Гатчинский дворец
Царь распахивает окно.
АЛЕКСАНДР III
Какой вечер! Этот воздух… Этот покой…
Опирается на подоконник. Воет американская сирена и гаснет свет. С обеих сторон с топотом вбегает охрана. Крики:
Блокировать окна! Перекрыть двери! Где «Объект Один»?!
АЛЕКСАНДР III (громовым голосом)
Я тебе дам «Объект Один»! Все вон отсюда! Уберите этот чертов вой! И включите свет!
Занавес закрывается.
IV. Разум и сердце
В министерском вагоне
На сцену проецируется мелькание пейзажа за окнами вагона. Стучат колеса. Иногда гудит паровоз. Перед занавесом, в двух противоположных концах авансцены сидят две группы: слева – либералы (Лорис-Меликов и еще три министра), справа – Победоносцев с Ворониным. Все покачиваются в такт перестуку. К первой группе на протяжении сцены несколько раз подходят адъютанты и секретари с бумагами.
Обе группы беседуют, но, когда мы слышим разговор с одной стороны, на другой диалог беззвучен.
Сначала мы слышим беседу, происходящую на левой половине.
ЛОРИС-МЕЛИКОВ
Господа, еще раз. Мы должны всё отыграть как по нотам. Не повторять то, что уже сказано другим. Каждый концентрируется только на одном аргументе. И повторяет его не меньше двух раз, меняя слова, но не суть. Вы знаете, что его императорское величество обладает умом… глубоким, но не быстрым.
МИНИСТР В СЮРТУКЕ
Знаем-знаем.
ЛОРИС-МЕЛИКОВ
Итак, вначале я исполняю свою обычную арию о жизненной важности общественной поддержки и зачитываю телеграммы от земств. Потом вы, ваше высокопревосходительство.
МИНИСТР В СТАТСКОМ МУНДИРЕ
Я говорю о том, что количество и, главное, качество чиновничества совершенно не отвечает потребностям империи. Ни образовывать, ни содержать кадры бюрократии, необходимые для управления стомиллионной империей, государство не в состоянии. Необходимо развивать самоуправление, привлекая к нему образованную часть общества.
ЛОРИС-МЕЛИКОВ
Только обязательно присовокупите: «разумеется, из числа преданных слуг монархии». (Поворачивается к Министру в сюртуке.) Потом вы, ваше высокопревосходительство.
МИНИСТР В СЮРТУКЕ
Я про свое, про финансы. Про то, что европеизация государственной системы повлечет за собой резкий приток инвестиций из Европы. И зачитаю прогноз, составленный Департаментом промышленности. Государь любит цифры.
ЛОРИС-МЕЛИКОВ (поворачивается к Министру в военном мундире)
Генерал, ваш аргумент должен быть особенно близок государю. Только, пожалуйста, не усложняйте, как в прошлый раз. Вы не на лекции в Академии Генерального штаба.
МИНИСТР В ВОЕННОМ МУНДИРЕ
Виноват, Михаил Тариелович, в тот раз я немного увлекся… Стало быть, я предельно ясно и четко говорю о том, что современная армия должна делать ставку на инициативного солдата. Мы же получаем по призыву забитых, неграмотных крестьянских парней, которые в основной своей массе совершенно не приучены к принятию самостоятельных решений. Армия заинтересована в развитии всеобщего начального образования, которое смогут обеспечить только представительные органы местной власти.
ЛОРИС-МЕЛИКОВ
Проще, проще. Скажите, что мы отстаем от германской армии. Это подействует.
МИНИСТР В СЮРТУКЕ (оглядываясь на жестикулирующего Победоносцева)
Всё это прекрасно, господа. Но наш визави вполне может атаковать с неожиданной стороны. Вы его знаете.
МИНИСТР В СТАТСКОМ МУНДИРЕ
Эх, подслушать бы, о чем этот ворон так зловеще каркает своему клеврету…
Либеральные министры
Он продолжает говорить, но уже без голоса. Теперь мы слышим диалог в правой части сцены.
ВОРОНИН
Константин Петрович, вы даже не заглянули в составленный мной меморандум. Там всё расписано по пунктам и параграфам.
ПОБЕДОНОСЦЕВ
…Ах, Виктор Аполлонович, разве это главное?
ВОРОНИН
Не это? А что?
ПОБЕДОНОСЦЕВ
Главное – сохранять в своей душе ребенка. Относиться к жизни, как к великому, торжественному празднику. Надобно существовать каждый Божий день, словно в детстве. Помните трепет в канун Рождества? (Воронин хлопает глазами.)То ведь не было ожидание подарков – нет. Душе чуялось, что завтра будет день необыкновенный, светлый, радостный, и что-то великое будет совершаться. Бывало, ляжешь, а колокол разбудит тебя перед заутреней, и няня, вставшая, чтобы идти в церковь, опять должна уговаривать ребенка, чтоб заснул. Боже! это же ожидание детских дней ощущаю я в себе и теперь… Как все во мне тихо, как все во мне торжественно! (Воронин хочет что-то сказать, но Победоносцев останавливает его жестом.) Чу! Слышите благовест?
ВОРОНИН
Нет, не слышу…
ПОБЕДОНОСЦЕВ
Значит, он здесь. (Прикладывает руку к сердцу.) Не мешайте… Лучше закройте глаза, помолитесь…
Свет меркнет. Звучит молитвенное песнопение с колокольным перезвоном. По занавесу скользят радужные тени.
Балет в Гатчинском дворце
Следует пятиминутная балетная сцена, в которой министры-либералы безмолвно танцуют па-де-катр Цезаря Пуни, исполняя фигуры, полные изящества и благородства: то по одиночке, то парами, то хороводом.
Царь завороженно наблюдает за танцем, кивая головой в такт музыке. Победоносцев сидит неподвижно, молитвенно сложив руки, сомкнув очи и опустив голову. Позади него Воронин, язвительно улыбается.
Музыка доиграла, министры изящно поклонились. Сели.
Па-де-катр
АЛЕКСАНДР III
Благодарю всех докладчиков. Убедительно. Весьма. (Оборачивается к Победоносцеву.) Константин Петрович, ваш черед. Прошу высказать соображения, возражения, замечания по поводу предлагаемого манифеста.
ПОБЕДОНОСЦЕВ (поднимаясь, с поклоном)
У меня их нет.
АЛЕКСАНДР III
Чего нет?
ПОБЕДОНОСЦЕВ
Соображений, возражений, замечаний по поводу предлагаемого манифеста. Я полностью согласен с господами министрами, что дальнейшие улучшения в государственном строе империи совершенно необходимы.
Министры ошеломленно переглядываются.
АЛЕКСАНДР III (недоверчиво)
То есть… Вы не оспариваете положений манифеста об учреждении комиссий и выборе представителей?
ПОБЕДОНОСЦЕВ
Нет, ваше величество. Не оспариваю. Логика документа, составленного графом Михаилом Тариеловичем и поддержанного их высокопревосходительствами, безупречна. Манифест безусловно нужен. Тянуть с ним нельзя. Народ и общество ждут от вашего величества изъявления монаршей воли.
