Глава 13

По возвращении в поместье я нашла Глафиру в рабочем кабинете, прилегающем к гостиной. Бабушка разбирала свежую почту.

— Роксаночка, как прогулялись? Устала? Переодевайся, скоро ужинать будем.

Обняла княгиню, поцеловала в щёку, замерла на мгновенье, наслаждаясь энергией безусловной любви, адресованной мне. Мельком глянула на конверты:

— Что пишут?

— Жени́ просит не обижаться, но в гости пока приехать не может — Лев Иванович занедужил, — перебирая письма, с грустью ответила Глафира. — Совсем князь сдал.

— Может, тебе стоит их навестить? — предложила я бабушке. — Артефакт перехода есть, координаты их сада ты знаешь.

— Наверное, ты права, детка… Не доведи Триединый, помрёт Лев Иванович, не прощу себе, что не нашла времени заехать попрощаться, — глядя на письмо подруги увлажнившимися глазами, согласилась княгиня. Потом что-то вспомнив, встряхнулась и протянула конверт мне. — Это от хана Кирима.

— Очередной ход, — вскрывая конверт изящным костяным стилетом, предположила я.

— И не надоест же вам… — непонимающе тряхнула головой Глафира. — Куда проще встретиться и сыграть партию.

— В том-то и прелесть. Ничто не мешает обдумать ход, и время не ограничено. Хоть месяц думай. Только это позже будет, к середине партии. Пока обмениваемся ходами раз в два дня, — немного повысив голос, ответила я из гостиной, передвигая на шахматном поле белого слона согласно нотации. — Какие ещё новости?

— Приглашение на приём по случаю именин Николая Ивановича. — Сказав это, Глафира слегка замялась и покраснела. — Роксана, граф на приёме намерен объявить о нашей помолвке.

— Ба, как же я за вас рада! Вы такая красивая пара, — подбежала я к княгине и крепко обняла.

Но бабушка не разделяла мою радость.

— Стара я уже для всего этого, — непонятный жест изящных пальчиков нарисовал в воздухе не то сердечко, не то ещё какой символ романтический. — Засмеют же люди — старуха да под венец.

— Ба! — искренне возмутилась я. — Когда почти столетний старец берёт замуж шестнадцатилетнюю девицу, общество не возмущается. Что плохого, если уважаемый солидный человек делает предложение не менее достойной даме? Это предрассудки, что мужчинам можно всё, а женщинам только домашнее хозяйство, дети и церковь!

— Бунтарка ты моя, — поцеловала меня в макушку княгиня. — Издревле так заведено. А те немногие женщины, что оставили свой след в истории, — исключения, подтверждающие правила.

— Как святая Роксана?

— Да, детка, — с доброй улыбкой кивнула Глафира, подталкивая меня к лестнице.

Необходимость срочного запуска мельницы я осознала на собственном опыте, когда на другой день решила самолично смолоть миндаль при помощи ручного жернова. Для печенья мне требовалось всего сто семьдесят граммов муки. Грубо говоря, немногим меньше стакана. Но тяжеленный камень, лежащий плашмя на другом камне, от моих усилий едва сдвинулся. На аттракцион одновременного вращения жернова и подсыпание орехов моих физических сил уже не хватило.

Надия, услышав моё натужное пыхтение, подошла посмотреть, чем же я таким занимаюсь. Увидела и едва чувств не лишилась:

— Маленькая эльти, что же вы такое делаете? Позвольте мне смолоть… — аккуратно оттеснила меня экономка от зловредного устройства.

Вот как у неё так ловко получается? Жернов будто сам вращается, миндаль сыплется в отверстие, а не рассыпается по всему помещению. И мука получается ровно такая, как надо — не пыль, а крупного помола, с мелкими кусочками орешков.

Забрав миску желанного продукта, я в очередной раз смутила женщину тем, что тепло поблагодарила её за помощь. И когда уже привыкнет? Мы с Глафирой полгода живем в поместье, ни разу голос не повысили на неё, а она до сих пор вздрагивает, когда заговариваешь с ней.

— Вам ещё помощь нужна? — робко спросила Надия.

Нужна, конечно, нужна! Отчего-то я решила, что сама смогу испечь печенье. Вот только ни разу не бывала на здешней кухне. Где я там буду искать миски, венчик, яйца, сахар? Какой у печки характер, тоже не знаю. Ох уж это самомнение сознания взрослой тётки. При том, что детское тело нет-нет, да берёт своё. Непоседливостью, невнимательностью, нежеланием заниматься рутиной. Порой кажется, что сразу после осознания себя в новом теле и то лучше его контролировала, чем сейчас.

Провозились мы с Надией на кухне около часа. Самое трудное было взбить белки. Отделить их от желтков я смогла ловко, и на том мои кулинарные навыки закончились. Всё же одно дело мозгами знать и другое — уметь руками делать.

Но совместными усилиями мы справились. Двумя чайными ложечками выложив — сама! — на противень тесто, почувствовала себя гордой, словно мировой рекорд побила. Как же мало человеку для счастья надо! Испечь печенье, угостить им домашних и получить удивлённое одобрение.

— Это из тех самых орешков, что в деревне под ногами валяются?

Николай Иванович, продегустировав угощение, вынес вердикт.

— Роксана, то вино, что я пил у вас прошлый раз, удивительно сочетается по вкусу с этим печеньем. Но с чаем тоже вкусно. Нечто подобное я пробовал в италийском королевстве. Но там это печенье стоит очень дорого. Наши купцы его даже не закупают, понимая, что с перевозкой оно будет стоить как бриллианты.

Я недоверчиво посмотрела на графа — вдруг шутит, желая похвалить старания девочки. Но гость был абсолютно серьёзен. В подтверждение ещё и кивнул пару раз. Ой, как интересно! Цену на миндальное печенье я ломить не собиралась, но уникальность продукта чего-то да стоит.

А ведь на опробованной основе, чтобы выпечка не приелась, можно делать печенье солёное или с добавками. Мысли заметались, решая задачи, как, кому, за какую цену. Вспомнила, сколько спорили с Прасковьей о цене за наборы. Услышав, что меньше «зубра» наши коробочки стоить не могут, подруга всплеснула руками.

— Роксана, никто не будет покупать мыло за «зубр»!

Пришлось показывать ей записи полной калькуляции нашего производства, объяснять, что за три «мышки» работать грешно, и объяснять, что пока наше мыло уникально, мы можем за него хоть «орлан» просить.

— Но вот тут ты будешь права. Просить мы можем, но вряд ли кто даст.

Вспомнив об этом разговоре, чуть не подпрыгнула. Мы же не застолбили рецепты мыла и цветочной воды!

Чёрт-чёрт-чёрт! Хоть сейчас вскакивай из-за стола и беги в Ялду… или туда, где на полуострове патентное бюро размещается?

Глафира мгновенно уловила изменение моего настроения:

— Детка, что случилось? Могу чем-то помочь?

Милость Триединого! Она же гений! Зачем везде самой бегать, когда можно нанять помощника.

— Николай Иванович…

— Роксаночка, — перебил меня посол, — помнишь, как ты назвала меня во время визита хана в поместье?

— Помню… — потупилась я. — Прошу прощение, за несдержанность. На эмоциях вырвалось тогда.

— А мне понравилось. Был бы рад, если удостоишь меня чести и станешь впредь дедом называть, — лучики морщинок от доброй улыбки собрались в уголках глаз бабушкиного жениха, но где-то в глубине глаз робким зайчишкой мелькнула тревога: не торопит ли события? Чтобы сгладить неловкость, граф вернулся к началу разговора: — Прости, я перебил тебя. Ты что-то спросить хотела?

— Я? Спросить? — слегка обалдев от неожиданного предложения, уже и забыла, зачем обратилась к… деду. В смущении опустила глаза на на десертную тарелочку с раскрошившимся печеньем. Вспомнила! — Да, хотела. Ник… к-хм… деда, а есть ли у вас на примете хороший юр… — упс! Не было в те времена юристов. — Стряпчий толковый.

— Тебе по каким вопросам нужен? — серьёзно ответил счастливый Николай Иванович, только что обзаведшийся ещё одной внучкой.

— Патентные права застолбить на мыло и печенье. А ещё Феденьке помочь его изобретения правильно оформить.

— Милый друг, — повернулся граф к Глафире, — какая у нас разумная девочка растёт, — а потом мне: — Сегодня же напишу своему поверенному, дабы посоветовал достойного человека в этой области. Очень разумный подход, Роксана.