— В наряде.

— Так поинтересовался бы у товарищей. А на предыдущих занятиях ты спал что ли?! Или ты какой-то вечный залетчик из наряда не вылезающий? А?

— В санчасти.

— О ну точно, то в наряде, то в санчасти. Залетчик еще и косячий.

— Почему у вас рука гуляет и ходуном ходит? Как вы физпо сдали? Кто помнит вес снаряженного ПМ?

— Восемсот десять грамм.

— Вот, всего то восемсот десять грамм, и что же у вас рука гуляет эдак вы себе в ногу выстрелите товарищ курсант. Что вы опять ржете? Очень многих касается. Тренеруйтесь дома берите утюг и держите на вытянутой руке.

— Так мы в казарме живем.

— А что сушилки и гладилки у вас нет?

Но вот прошло и это. А именно, запрет на свиданки. Огневая с нами всерьез и надолго, она и после КМБ не кончиться и вообще стрельба и нормативы положено сдавать постоянно, аттестованным сотрудникам. Буквально через пару дней меня впервые вызвали на КПП. Единственным в общем-то, кто мог бы сейчас меня вызвать был дядя. Хотя если бы горело, дядя мог бы и прийти в любой день. Значит не горело.

— Ну чего как дела? — поинтересовался тот, передавая мне пакет фруктов.

— Хорошо. Комодом вот поставили, — мгновенно принялся я за яблоко.

— Да я в курсе дела. Очень рад за тебя. И как справляешься?

— Вроде бы справляюсь. — пробубнил я с набитым ртом.

А как дядя узнал? Хотя он мог и напрямую позвонить начальнику курса, чтобы и нет. Вот только наш маленький Орел, в таких случаях непременно бы как-то это обыграл, дабы дитятко объяснило, что не надо звонить своим родственникам. Если у каждого из примерно двух сотен курсантов позвонят родственники, то начальник только и будет что по телефону трещать. Дядя конечно начальник ОВД, но ведь тут у каждого четвертого, если не третьего, в семье кто-то носит форму.

— Может забрать тебя на пару часов? Покормить там, в ванную залезешь отмокнешь?

— Нет, дядь Паша ты чего?! — не на шутку испугался я. — Никого не забирают. Зачем мне так выделяться.

— Хр-хр-хр — захрюкал тот.

— Что?!

— Да анекдот вспомнил.

— Какой?

— Да старый, «езди, тогда как все, на автобусе».

— Вот-вот. Точно не надо. А то у нас тут был один случай. Мама у одного парнишки пришла к Термитову и скандалила, мама видать не простая, в общем не сладко парнишке было из-за таких выделений.

— Вот кстати о нем.

— Чего? О ком, о Термитове?

— Нет, о Шилове. Мама у него и впрямь не простая. Знаешь кто она?

— Откуда бы мне знать. Но понятно, что непростая раз полчаса пропесочивала замначальника, да еще при его же подчиненном. — прихватил я высказанную Стасиком мысль и выдал за свою.

— Угу, соображаешь. В общем судья она, судья молодая, относительно конечно, перспективная. Он ведь в вашем взводе сейчас?

— Ну да.

— В общем вы его там чего? — замялся дядя. — Обижаете?

— Мы его и так не трогали. А теперь и никто не трогает.

— Надо бы ему помочь. — явно осторожно подбирал слова дядя. — Адаптироваться там в коллективе, где-то подсказать, как и что.

— Это чего? — удивился я. — Его мама до тебя что ли дошла?

— Понимаешь… Мне очень надо что бы у нас взаимопонимание было с его мамой. С той структурой где она трудится. Это даже не сейчас важно, а на перспективу. Ты не ей помоги, а мне, понимаешь? Ты поможешь мне? Я могу тебе уже дело поручить?

— Конечно, дядя Паша! О чем речь! — горячо заверил я.

— Ну вот, и хорошо.

— Насколько вообще, как бы надо, его… — теперь уже я думал, как подобрать слова, — подтянуть, к… хорошей компании?

— Вот, правильно сказал. Хорошая компания, это то что надо. Возьми его в хорошую компанию.

Разговором, я поделился с Костяном, тот выразил понимание.

— Стасян, позови сюда Шилова.

— Шило! В двенадцатый кабинет! — суетится толстый в благодарность за то, что оставили в блатном кубрике номер двенадцать. Несмотря на некоторые непонятки с ним.

Пока схема работает хреновато, обитатели кубрика номер одиннадцать не спешат подрываться. Приходится ходить за ними лично, или мне или Костяну и делать внушение что бы реагировали в будущем, на передачу указаний через наших «помощников».

— Шилов, пошли со мной прогуляемся пару слов скажу. — приглашаю того пройтись из казармы до курилки.

— Шило, ты тупишь короче, не по-детски. Я даже боюсь интересоваться как ты на районе обитал на своем. Ты как на счет подтянуться к нормальным пацанам, обратно в кубрик двенадцатый заехать, ну и там дальше, большей частью попробуем тебя старшим ставить на наряды. Но тут уж ты сам там в нарядах не тупи, потом.

— И что надо делать?

— Так ты скажи тебе это надо или тебе и так нормально?

— А в чем подвох?

— Да нет подвоха никакого. Тупо вокруг тебя обстоятельства неправильно сложились, походу. Говорят, ты нормальный пацан, надо тебя подтянуть.

— Кто говорит?

— Кто надо, тот и говорит. Ну так тебе это надо или будешь дальше скатываться в лошье.

— Что взамен?

— Да ничего. Нормальные пацаны пригодятся. Только ты сам не тупи, нормально справляйся. Я с Пудовым поговорю, для начала на третий корпус старшим заступишь, потом может в столовку, в первый затем. Кто-то должен ходить старшим понимаешь? Старший особенно в первом корпусе должен быть адекватным. В столовой с других спросить надо суметь. Как думаешь потянешь?

— Я постараюсь. — серьезно ответил Шилов.

— Ну значит тогда переезжаешь сегодня. Как в кубрик заселяться уже понял?

— Не-е-ет? — озадачено и недоверчиво смотрит тот.

— Проставиться же надо. Это же элементарно. Если бы ты со всеми въехал не вопрос. Короче хочешь по правильному заехать, слушай сюда…

Как же верно сказал мне Рус, папа вместо тебя в казарме жить не будет. Сложно тут, приходится быть тем, кем быть не хотелось. С другой стороны, если не быть, то будет еще хуже, наверное. Хотя у нас есть кадетский взвод, костяк которого бывшие кадеты, у них типа сплошная справедливость, всеобщее равенство и прочая чепуха, ну-ну посмотрим далеко ли они уедут.

— О! Вот это подгон! — восклицают силуэты в полутьме.

— Тише! Не ори ты, старшина же, напротив.

— Да и Йовдий может не спит.

— Красава Шило, как вы через КП эти пакеты протащили?

— Да это мы помогали. — смеется Дождик. — Вообще чуть не спалились дежурному. А пакет зацепился и застрял.

— Где на заборе опять?

— Да не какой забор, мы вот что придумали…

— Мы? Я все придумал! — хвастается толстый. — В окно аудитории первого корпуса на леске подняли.

— Молодец Стасян, соображаешь.

— Так давайте чуть кровати сдвинем.

— Спиртное купили?

— Э?! Нет, а что надо было?

— Нет, конечно, я так шучу. Впалимся со спиртным тут совсем иной расклад. За хавку после отбоя максимум наряд прилетит. А за спиртное можно и вылететь сразу без всяких строгачей.

— Давай-давай, наливай! — весело шипела газировка, разливаемая в стаканы, взятые у своего наряда по столовой.

— Ну-ка мечи стаканы на стол, ну-ка мечи стаканы на стол, — вероятно что-то попытался напеть Пудов своим басом.

— Хм?

— И прочую посуду… — продолжил строчку Пудовый.

— Что-то не узнаю, что за песня?

— Это песня Серый или что? — уточнил я.

Я петь не умел совершенно, Серега насколько я помнил то же, но с его голосом это было еще смешнее.

— Все говорят, что пить нельзя, все говорят, что пить нельзя, я говорю, что буду.

— Ха! Клево! А что за группа?

— Аквариум.

— Что — то не помню такой песни у них.

— Я-то же…

— А еще кто-то над Статус-Кво угарал, сами вон всякую древность слушаете.

— Ты чего это же БГ.

— Не я такой отстой не слушаю.

— Так что за альбом?

— Наверное из неизданного, — смутился Пудов.

— Блин, а где ты слышал, может квартирник, кассета есть?

— Нет, не помню где слышал.

Стекла стояли на наших дверях затемненные, за дверью, внутри кубрика висело дежурное одеяло, которое Стасик скомуниздил со склада ХОЗО, во время эпопеи с кроватями. Стасик вообще оказался весьма прошаренный и хозяйственный парнишка, вот только спать любил где попало и постоянно. Созданные пальмы позволили сделать небольшое пространство у окон, на пальмах одеяла так же свесили сверху вниз, сдвинули пальмы ближе к центру на время посиделок. В общем, с коридора ничего не увидишь.