— Будем одеты сдержанно и респектабельно, — объявила Глафира и повела меня на шопинг.
Всё случилось, когда мы выходили из гостиницы. Нарастающий гул, казалось бы, шёл отовсюду. Земля мягко качнулась под ногами, а потом ощутимо тряхнуло. Чтобы удержаться на ногах, нам с Глафирой пришлось схватится за руки. Едва всё успокоилось, я, помня технику безопасности при землетрясении — чего нам только в строительном институте не преподавали, — потащила бабушку подальше от здания.
Землетрясение! Вот какое предчувствие меня тревожило всю ночь, а не переживания о морском офицере. Только я за гормональным штормом не смогла понять предупреждение природы.
— Роксана, — заупрямилась Глафира, которую я отводила как можно дальше от здания. — Необходимо вернуться в номера и взять вещи.
— Нет, ба, нельзя сейчас туда возвращаться, — крепко держала я руку княгини. — В любой момент толчки могут повториться, и только Триединый знает, устоит ли гостиница или рухнет нам на голову. Стоим, ждём.
— Чего? — с нотками истерики в голосе спросила всегда такая рассудительная бабушка.
То ли напряжение атмосферы на неё так подействовало, то ли ещё какие причины были, но Глафира всё порывалась куда-то бежать и что-то делать. Одной рукой придерживая её локоток, второй успокаивающе гладила по плечу, бормоча какие-то глупости.
И дождались. Тряхнуло так, что на ногах удержаться не смогли. Хоть я умом и была готова ко второму толчку, но читать о природных катаклизмах это одно, а переживать на собственном опыте — совершенно другое. Страх беспомощности и неизвестности помимо воли заставил закричать во время падения. Оказавшись на земле, мы с Глафирой на четвереньках бросились друг к другу, обнялись и тихо заскулили, приходя в себя от пережитого ужаса.
Вокруг творилось невообразимое. Вопящие от страха, боли и тревоги за близких люди метались у разрушенных домов. Только часть бедолаг были полностью одеты, большинство выскочили на улицу в ночных сорочках или халатах. В этом районе жили люди, приехавшие на отдых. Им незачем было вставать ни свет ни заря, чтобы идти на рынок за продуктами — для этого есть слуги; на службу тоже идти не надо, можно спокойно спать до обеда.
Вот и выспались…
Но ужаснее всего были крики из-под развалин. Там, под обрушившимися крышами, обвалившимися стенами и перекрытиями оставались пострадавшие. И многие из них были ранены. Это понимала не только я. Постепенно то тут, то там кто-то решительно брал на себя командование и уверенным голосом начинал отдавать распоряжения и задавать вопросы:
— Одарённые есть? Подойдите сюда — постараемся разобрать камни и вытащить наших соседей. Сударь, вам придётся отдать халат вон той даме, что прячется за кустом. Вы хотя бы в пижаме, а бедняжка… Проявите сострадание.
Начала подниматься с земли и Глафира. Она немного оправилась и готова была ринутся на помощь. Я же не торопилась вставать — приложив растопыренные ладони к земле, вслушивалась в то, что происходит в глубинах её.
А там нарастало напряжение и готовился новый толчок. Кажется, ещё более сокрушительный, чем два прежних. Увидев, как несколько человек решительно направились к покосившемуся, но устоявшему двухэтажному дому, обещая вынести покрывала и пледы, я вскочила на ноги и закричала:
— Вернитесь! Нельзя туда идти, — мой крик удачно вписался в какую-то секунду тишины, и меня услышали. А я, пользуясь ситуацией, продолжила: — Скоро еще одна встряска будет, и, похоже, сильнее прежних. Необходимо отойти подальше от домов и лучше всего сесть на землю, чтобы не упасть, когда тряхнёт.
Кто-то послушался и двинулся в нашу сторону, кто-то отмахнулся от глупой девчонки, рехнувшейся от страха, и продолжил задуманное. А усилие земли нарастало, гул и вибрация, вначале воспринимавшиеся на грани чувств, становились всё более ощутимыми и страшными.
Это был не толчок, а волна. Земля вдоль улицы, ниже того места, где мы стояли, изогнулась, взгорбилась и волной покатилась вниз к морю, унося с собой обломки домов с не сумевшими выбраться из них жильцами, поваленные деревья и зевак, что не захотели или не смогли воспользоваться моим советом.
Шум стоял такой, что не слышно было собственного крика. Треск, сухое шуршание, бряцание камней, стоны и вопли уносимых. Из сотни спасшихся после второго толчка рядом с нами осталось человек двадцать. Остальных подхватил земляной поток, затянул в глубину почвы и заживо похоронил в своих недрах.
Когда шум немного стих, я услышала слова Глафиры:
— Милость Триединого, как же там наши люди?
Глава 16
Солнце поднималось всё выше, но светлее не становилось. Взвесь пыли, поднявшаяся в воздух после массы одновременных разрушений, никак не оседала. К сожалению, не было и ветра, который мог бы выдуть мрачное облако из города, дабы люди смогли осмотреться.
Может, это была милость Триединого? Увидь мы сейчас всю картину произошедшего, у многих ли рассудок остался бы здоровым?
— Что делать? Что делать? Что делать? — твердила какая-то женщина, уткнув лицо в колени и раскачиваясь как ванька-встанька.
Никто не бросался к ней с утешениями и не пытался успокоить тихую истерику. Должно быть, каждому из нашей группы было о чём или о ком сожалеть и страдать. Выждав около получаса и то ли поняв, то ли понадеявшись, что стихия утихла, люди зашевелились. Кто-то стал выбивать от пыли скудную одежду, две женщины, помогая друг другу, попыталась привести в порядок растрепавшиеся волосы, молодой мужчина строгим уверенным голосом что-то втолковывал своей спутнице. Наверное, убеждал её в том, что всё наладится, исчезнувшие люди и вещи каким-то неведомым образом вернутся, и они заживут весело и счастливо, как прежде.
— Роксана, — очень тихо позвала меня Глафира, — скажи, ты что-то чувствуешь?
В этом вопросе было столько страха, что я крепко-крепко прижала её к себе и в самое ухо выдохнула:
— Нет, больше ничего не слышу. Надеюсь, всё закончилось.
— Увы, голубка моя, всё только начинается, — обводя воспалёнными от пыли глазами видимое пространство, так же тихо ответила бабушка. — Нам с тобой просто сказочно повезло, что мы ранние птички и успели одеться для длительной прогулки, позавтракать и выйти из гостиницы.
Княгиня была абсолютно права. На нас чуть ли не на единственных были надеты юбки и блузки, более удобные для множества примерок, чем платья. Лёгкие жакеты, шляпки и перчатки дополняли гардероб. Но самое главное, Глафира настояла обуть прочные кожаные ботинки, хоть я и просила согласиться на кокетливые атласные балетки. Сейчас, когда взбесившимся земляным цунами разрушены мощёные дороги и тротуары, крепкая подошва ценнее кружевных перчаток и шляпок, которые мы, кстати, потеряли в суматохе.
— Что же нам делать дальше?
Этот вопрос всё чаще и чаще звучал в группе. Мы были похожи на потерпевших кораблекрушение и спасшихся на островке среди бушующего океана. Вокруг нашего участка тянулись валы вздыбившейся земли. Один из троих мужчин из нашей компании попытался шагнуть на ближайшую кочку, но она рассыпалась, и тот быстро отдёрнул ногу, возвращаясь на твёрдый пятачок.
— Кажется, там, как в болоте, нет дна, — объяснил он своё поспешное отступление.
Повторять его попытку никто не рискнул.
Справа и слева от нас громоздились непроходимые развалины. Хвала Триединому, что из них не доносилось ни звука. Либо эти здания были нежилыми, либо там все погибли сразу. Можно было бы попытаться выбраться на верхнюю параллельную нашей улицу, но там когда-то был сад, и сейчас поваленные деревья превратились в непроходимый бурелом.
Мы спаслись, но были в западне. Без воды, еды и тёплых вещей, без возможности выбраться или сообщить о себе спасателям.
— Думаете, кто-то вспомнит о нас и будет искать? — с затаённой надеждой спрашивали друг друга собратья по несчастью, но у всех было одинаково неясное представление о будущем.
И не о каком-то далёком, а о том, которое с ними случится через час или два. Это было страшно. А ещё было тяжело обустроить необходимые удобства. Многие с утра не успели посетить уборную и сейчас маялись этим. Мужчины попытались немного разобрать завалы веток, чтобы сделать проход в глубь зарослей, но без минимального набора инструментов это им не удалось.
