В этой связи хотелось бы поговорить о категории "абсолюта", понимаемого как максимальная полнота бытия. В конце концов, представление об абсолюте может быть источником надежд на лучшую жизнь в "ином лучшем мире", именно потому что абсолют предполагает все возможности всех возможных миров, а значит - и миров, лучших, чем этот.
Традиционные рассуждения об абсолюте приписывают ему превосходство над "ординарной" вселенной, считают его предельной реализацией всех имеющихся в бытие тенденций и, поскольку абсолют является источником любых качеств, то он обладает ими в максимальной, предельной и запредельной превосходной степени. Но если это действительно "полнота", "плерома", как говорили гностики, то, значит, абсолют должен включать в себя не только абсолютные и предельные совершенства но и все возможные несовершенства. Рай менее совершенен, чем некий метафизический универсам, в ассортименте которого будут присутствовать все моменты как Райского, так и Адского. Философы время от времени приходили к этой мысли, когда им доводилось размышлять о религиозной оправданности зла. Лейбниц, размышляя о проблеме теодицеи, сравнивал мир с библиотекой и говорил, что библиотека, в которой тысяча разных книг неодинакового качества, лучше библиотеки из тысячи экземпляров одной и той же безупречной "Энеиды". Карл Густав Юнг даже утверждал, что в фигуре Христа недостает ночной стороны психе, духовной тьмы и греховности, а "без интеграции зла нет никакой целостности" 179). Юнг предполагал, что подчеркивание религией исключительно "добрых" сторон Бога приводит к тому, что "гневные", "ужасные" стороны божества будут настойчиво пытаться "вырваться" наружу - так же, как в сновидениях прорываются вытесненные в подсознание воспоминания. Евангельская проповедь чистой, безгневной любви потребовала компенсации в виде ужасов Апокалипсиса. Если абсолют - это полнота, то значит, он включает в себя как светлую сердцевину, т.е. Собственно абсолют, предельные совершенства, так и весь спектр из возможных нисхождений и деградации. Абсолют есть ВСЁ, или Генеральная совокупность возможностей. Абсолют есть не сердце мира, а спектр миров.
Именно потому, что у нас нет достаточно оснований, чтобы объявлять что-то одно более первичным, чем другое, стоит считать, что существует ВСЁ. Аналогичные соображения заставили Оригена утверждать, что Бог последовательно творит и затем доводит до завершения бессчетное множество миров - поскольку невозможно было найти оснований, почему Бог в данное время создает мир, в предшествующие или последующие ему промежутки времени пребывает в праздности. То есть Ориген признал, что нельзя найти основание привилегированности времени нашего мира как единственного наполненного реальностью. Но, признав существование бесконечной череды сменяющих друг друга миров, Ориген логически последовательно признал, что одна и та же душа может претерпеть целый спектр различных судеб: поскольку душа, в отличие от мира, бессмертна, то она может рождаться в разных мирах. В сущности, оригеновская идея последовательных творений представляет собой вариант разрешения кантовской антиномии о бесконечности мира: поскольку христианское учение учит, что у мира будет начало и конец, а представить себе конечный мир невозможно, то вместо бесконечного мира мы представляем бесконечную серию миров.
Блаженный Августин, которому пришлось критиковать оригеновскую идею множественности последовательно сменяющих друг друга миров, был вынужден прийти к двум, в общем то неприятным для себя тезисам: что последовательное применение оригеновской логики должно привести к идее не только следующих друг за другом, но и сосуществующих одновременно параллельных миров; и что рационально понять основания привилегированности нашего мира по сравнению с остальными возможными мирами действительно нельзя. "Если они, - пишет Августин о сторонниках Оригена, - представляют себе безграничные пространства времени до мира, в которых, как им кажется, Бог не мог оставаться недеятельным, то подобным же образом они могут представить себе и безграничные пространства места; и если кто-нибудь скажет, что Всемогущий не мог быть недеятельным в них, то не будут ли они вынуждены вместе с Эпикуром бредить о бесчисленных мирах?" 180). Единственное основание для единственности нашего мира и его положения среди потенциальных параллельных реальностей, согласно Августину, может быть только божественным и иррациональным: "Из того, что бесконечных и во все стороны открытых пространств не было ни какого основания предпочесть это, а не другое, не следует непременно, чтобы Бог случайно, а не по божественному соображению устроил мир не в другом каком месте, а именно в том, в каком он существует; хотя та божественная причина, по которой это совершалось, не может быть понята ни каким человеческим умом" 181).
Дабы снять вопрос о том, почему из спектра возможностей стала реальностью лишь одна, почему существует нечто, а не ничто, почему Бог не сделал этот мир лучше, чем он есть - надо считать, что существует ВСЁ. Идея абсолюта как бесконечного спектра означает: все что возможно - реально. Именно такую точку зрения защищал в своей теории "модального реализма" американский философ Дэвид Льюис. В соответствии с этой теорией, все возможные миры также действительны, и каждый мир представляется самому себе действительным, а к другим мирам относится как к возможным. Почему существует нечто, а не ничто? Да, существуют и нечто, и ничто одновременно, ничто существу тут же, вместе с нами - благо для него не надо много "жилплощади"
Аналог идее Спектрального абсолюта можно увидеть в гипотезе "хронодендрита". Согласно этой обсуждавшейся в физике концепции каждое мгновение во Вселенной возникает бессчетное число равновероятных вариантов дальнейшего развития событий. Но поскольку они действительно равновероятны, и нет никаких оснований, чтобы выбрать один из них, то реализуются все они сразу. Таким образом, каждое мгновение из одной вселенной возникает бесконечное количество новых вселенных, в каждой из которых реализуется один из возможных вариантов старого мира. В следующее мгновение каждая из новых вселенных также "делится" на огромное количество сверхновых. Таким образом в теории хронодендрита мы имеем дело не просто со Спектром Миров, но со спектром, перманентно динамически расширяющимся. Это расширение Спектра миров может служить чем-то вроде инфрафизического основания необратимости времени. Впрочем, созданная физиками теория хронодендрита обладает известной узостью - поскольку она исходит из неопределенности будущего, но определенности прошлого. Идя в намеченном данной теорией направлении, можно было бы предположить, что каждое данное состояние вселенной имеет не только бесконечное число равновероятных последствий, но само может быть последствием бесконечного количества возможных предшествующих состояний. Таким образом, мы имеем не дерево из ветвящихся и постоянно множащихся реальностей, а матрицу из уже существующего бессчетного числа состояний реальности, более или менее упорядоченных по шкале времени - причем каждому моменту времени соответствует одинаково бесконечное число параллельных состояний реальности, и из любого из этих состояний возможен логический и физический переход в любой из бесконечных состояний следующего момента времени.
Другой аналог идее Спектрального абсолюта можно увидеть в изобретенном американским философом-скептиком Джорджем Сантаяной понятии "царство сущностей". Сантаяна называет сущностями все возможные образы, которые только могут быть восприняты или хотя бы воображены человеком. Соответственно, то, что реально присутствует в опыте, есть лишь один из регионов "царства". "Царство сущности, - пишет Сантаяна - это совершенная демократия, где все что существует, и все что может существовать имеет права гражданства..." 182).
Трезвый человек мог бы, кроме прочего, вторя стоикам, возразить мечтающему об ином мире, что даже если бы можно было представить существование альтернативной вселенной, в ней не будет личности мечтателя. Таким образом, мечты о параллельных и, может быть, лучших мирах немедленно ставят вопрос о том, в какой степени личность человека является неотъемлемой частью данного мира. Но вопрос о "жесткости" привязки личности человека к данной Вселенной можно считать лишь частным случаем более общего вопроса - о жесткости привязки всякого отдельного элемента Вселенной к ее данной версии. Можно ли данный атом представить себе находящимся в составе альтернативной реальности? Можно предположить, что вера в возможность иных миров связана с тем или иным вариантом атомизма, с предположением относительной независимости составных элементов реальности друг от друга. Если "атомы" или "элементы" реальности можно представить как независимые и отдельные сущности, то ничто уже не мешает предположить, что их можно скомбинировать по-другому, составив из них другой, альтернативный мир. Чем самостоятельнее отдельный элемент реальности, тем проще создавать альтернативные реальности, варьируя расположение элементов. Совокупность атомов в этом случае предстает как конструктор, позволяющий собирать разные Вселенные. И самое главное, что сама личность мечтающего об иных мирах также будет представлять собой такой атом реальности, который мог бы входить в другую реальность, и, более того, исходя из потребностей которого, реальность могла бы быть перестроена.
