Хорошенькая и кареглазая, она улыбалась с той же теплотой, что и Кайра. И ее лишенное печати возраста лицо просто кричало о принадлежности Джолин к Айз Седай. А по ту сторону двери, которую охраняла повариха с ложкой, – десятки Шончан.

Сняв плащ, Джолин повернулась к вешалке, и госпожа Анан раздраженно кашлянула.

– Опасность пока еще не миновала, Джолин, – сказала она тоном, каким говорила со своими дочерьми, а не с Айз Седай. – До тех пор, пока я не буду уверена, что ты...

Вдруг из-за двери в общую залу послышался какой-то шум, Энид громко кому-то возражала, чуть ли не кричала, что входить нельзя, и не менее громкий голос с шончанским акцентом требовал, чтобы она отошла в сторону.

Мэт, не обращая внимания на непослушную ногу, действовал быстро, столь стремительно, как, наверное, никогда в жизни. Он сграбастал Джолин за талию, бухнулся на скамейку у двери во двор и усадил Айз Седай к себе на колени. Прижав ее покрепче, он притворился, что целуется с ней. Более дурацкого способа спрятать ее лицо он придумать не мог, разве что набросить плащ ей на голову. Джолин возмущенно ахнула, но, когда расслышала голос с шончанским выговором, глаза ее расширились от страха, и Айз Седай молниеносно обвила шею Мэта руками. Молясь, чтобы удача его не покинула, Мэт следил за открывающейся дверью.

По-прежнему громко протестуя, в кухню спиной вперед вошла Энид. Она отмахивалась ложкой от толкавшего ее перед собой со’джин. Крепкого сложения хмурый мужчина, с огрызком косички и промокшим плащом за спиной, одной рукой подталкивал Энид, а второй отражал удары поварихи, не обращая внимания на пропущенные тычки. Мэт впервые видел бородатого со’джин – тому эта борода, спускавшаяся лишь с правой стороны лица и кончавшаяся слева на уровне уха, придавала кособокий вид. За ним вошла высокая женщина с пронзительными голубыми глазами на бледном суровом лице. Затейливо расшитый синий плащ, сколотый у горла крупной серебряной фибулой в виде меча, был отброшен за спину, открывая светло-голубое плиссированное платье. Ее короткие темные волосы были подстрижены «шапочкой», а над ушами и на затылке – сбриты наголо. Все лучше, чем сул’дам с дамани. Немногим, но лучше. Понимая, что битва проиграна, Энид попятилась от мужчины, но, судя по тому, как повариха держала ложку и зло посматривала на бородача, она была готова снова наброситься на него по первому же слову госпожи Анан.

– Парень у дверей сказал, что видел, как хозяйка прошла через двор, – заявил со’джин. Он смотрел на Сеталль, но с опаской косился и на Энид. – Если ты – Сеталль Анан, тогда знай, что это – Капитан Зеленых леди Эгинин Тамарат, и у нее ордер на постой, подписанный самой Верховной Леди Сюрот Сабелле Мелдарат. – Тон его изменился, став менее официальным и более похожим на тон человека, желающего получить крышу над головой. – На ваши лучшие комнаты, заметьте, с хорошей кроватью, с видом на площадь и с камином, который не дымит.

Когда мужчина заговорил, Мэт вздрогнул, и Джолин, думая, видимо, что вошедшие приближаются к ним, в страхе застонала. В ее глазах сверкнули невыплаканные слезы, и она затрепетала его объятиях. Леди Эгинин Тамарат глянула на Джолин, поморщилась недовольно и отвернулась, чтобы не видеть парочку на скамейке. Однако Мэта заинтриговал мужчина. Как, Света ради, иллианец оказался со’джин? И почему-то он кажется знакомым. Должно быть, это одно из тысяч лиц давно умерших людей, которое Мэту не удавалось припомнить.

– Я – Сеталль Анан, и лучшие мои комнаты занимает Капитан Воздуха лорд Абалдар Йулан, – спокойно произнесла госпожа Анан, ничуть не устрашенная ни со’джин, ни Высокородной. Она сложила руки под грудью. – Комнаты похуже заняты Генералом Знамени Фуриком Каридом. Из Стражи Последнего Часа. Не знаю, выше их званием Капитан Зеленых или нет, но, так или иначе, сами разбирайтесь, кто остается, а кто освобождает комнаты. У меня твердое правило – я не выгоняю постояльцев-шончан. Пока они исправно платят.

Мэт напрягся, ожидая взрыва – за половину таких слов Сюрот распорядилась бы ее выпороть! – но Эгинин улыбнулась.

– Приятно иметь дело с человеком, у которого есть характер, – с шончанским протяжным выговором произнесла она. – Думаю, мы прекрасно поладим. Пока ты со своим характером не зайдешь слишком далеко. Капитан отдает приказы, команда подчиняется, но я никого не заставляю ползать по палубе.

Мэт нахмурился. Палуба. Корабельная палуба. Почему это слово что-то зацепило в памяти? Иногда те воспоминания о прежних временах очень мешали.

Госпожа Анан кивнула, не отводя своих темных глаз от голубых глаз шончанки.

– Как скажете, миледи. Но надеюсь, вы запомните, что «Странница» – это мой корабль.

К счастью для нее, у шончанки было чувство юмора. Она засмеялась.

– Значит, ты капитан своего корабля, – со смехом сказала Эгинин, – а я буду Капитаном Золотых. – Интересно, что бы это значило? Вздохнув, она покачала головой. – Свет свидетель, по-моему, я не превосхожу званием многих здесь, но Сюрот желает, чтобы я находилась поблизости, так что кто-то переедет, а кому-то придется и совсем съехать, если не захотят потесниться. – Внезапно Эгинин нахмурилась, покосившись в сторону Мэта и Джолин, и скривила от отвращения губы. – Надеюсь, госпожа Анан, у вас не везде такое безобразие?

– Уверяю вас, под моей крышей вы больше ничего подобного не увидите, – успокоила ее хозяйка.

На Мэта и на женщину у него на коленях, нахмурив брови, смотрел и со’джин. Эгинин пришлось дернуть его за рукав. Он вздрогнул и последовал за нею в общую залу. Мэт пренебрежительно хмыкнул. Пусть этот парень сколько угодно прикидывается, будто кипит от гнева, как его хозяйка; однако Мэту доводилось слышать о праздниках в Иллиане, которые ничуть не лучше праздников в Эбу Дар, когда люди бегают по улицам полуодетые, если вообще не голые. Ничем не лучше да’ковале или тех танцовщиц-шиа, о которых столько болтают солдаты.

Дверь за необычной парочкой захлопнулась, и Мэт хотел было ссадить Джолин с колен, но она вцепилась в его плечо и, пряча лицо, тихонько заплакала. Энид испустила вздох облегчения и тяжело навалилась на стол, словно у нее размякли кости. Даже госпожа Анан выглядела потрясенной. Она рухнула на табурет, на котором до того сидел Мэт, и опустила голову на руки. Впрочем, всего на четверть минуты, а потом она вновь вскочила на ноги.

– Сосчитай до пятидесяти, Энид, а потом впусти всех с дождя, – быстро сказала госпожа Анан. Никто бы не поверил, что мгновение назад ее била дрожь. Сдернув плащ Джолин с крючка, она взяла длинную лучину из коробки на каминной полке и, нагнувшись, зажгла ее от пламени под вертелами. – Если я тебе понадоблюсь, я в подвале, но если кто будет спрашивать – ты не знаешь, где я. Пока я не разрешу, вниз будем ходить только ты и я. – Энид кивнула, словно не видя ничего необычного в отданном распоряжении. – Давай сюда, – сказала она Мэту, – и не ленись. Если надо, неси ее на руках.

Мэту и в самом деле пришлось нести Джолин. Продолжая почти беззвучно плакать, Джолин не ослабила своих объятий, даже головы не оторвала от его плеча. Хвала Свету, она оказалась не тяжелой, однако нога все равно тупо ныла, пока он шел со своей ношей следом за госпожой Анан к двери в подвал. Ему даже было бы приятно, несмотря на боль в ноге, если бы госпожа Анан так не мешкала.

Словно Шончан не было рядом и на сотню миль, она засветила лампу на полке возле тяжелой двери и тщательно задула лучину. Потом закрыла лампу стеклянным колпаком, положила дымящуюся лучину на маленький оловянный поднос. Не спеша извлекла из поясного кошеля длинный ключ, отперла железный замок и, наконец, жестом велела Мэту идти вперед. В проем свободно пролезала бочка, и ступеньки за порогом были широкими, но крутыми и тонули во мраке. Мэт подчинился, но подождал на второй ступеньке, пока госпожа Анан не закрыла дверь и не заперла ее снова, а потом пропустил ее вперед с высоко поднятой лампой. Только споткнуться ему и не хватает.