– Хороший ты, Тимка! Оттого и Триединый милостив к тебе, – хвалила я своего партнёра по бизнесу. – И не переживаю за прибыль, зная, как ты считать умеешь.

Вспомнила бабушку, и за одними воспоминаниями потянулись другие… Всегда так. Любое событие связано с прочими напрямую или ассоциативно. Запускается карусель памяти, и бегут-бегут лошадки-слова, лошадки-люди, лошадки-дела. Сколько же всего произошло за десять лет. Плохого и хорошего…

– Я понимаю твой выбор имени для дочери, – прервал мои размышления Таир, взяв за руку. – Но девочка – дочь наместника ханства. По-моему, ей следует носить гиримское имя.

Муж поднёс мою руку к губам, согрел пальцы лёгким поцелуем. Уговаривает, соблазняет…

– Таир, помнишь, в этой же комнате девятнадцать лет назад ты дал мне слово, что выполнишь любую мою просьбу? – Я смотрела, как муж хмурит брови, то ли вспоминая давние события, то ли будучи недовольным тем, что отложенное желание всё же догнало его. – Конечно, ты можешь отказаться от обещания. Единственного свидетеля нашего договора, увы, уже нет в живых…

Наместник отпустил мою руку, встал, прошёлся по комнате. Недоволен. Неприятны ему мои слова. Чувствует намёк в них.

– Роксана, я понимаю, что у тебя есть повод обижаться. Но и ты должна меня понять. Ты беременна, а я…

Ох, напрасно он это начал. И не ко времени.

– Таир, муж мой, ты о чём? Я всего лишь хотела попросить тебя позволить дать дочери имя по моему выбору, – играю удивление и мимикой, и голосом.

– Глафира? Хорошее имя. Я не против, – с облегчением выдыхает муж. – Только я звать доченьку буду Гульфия – похожая на цветок.

– Да, как скажешь, дорогой. Главное – мир и согласие в семье… А всё остальное, надеюсь, ненадолго, – склонила я голову, как полагается жене, почитающей мужа.

Как говорил советский разведчик в знаменитом сериале: «Запоминается последняя фраза». Вот пусть и подумает хан на досуге.

Глава 3

Быть женой хана и главной в гареме мне не понравилось.

Медовый месяц я провела в покоях Таира, но к концу третьей недели одна из жён покойного наместника, решившая, что главенство в гареме принадлежит ей, вдруг захотела поучить надлежащим манерам и указать мне моё место.

Пришла служанка и сказала, что мне необходимо срочно пройти к Замире-эльти. Пошла. Вдруг женщине плохо. Но той было хорошо.

– Ты должна понимать, что сама чужачка неотёсанная, а потому слушай, когда сведущие люди подсказывают. Слушай и благодари. Словами, поклонами, послушанием и подарками, – выговаривала мне тётка, сидя на ярких подушках у столика, накрытого к кофепитию. Мне присесть она не предложила. – Запомни, невместно женщине жить на мужской половине…

– Какими подарками? – перебила я «наставницу», зацепившись за странное указание.

– Достойными. Ткани, украшения… Говорят, у тебя в поместье притирания неплохие делают и сладости. Их я тоже приму, – откусывая кусок пахлавы, пропитанной розовым сиропом, вещала она.

По сути своей я человек не жадный: попроси Замира по-доброму, подарила бы и кремы, и печенье, но когда вот так…

– Хорошо. Я подумаю над вашими словами, посоветуюсь с мужем, и мы решим, какими милостями вас одарить, – сказала я, кивнула и пошла на выход.

Сзади раздался натужный кашель – кажется, кусок не в то горло попал.

– Стой! Стой… – прохрипела вымогательница. Я остановилась, обернулась. Замира, не отводя от меня глаз, жадно пила охлаждённый щербет, стараясь освободить горло от застрявшего в нём куска. Наконец, ей удалось это, и женщина смогла отдышаться. – Ты что же, такой мелочью потревожишь хана?

– Драгоценности – это не мелочь, а фамильные ценности. Вы же предложили мне растаскивать их на подарки.

– Наверное, ты плохо знаешь гиримский язык и потому не поняла меня. – Я удивлённо приподняла бровь. – Я говорила, что молодая женщина, вошедшая в семью, должна одаривать старших родственников. Обычай такой…

– А кто у нас родня? Вот вы, к примеру, кем хану приходитесь? – поинтересовалась я, желая сократить список жаждущих подарков.

Тётка задумалась, прижала пальцы к губам, сморщила лоб.

– Я вторая жена покойного хана.

– То есть мать одного из братьев наместника? – уточнила я.

– Нет. Алла не дал мне детей… – вздохнула женщина.

– Значит, никаких родственных связей у вас с правителем нет, – констатировала я, мысленно вычёркивая из списка первую претендентку на подарки. – Проводите меня, уважаемая, и познакомьте с другими обитателями женской половины.

Гарем был не просто густозаселённым, а перенаселённым местом. В комнате, рассчитанной на одну женщину, жили по трое, а иной раз и по четверо. Такая скученность не способствовала мирному сосуществованию обитателей, чему мы получили подтверждение, едва переступили порог сераля.

Сама Замира жила в отдельных покоях у двери, отделявшей территорию гарема от дворца. Эти комнаты считались привилегированными. В них не было слышно постоянного шума и гама, который умудрялось устроить скопление скучающих женщин.

В центре внутреннего дворика, окружённого затенёнными террасами, стояли две молодые женщины. Одежда на обеих была порвана, волосы растрёпаны, на открытых участках тела виднелись синяки и царапины. Явно красотки дрались, и секундная передышка — это не финал поединка.

Удивили зрители, наблюдавшие за потасовкой. Они, вместо того, чтобы растащить женщин по разным углам и успокоить, расположившись по кругу, с жадным интересом ждали развязки ссоры. Кучкой стояли евнухи, обязанные обеспечивать порядок.

– Что здесь происходит? – спросила я у Замиры, ткнув пальцем в скандалисток.

Сама выяснять причину безобразия я не собиралась. Коли решилась тётка объявить себя главной в этом бабьем царстве – пусть и отвечает.

– Дерутся… – выступила в роли капитана Очевидность вдова моего партнёра по шахматам, пожав плечами.

– Судя по реакции, здесь это норма? – я пристально осмотрела дворик.

Пыль и мелкий мусор скопились по углам, вечнозелёные растения в керамических горшках выглядят неухоженно. На перилах террасы второго этажа, откуда на зрелище тоже любовались, висели одеяла, ковры, какие-то тряпки.

– «Цыгане шумною толпою…», – невольно процитировала я Александра Сергеевича. – Что за бедлам тут у вас? Почему порядка нет? Позовите сюда старшего евнуха.

– Сейчас, госпожа, сейчас… – тётка быстро поняла, что, несмотря на мой юный возраст, я не только никому не позволю командовать собой, но и готова взять руководство на себя.

Разве что Таиру подчиняюсь. Но он хан и муж.

– О, прекраснейшая из красивейших, Роксана-эльти, рад приветствовать вас… – несколько высоким голосом поприветствовал меня полноватый мужчина с ярко подведёнными глазами. – Рад служить вам, высочайшая.

– Назови имя твоё, сладкоречивый, – на пару миллиметров приподняла я уголки губ, изображая улыбку.

– Усман, о повелительница, – евнух сложил руки перед грудью и низко поклонился.

Коротко кивнув, я повторила вопрос:

– Что здесь происходит?

– О моя прекрасная госпожа, эти недостойные дочери ослиц поспорили из-за очерёдности уборки двора. Каждая доказывала, что делала это не далее, как вчера, – зло глянул в сторону нарушительниц спокойствия Усман.

– Хорошо, – протянула я. И шагнула на замусоренные плиты патио. Прошлась вдоль одной стены, вдоль другой, на глаз определила центр. Повернулась к ожидавшим моего решения. – Вот что… Если вы, – кивок в сторону нарушительниц, – не можете вспомнить, когда должны были выполнить работу, а вы, – указала на Замиру и Усмана, – не умеете поддерживать порядок, то сегодня, завтра и послезавтра будете убирать двор вместе. Разделите на равные части и работайте.

– Но, госпожа, – кинулся ко мне евнух, забыв все эпитеты, которыми награждал меня пятью минутами ранее. – Это не моя обязанность убирать двор.

– Твоя обязанность следить за порядком, но вместо этого ты и твои люди не только не остановили драку, но делали ставки, кто из девушек выиграет, – резко прервала я вопли возмущения. – Хочешь, я изменю наказание? Прикажу разложить тебя на этом дворе и разрешу женщинам заключать пари на то, как скоро ты заорёшь под палкой палача?