бою, некоторые даже раненые, сидят и смотрят на зенитчиц с просветлёнными лицами.

Некоторые даже стали на себе обмундирование поправлять, чтобы такими уж чертями из преисподней не казаться. Только мало просто пыль сбить, нам бы постираться, помыться, и тогда, глядишь, драное войско снова обретёт боевой вид. По лицам некоторых я видел, что они бы не прочь пойти и познакомиться с девушками. Только нельзя. Балабанов приказал быть здесь, и старшина Исаев за этим строго смотрит. Хотя и он сам, – я точно видел, – тайком подкрутил кончики усов, поглядывая на одну очень симпатичную старшего лейтенанта медицинской службы.

Я решил помочь Павлу Матвеевичу и, когда мимо проходила девушка с черными петлицами на зелёном фоне (ещё рассмотрел змея с чашей), спросил её о той женщине. «Это командир санроты, старший лейтенант Антонина Ковальчук», – ответила незнакомка. Улыбнулась мне и поспешила дальше по своим делам, а я проводил её долгим изучающим взглядом. Потом подошёл к Исаеву и, пока тот курил, сел рядом и будто ненароком рассказал, как ту докторшу зовут.

Старшина строго посмотрел на меня. Вернее, нахмурился, а глаза остались добрыми. Я так понял, женщина ему приглянулась. Она и возрастом ему подходит. Хотя, конечно, никакой пошлой мысли у Исаева на её счет не было и быть не могло. Человек он женатый, с детьми. Ну, а просто полюбоваться женской красотой – разве это плохо? Я вот тоже очень скучаю по Ольге. Но это же не мешает мне рассматривать зенитчиц. Что-то такое я слышал о них, но тёр висок, тёр, а вспомнил только к обеду. Точно! Был же такой фильм, «Сталинград». Его снял режиссер-фронтовик Юрий Озеров. Да, там и показан бой этих девушек с танками…

Когда я вспомнил те страшные кадры, меня словно ледяной водой окатило. «Они же скоро все погибнут», – подумал с внезапно навалившейся тоской. И тут вдруг новое воспоминание как током шибануло. Лёля! Родная сестра моей прабабушки Валентины! Она ведь служила, кажется, в зенитном полку, где были одни девчонки. Значит, в этом?! Получается, где-то тут ходит, живая и здоровая, и я могу её спасти?!

На нервной почве я даже вскочил на ноги. Сидевший рядом Вася глянул вопросительно:

– Дядь Коль, ты чего?

– Я… мне нужно… дело у меня тут важное… – заговорил я, озираясь вокруг. Но как быть? Куда идти? Стал вспоминать её фамилию. Дандукова, точно! Ольга Алексеевна Дандукова, ей теперь 19 лет, но как она выглядит, не помню. Фотографии, что я видел в семейном альбоме, были такие старые, крошечные. Хотя нет… был один портрет, но теперь-то как узнать? Там она в нарядном платье, с причёской, а тут все с короткими стрижками, в форме…

– Лёля! Ну ты идёшь? – послышалось вдруг неподалёку, и я дёрнулся.

– Да, иду!

Мгновенно повернул голову, откуда прозвучал звонкий девичий голос. Увидел девушку, которая несла картонную коробку с красным крестом и какими-то надписями мелким шрифтом. Не соображая, что делаю, я подбежал к ней, выхватил коробку из её рук и пробормотал:

– Разрешите вам помочь?!

– Дядя Коля, ты куда? – послышалось сзади, но мне уже было всё равно. Это же она! Лёля, я сразу её узнал, стоило только оказаться рядом! Короткие светло-русые волосы, чудесные голубые глаза, аккуратные носик и губы, на знавшие помады. Хрупкая, тоненькая, смотрит на меня снизу вверх и улыбается. Мой неожиданный порыв её совершенно не испугал.

– Вы кто? – спросила она, отдавая коробку.

Каких усилий мне стоило не ляпнуть – «меня зовут Костя, я ваш правнук!» Едва сдержался и вместо этого назвался своим другим именем.

– Очень приятно познакомиться, – сказала Лёля. – Рядовая Ольга Дандукова. Ну, что же вы стоите, Кадыльбек? Раз обещали помочь, пройдемте. Тут недалеко. А вас искать не будут?

– Я же не с фронта бегу, – ляпнул первое, что в голову пришло.

Лёля улыбнулась и прошла вперед. То, что я испытывал, шагая рядом с ней, словами не передать. Воспоминания нахлынули так, словно я наизусть выучил рассказ отца о том, как родная сестра его бабушки участвовала в Сталинградской битве. Пока шли, Лёля спросила, кто мы и откуда. Рассказал, что вышли из окружения, а куда нас дальше отправят, пока неизвестно – командиры решают в палатке.

Мы дошли до медпункта, я положил коробку, куда указала моя спутница. Настал момент прощания, и у меня защемило сердце. Стоял и смотрел на Лёлю, не в силах оторвать глаз. Ведь знаю всё, что будет с ней дальше. Но как мне изменить её судьбу?! Схватить в охапку и держать, пока не закончится война? Это глупо, к тому же я сам здесь на птичьих правах. Случится очередной всплеск, и окажусь опять в Волгоградской степи, на копе. А что тогда с Лёлей будет? Запишут в дезертиры? Она такого позора не переживёт.