— Похоже, она здорово тебя кинула, — заметил Ставрос. — Не видно и тени сожаления.

— Не-а. Я ещё её не встретил.

— Ох ты, да ты веришь в единственную?

Я улыбнулся, прежде чем сделать глоток. У меня было пару девушек, но ни одна из них не избавила меня от чувства, что где-то есть что-то большее… кто-то… Я познакомился с Лаурой сразу после базы. Она могла бы стать образцовой женой военного. Мы прожили вместе год, но мы оба поняли, что это была не любовь, и когда три года спустя она вышла замуж за моего лучшего друга, я был шафером у них на свадьбе. У меня было много свиданий, и много разных женщин, которых моя младшая сестра Хэйли называла «отвлечением», но как бы восхитительны, прекрасны и забавны они ни были, я знал, что никто из них не та самая. Моя девушка была где-то в другом месте, и я мог чувствовать её так же, так чувствовал Мэддокса и его приятелей, сверлящих взглядами мой затылок.

Мой телефон завибрировал в заднем кармане и я встал, опустив свёрнутую банкноту в пять долларов в банку для чаевых.

— А я как раз о тебе думал, — сказал я, направляясь к лифтам.

— Не сомневаюсь. Обживаешься? — спросила Хэйли.

Я лавировал между пожарными, попивающими пиво марки «IPA» со скидкой.

— Насколько это возможно в гостиничном номере.

— Они не выделили тебе жильё?

— Не-а.

— Ты так и не сказал мне, чем занимаешься в Колорадо Спрингс.

— И не скажу.

Хэйли вздохнула и я рассмеялся. Мы с ней частенько избегали правды.

— У меня не так много времени. Я на обеденном перерыве. Но я рада, что ты всего в трёх часах езды от меня. Приедешь домой на Пасху? Отец готовит проповедь на десять месяцев раньше.

Я нажал на кнопку вызова лифта и стал ждать.

— Разве каждый год не одно и то же? К чему там готовиться? Разве что решить, какую притчу рассказать.

— Хватит.

— Серьёзно, ты читала проповеди? Жил-был мужчина, двое мужчин, мужчина и ангел или ангел в гробнице? Они отличаются в Евангелии от Матвея, Марка, Луки или Иоанна. И это он называет непогрешимым словом Божьим? — дверь лифта открылась, и я вошёл внутрь, тут же раскаявшись в своих словах. — Прости, ХэйБеллс.

— И когда ты стал таким пессимистом?

— После моего первого перераспределения, когда прочёл Библию. Слушай, я на следующей неделе буду входить в курс дел на новом месте. Буду задерживаться допоздна, тренируя команду, так что следующую пару недель я буду недоступен.

Лифт дёрнулся, останавливаясь. Двери открылись, я вышел в коридор, свернул налево и — хоть я знал, куда идти — проверил указатель, убедившись, что мой номер находится слева. Номер 201 располагался в конце коридора. Я остановился перед дверью, пытаясь достать ключ от номера и удерживая телефон плечом.

Хэйли трещала о бале для учащихся в предвыпускном классе и о новом парнишке, который тёрся вокруг неё, а также про свои заявления в колледж. Я не винил её за пренебрежение к тому, какой была моя жизнь в старшей школе. Крики, жёсткие правила, отсутствие уединения. Я был прототипом. Родители научились на мне тому, как стоит воспитывать ребёнка, чтобы его оттолкнуть. Теперь же отец расслабился. Мать стала чаще перечить ему. Детство Хэйли было почти нормальным.

— Ты меня слышишь? — спросила она, когда я справился с замком. Я открыл дверь.

— Прости, ты сказала миссионерская поездка? На этот раз в Гондурас, так?

— В прошлый раз тоже был Гондурас. Думаю, тебе стоит поехать. С тобой мне будет гораздо спокойнее.

— Я бы хотел, Беллс. У меня завтра первый рабочий день. Какое-то время отпуска у меня не будет.

— Это же всего на неделю. Ты можешь отпроситься на неделю.

Я рухнул навзничь на жёсткий холодный матрас, уставившись на кремовый потолок. Свет я не включал, и солнце проникало через щель в затеняющих шторах.

— Я скучаю по тебе, малышка.

Я слышал, как она дуется, и это меня позабавило. Она всегда думала обо мне только хорошее. Сложно было соответствовать её представлениям обо мне.

— Я тоже по тебе скучаю, Скотти.

— Передай маме с папой, что я люблю их.

— Хорошо. Удачи завтра.

Когда она повесила трубку, комната словно опустела, стала темнее. Хэйли была светом с собственным источником. Она, мои родители и дом, где я провёл детство в Гудланде, Канзас, были всего в нескольких часах отсюда. Но почему-то это совсем не утешало. Через пару месяцев Хэйли исполнится восемнадцать. Она в любой момент может сесть в машину и приехать повидать меня. Ни о чём другом я не мечтал так сильно, как провести время со своей младшей сестрёнкой, но хранить секреты было проще, когда нас разделял самолёт.

Я посмотрел на часы. До отбоя ещё семь часов. Я закрыл глаза, собираясь вздремнуть полчасика, надеясь, что этого хватит, чтобы отдохнуть, и чтобы проснуться до кошмаров.

Кто-то постучал в дверь, и я открыл глаза.

— Минуту, — крикнул я, направляясь к двери.

Открыв дверь, я увидел Тэйлора Мэддокса и парочку его приятелей. Я напрягся, готовый к драке.

— Мы собираемся пообедать в городе. Хочешь с нами? — спросил Тэйлор.

Обед — это лучше, чем воевать с безликими врагами, вооружёнными винтовками, у которых никогда не кончались патроны, как только я засыпал.

— Только рубашку прихвачу.

Глава 3

Дарби

Бетонный пол под деревянным столом, к которому меня торопливо проводил администратор, был липким, зато стеклянное помещение мексиканского ресторана, выбранного мной, служило защитой от ветра и дыма от пожара, находящегося недалеко от города. Дополнительным бонусом являлись бесплатные газеты и сальса.

Моё свадебное платье теперь висело в комиссионке к северу от центра Колорадо Спрингс. На вырученные за него четыреста долларов я приобрела брюки-слаксы, рубашку с воротником на пуговицах, бюстгальтер, хлопковые трусики и балетки, которые были на мне. Было крайне жаль расстаться с платьем за половину тех денег, которые я за него заплатила всего каких-то полгода назад. Мой рюкзак из секонд-хэнда вмещал тёмно-синюю толстовку и пару серо-лиловых штанов, купленных там же. Мне не в чем было пойти на собеседование, а на женскую рабочую одежду была скидка в пятьдесят процентов. Так что я продала платье, сохранив обручальное кольцо на случай, если в будущем мне срочно понадобятся наличные деньги, и стараясь не слишком сильно расстраиваться из-за этого. Не стоит воротить нос от возможности быстро получить наличные.

Моя нервно подрагивающая коленка задевала стол, привлекая внимание снующих поблизости детей. Я не могла ничего с собой поделать. Мне казалось, что в любую минуту подъедет на своём дурацком пикапе Шон и потащит за волосы меня обратно в Техас. Я была свободна, но по-прежнему боялась, и это здорово злило меня.

Официант оставил мне чек и ручку, чтобы я подписала выписку по счёту. Он не знал, что я заплачу наличными семь долларов за заказанные мной в качестве запоздалого обеда большую порцию сырного чили и газировку Dr Pepper. Рядом с опустевшими тарелками я рисовала шариковой ручкой закорючки на полях новостных газет, обводя кружочками вакансии — всё подряд от секретаря в юридической фирме до администратора вечерней или ночной смены в гостинице.

В Форт Худе я работала официанткой, а затем стала девушкой ревнивого, повёрнутого на контроле, властного парня, который не желал, чтобы я работала с людьми, которые могли зародить в моей голове безумные идеи, и чтобы я общалась с мужчинами, которые могли заглядываться на меня и внушать мне мысль о том, что я была умнее, забавнее и симпатичнее, чем считал Шон.

— У вас неплохо получается, — заметил официант, остановившись на минуту, чтобы разглядеть мои рисунки. — Что это?

— Пальма… и гавайская танцовщица, — ответила я, пытаясь взглянуть на толстые штрихи и детали рисунка его глазами. Получилось весьма неплохо. Жаль, что никому не нужен профессиональный рисовальщик каракулей.

— Вы занимаетесь изучением Библии?