— Веди себя достойно. Встань, поправь одежду и отвечай четко.

Наверное, ей самой часто так говорят. Было бы забавно наблюдать эту сцену, если не знать, что девочка играет миром Каталопции так, как у нас играют в «бродилки», квесты и прочие компьютерные игры.

Лекмот, кажется, это тоже понимал. Он, как бравый солдатик, получивший приказ, вскочил с пола, вытянулся во фрунт и «ел глазами начальство».

— С кем я встречалась здесь прошлый раз? — повторила вопрос Маттоттена.

— С дедом, — пискляво рявкнул лекмот, но, осознав, что ответ не совсем ясный, уточнил: — С моим дедом. Он тогда был верховным шаманом лекмотов.

— Вот видишь, как часто они меняются. Разве можно запомнить всех? Да ещё и по именам, — пожало плечиками дитя странного народа, который развлекается тем, что создаёт миры.

— Так это зависит от того, любишь ты их или нет.

— Как это? — от удивления девочка широко распахнула глаза, которые всё это время были затенены мехом шапочки и полуприкрыты густыми пушистыми ресницами.

Сначала я подумала, что это отсвет портального прохода отразился в глазах девчушки, а потом поняла, что так сияют очи богини. Золотое свечение лилось, окутывая меня, лекмота и всё пространство светом, который слепил, удивлял, восхищал, завораживал, но не согревал. Отчего-то ахнув, Маттоттена опустила ресницы и поправила шапку. Было заметно, что она сильно смущена своей несдержанностью. Очевидно, желая скрыть неловкость, повторила вопрос несколько резче, чем следовало:

— Что такое любовь?

«Вопрос, конечно, интересный, — хмыкнула я про себя, отойдя от шокирующего взгляда. — Вот как ей объяснить, что такое любовь?» Для Френки, которой доверяю безоговорочно, я просто распахнула душу и сердце, позволив читать свои мысли, чувства и эмоции. Но здесь случай другой. Да и обниматься со странной девчонкой желания не было.

Вспомнив о Френки, я невольно улыбнулась. Тоже богиня для своего мира. Но как она заботится о своих подопечных. Погружённое в свои исследования, Древо не посвящает всё своё время жителям Океана. Но благодаря ей на планете, несмотря на небольшую численность населения, нет генетических уродов, рождающихся от близкого родства. Нет безграмотных — каждый житель умеет читать, писать, считать и разбирается в законах природы. Нет эпидемий и мора — за этим моя подруга следит строго, каждый день сканируя планету на наличие зловредных вирусов и инфекций. Уверена, что и на основные государственные законы повлияла тоже она.

— Чему ты так улыбаешься? — прервала мои воспоминания о любимой подруге Маттоттена.

Хотела было рассказать маленькой богине о её коллеге из другого мира, но вдруг почувствовала, что с телом творится что-то неладное. Меня бросило в жар и почти сразу по спине в ботинки побежали ручейки пота. В глаза словно горсть песка швырнули — пекло, зудело, и потоком текли слёзы. То, что после трансформации стала рёвушкой и хлюпаю носом по каждому мало-мальскому поводу, я уже привыкла, но сейчас повода не было. Вновь резко заболела голова. Словно и не лечил её Инк после моей встречи с монстром.

Филипп почувствовал неладное, завозился в ранце, желая выбраться наружу.

«Что у тебя там творится?» — беспокойно спрашивал он через каждую минуту, но я не могла ответить.

Стоять сил не было, колени подгибались, и я рухнула на холодный пол. Сквозь пелену слёз увидела, что рядом валяется шаман. Мордашка Рквана была мокрой.

Сознание не желало покидать тело. Оно мерцало. То я чётко и слышала, и осознавала происходящее вокруг, то окружающий мир размывался новым потоком слёз и прятался за резкой головной болью. В такие моменты я самозабвенно погружалась в себя. Жалея свою нескладную жизнь и ругая глупую девчонку за её несдержанность.

— Соображать же надо! Посмотрела она… Хорошо, я в ранце сидел, а то тоже валялся бы сейчас вместе с ними, — кого-то распекал мой котик. — Делай что-то, ты же богиня!

И опять голова наполняется гулом, а лицо холодеет от очередного приступа слёзоточения.

Заканчивается всё. Закончились и наши с лекмотом мучения. Мы сидели, рассматривая друг друга. Я искала в шамане признаки трансформации. Что интересного во мне увидел Ркван, было неясно.

Филипп с разбегу запрыгнул на колени.

— Жива! — громко замурчал и, вытирая остатки слёз с лица, стал с силой тереться о мои щёки и подбородок пушистой головой.

— Это не смертельно, — прозвучал над головой девичий голосок. — Вставайте уже.

Встать бы, выдернуть из пояса джинсов ремень, задрать шубку сзади и всыпать по заднице с любовью и по справедливости за наши с лекмотом страдания.

«Не вздумай!» — прошипела где-то на границе сознания аграбия.

— И что это было? — неуклюже поднимаясь с пола и стараясь не смотреть на богиню, ворчливо спросила я. — У меня теперь хвост вырастет или без порталов по мирам путешествовать буду?

— Не… без порталов точно не сможешь, — успокоила Маттоттена.

— А что смогу? — продолжила допрос я, отряхивая от пыли штаны.

— Созидать! — торжественно возвестила девица.

— Миры? — едва справляясь с отвалившейся челюстью, уточнила я.

— Ну ты сказала! «Миры»… Нет, конечно. Вещи какие-то небольшие. Из старого в новое трансформировать.

— Ты шутишь? Для этого энергии надо… — я задумалась, вспоминая меру измерения, но, ничего не придумав, махнула рукой на науку и продолжила: — Огромное количество. И материи на все молекулы и атомы нового предмета вагон с небольшой тележкой.

«Ишь ты! — восхитилась я собой, высказав свои сомнения. — От стресса даже физику вспомнила».

— Уже нет. Ты больше никогда и нигде не будешь испытывать недостаток в энергии. Теперь ты сама источник бесконечной энергии. Извини, я не хотела.

Я опять села на пол. Сначала от радости, а потом…

— Вижу, что ты поняла. Никогда и никому не показывай свою новую суть. Энергии во Вселенной много, но большинство пользоваться ею не умеет. При этом им постоянно что-то нужно: власть, богатство, опять власть… — Маттоттена говорила с ноткой усталого разочарования в голосе. И было понятно, что говорит она о том, что очень хорошо знает. — И сколько им не дай — всегда мало. А ты говоришь «любовь»…

— Я понимаю, о чем ты говоришь. Поэтому за дар благодарить не буду, — легко поднимаясь с пола, ответила я.

— Справедливо, — пожала плечами девочка.

От всех переживаний и стрессов очень хотелось присесть, но огромное помещение было пустым.

— Что-то потеряла? — спросила богиня, заметив, как я озираюсь по сторонам.

— Лавку какую-нибудь или скамейку. Ноги не держат.

— Создай, — легким движением кисти тонкой руки она материализовала из воздуха помесь кресла с шезлонгом, забралась на него с ногами и стала безучастно рассматривать Вэра.

Легко сказать «создай». А как? Инструкцию же не дали. Для начала попробовала повторить жест Маттоттены. Ничего не получилось. И жест корявый, и сидеть не на чем. Но сдаваться не хотелось.

«Будем рассуждать логически. Для создания чего-то надо понимать, что я хочу и как оно будет выглядеть, — принялась я разбираться с новыми способностями. — Значит, надо представить то, что мне необходимо. Например, такое же кресло как у Маттоттены».

Посмотрела внимательно на мебель, отвела глаза, представила только что виденную картинку, рукой повела, повторяя изгиб сидения и… ничего.

«Ладно. Отсутствие результата — тоже результат, — подбодрила я себя и продолжила размышлять. — Заклинаниями она, кажется, не пользовалась. А если совместить то, что я уже знаю и умею, с новоприобретённым?»

Память услужливо подкинула заклятие плетения корзины из листьев камыша. Кто-то из ведьмочек, составлявших Книгу, упаковывал свои сборы травяные в небольшие туески из камышовых листьев. Чтобы ручки об острые листья не ранить и время не тратить, придумала, умница, как магически сплетать стебли в корзинки. Взяв за основу это простое колдовство, я принялась за работу. Морщилась, высовывала язык, пыхтела, помогала себе, жестикулируя руками, и вдруг поняла, что наколдовала нечто похожее на плетёный пуфик. Кособокий, неказистый, но материальный. Из ничего! На то, что я от напряжения мокрая, как мышь под метлой, внимания можно не обращать. С гордостью посмотрела на окружающих: ну как?