«Я уже изучал это раньше». Я сказал Майку. «Ваш капитан прав. Поработайте над ногами и постарайтесь, чтобы вы могли работать изо всех сил в течение четырех минут подряд. Попробуйте виндспринт».

"Ага." Он пренебрежительно сказал, слегка обиженный тем, что я даю ему совет. "Не пот. Я передам это."

— Значит, они точно будут нанимать? — спросил я его следующим.

«Подача документов начинается 20 мая». Он сказал. "Письменный экзамен - 12 июня, боевой вызов - 20 июня. Хорошо, что я закончу обучение до этого времени, иначе я не был бы допущен. Оттуда назначены устные собеседования. Я настолько хорош, насколько мне говорит капитан. К этому времени в следующем году я закончу академию и буду назначен на свою первую станцию. Через год у меня будет освобождение от испытательного срока. Еще через год я имею право сдавать экзамены на инженера. Через два года я Я имею право пройти тест на звание капитана».

"Повезло тебе." — сказал я, задаваясь вопросом, действительно ли он был трусом, как он утверждал. Это было возможно. Если бы он произвел хорошее впечатление как студент ROP, а после инцидента с марихуаной ему пришлось бы произвести чертовски хорошее впечатление, молва просочилась бы вверх, к начальству в отделе. Власти позаботятся о том, чтобы его имя попало в число следующих кандидатов на работу. Ловушка этого заключалась в том, что то же самое работало и в обратном направлении.

Мои мама и папа, как я уже говорил, любили ходить на вечеринки со своими коллегами. Неважно, по какому случаю, если была вечеринка, они были там. Одна из таких вечеринок ежегодно устраивалась в день открытия бейсбола. У них была привычка приезжать в дом к одной из маминых коллег по работе, женщине, у мужа которой был телевизор с большим экраном, на день открытия каждый год. По правде говоря, мой папа заботился о бейсболе еще меньше, чем мама. Это был просто повод собраться с друзьями, выпить много пива, съесть изысканные закуски и выпить еще пива.

Они вышли из дома в 9:30 утра, и я был бы удивлен, увидев их дома в любое время до 6:00 вечера, конечно же, в такси. Мы с Ниной решили воспользоваться ситуацией. В то утро она пришла в 10:00, а к 11:00 мы целовались на диване, наша страсть сопровождалась звуками Crosby, Stills и Nash, одного из альбомов моего отца.

С того дня, как я прикоснулся губами к ее груди, мы были очень сдержанны в своих чувствах. Мы много целовались, но дальше этого не заходили, даже если были одни. С тех пор только один раз мои руки просочились под ее рубашку, и то только потому, что она физически подняла их и засунула туда. Я был полон решимости не толкать ее слишком далеко слишком быстро. В результате я фактически привык к ощущению синих шаров.

Но в этот день Нина была чрезвычайно страстной. Ее руки ощупывали меня повсюду. Она скользнула ими через мою грудь, под мою рубашку к моей спине, к моей заднице, где она нагло сжала, пока наши языки сражались. Она приказала мне потрогать ее сиськи, и я с удовольствием засунул руку ей под рубашку, в то время как мой язык продолжал исследовать ее рот.

Когда я ощупал и поцеловал ее, она внезапно оторвала свои губы от моих. Она посмотрела на меня, сильно краснея.

"В чем дело?" — спросил я ее, опасаясь, что снова зашел слишком далеко.

Она нервно облизала губы, а затем сказала: «Не могли бы вы снять с меня рубашку?»

Я смотрел на нее, ища ее глаза, пытаясь определить, делает ли она это, потому что ОНА этого хотела, или потому что думала, что я этого хочу. Я не увидел там ничего, кроме страсти, смешанной с легким нервным ожиданием.

"Да." — сказал я, поглаживая ее лицо, чувствуя жар, исходящий от возбужденного румянца. — Но ты уверен, что хочешь, чтобы я это сделал?

"Сними." Она сказала мне. «Сделай со мной то, что ты сделал той ночью».

С удивлением обнаружив, что у меня дрожат руки, я потянулся к краю ее свитера. Я поднял вверх, и она подняла руки, чтобы позволить мне снять его. Ее белый лифчик был лишь на несколько тонов светлее бледной кожи живота, кожи, которая провела зиму в одежде. От этого зрелища у меня потекли слюнки. Я нежно погладил открытую плоть над чашечками ее лифчика, вызывая у нее мурашки по коже, а затем позволил пальцам скользнуть по спине. Мы поцеловались, когда мои пальцы начали расстегивать кнопки ее лифчика.

Через мгновение я увижу обнаженную грудь моей возлюбленной, зрелище, о котором столько раз мечтала.

Телефон начал звонить, пронзительно, раздражая децибелами, прорезая воздух.

Мы прервали наш поцелуй и посмотрели друг на друга, мои пальцы застыли на месте.

— Ты собираешься ответить на это? — спросила она, прижавшись своей грудью к моей.

"Конечно нет." Я сказал, качая головой, наклоняясь, чтобы поцеловать ее снова.

Мы пытались восстановить ритм и страсть, которые у нас только что были, но телефон продолжал звонить, звонить и звонить. Я не пытался снять с нее лифчик во время адского шума, потому что не хотел, чтобы мой первый взгляд на ее грудь при свете дня был омрачен телефонным звонком. Я хотел напиться зрелищем, насладиться им, отдать ему все свое существо. Как долго может звонить телефон? Я поинтересовался. Разве большинство людей не сдаются после десяти звонков или около того? Если никто не отвечает после десяти гудков, можно предположить, что никого нет дома, верно?

Но не этот человек. Этот телефон продолжал звонить, звонить и звонить. Мы останавливались в конце каждого звонка, наслаждаясь короткой тишиной, ожидая, что еще один не последует и что тогда мы сможем вернуться к делу. Но примерно через две секунды еще один звонок всегда нарушал спокойствие гостиной. Наконец наши рты разошлись.

«Я вырву этот чертов шнур из стены». — сказал я Нине, отталкиваясь от нее.

«Билл, — сказала она, очевидно, так же раздраженно, как и я, — почему бы тебе просто не ответить? Кто бы это ни был, он должен сказать что-то важное, иначе они не позволили бы этому звонить так долго. ."

«У них будет чрезвычайная ситуация, если у них не будет чертовски веской причины для этого дерьма». — провозгласил я.

Я подошел к телефону и грубо взял трубку, прервав ее на середине звонка. Я поднес его к уху. "Что?!" Я чуть не закричал.

Наступила короткая пауза. Наконец, «Это оператор AT и T. Вы примете входящий звонок от Трейси?»

Трейси? Черт бы ее побрал! Лучше бы это было хорошо. "Да." — коротко сказал я. «Наденьте ее».

"Спасибо." — сказала оператор, вероятно, звуча гораздо более раздраженно, чем ее начальнику хотелось бы.

"Счет?" — нерешительно послышался голос моей сестры.

«Привет, Трейси». — нетерпеливо сказала я, глядя на Нину, которая сидела на диване в лифчике, ее соски торчали из ткани. Сквозь хлопок я смутно различал тень ее ореола. Мой член пульсировал от желания. Лучше бы это было хорошо.

— Э… — неуверенно сказала она. — Мама и папа дома?

"Нет, они не." Я сказал. «Это первый день бейсбола». Я знал, что Трейси не потребуется дальнейших объяснений.

"Ах, да." Она сказала, хихикая, ее тон говорил мне, что она чертовски хорошо знает, какой сегодня день, и что мамы и папы не будет дома. "Это, не так ли?"

"Ага." Я сказал ей. «Значит, они у Дженис и Кена. Ты можешь попробовать их завтра. Возможно, позже будет лучше. Они обязательно будут с похмелья».

"Хорошо." Она сказала. "О, ты слышал о Синди?"

Это немного привлекло мое внимание. "Нет." Я сказал. "Что насчет нее?"

«Вчера я получил от нее письмо. Ее бойфренд-профессор разводится с женой. Синди переехала к нему. Вы можете в это поверить?»

"На самом деле я могу." Я ответил. Эта новость меня ничуть не удивила. Единственным сюрпризом было то, что это заняло так много времени.

«Она тоже бросает колледж». — добавила Трейси. «Я думаю, она считает, что получила то, ради чего пошла туда».