На лестничной площадке я посмотрел в окно. Была почти полночь, и во дворе уже никого не было. Ни машин, припаркованных с включенными фарами, ни каких-то людей, которые бы вызывали подозрение. Я постарался присмотреться хорошенько в надежде рассмотреть какие-либо силуэты в машинах, но так никого и не заметил. Ряд фонарей освещали сугробы по периметру дома. В доме напротив лишь в не-скольких окнах горел свет. Было тихо и спокойно… Но не у меня в груди. Сердце колотилось, будто мы готовились прыгнуть с утеса. Казалось, что как только я сделаю первые шаги, начнется шоу, которого мы так давно уже все ждали.
Быстрым шагом мы стали спускаться вниз по лестнице.
— На моей поедем! — бросил я и направился к своей машине. В ней было прохладно. Бросив рюкзак на за-днее сиденье, я повернул ключ в замке зажигания, оглянулся через зеркала по сторонам, надеясь, что шоу все же не началось, и выехал с парковки.
— Решил, куда скинешь вес? — произнес Димас, поеживаясь от холода.
— Поедем через объездную, а там в своем старом дворе за гаражами скину…
— Как все происходило-то?.. Где тебя взяли? — спросил я.
— У типа одного возле подъезда, — он достал сигарету и закурил.
— Контрольная была? — спросил я. — Нет… как оказалось, нет. Пока везли меня до дома, я тоже так думал, но потом на допросе мне показали и записи, и сообщения. Меня слушали и жда-ли визита к любому клиенту в этот день… вот и все…
— А в квартиру ты их сам впустил?! Зачем? — про-должал я свой допрос.
— Да смысл было не впускать?! Они знали адрес. Пока бы я сидел, как мне объяснили, им бы выдали ордер на обыск. Сказали, что это пойдет мне лишь на пользу… — оправдывался Димас.
— Да пиздоболы они! Я столько случаев уже знаю, когда эти выдачи не приносили никакой пользы… — достав сигарету из пачки, я тоже закурил: — Сколько и что у тебя нашли?
— Все нашли… Хули там искать было? Все лежало в шкафу на полке, в коробке из-под обуви… а фасованное — в прикроватной тумбочке. Почти все, что ты мне отдал… чуть меньше трехсот грамм порошка плюс пакет спайса.
— Спайс-то откуда? Я же тебя реагентами не заря-жал, — удивленно спросил я и всмотрелся в зеркало заднего вида.
— Сам заказал… по интернету, — не глядя на меня, ответил Димас.
— Не наебешь, не проживешь… — я с улыбкой глянул на него.
— Послушай… — Димас только стал мне отвечать, как я понял, что уже на втором перекрестке за нами поворачивает белый Lexus RX, и слегка прибавил ходу.
— Либо это совпадение, либо за нами хвост… — Ты уверен? — Димас, обернувшись, посмотрел назад.
— Не узнаешь машину? Он шлепает строго за нами уже два поворота… и дистанцию дисциплинированно держит.
— Блядь… это тачка одного из следаков! — Уверен? Ты ж сказал, что хвоста не было! Ты че мне их, спецом привел? — я дотянулся до замка его куртки и дернул вниз, ощупывая затем футболку в области груди. — С прослушкой ко мне приехал, урод? — заорал я на него.
— Нет! Нет, блядь, на мне ничего! — откидывая мою руку, крикнул Димас. — Нет на мне ничего! Трубки нет. Я чист! — продолжал он.
— А это тогда что? — я резко повернул на повороте вправо, продолжая смотреть в зеркало заднего вида.
— Я не знаю! Значит, так грамотно вели меня, что я их даже не заметил…
— Пиздец, блядь. С полкой в машине… два дебила… — буркнул я и дал по газам.
— Че делать будем?
— Попробую оторваться и скинуть вес, — я потянулся одной рукой за рюкзаком и кинул его Димасу: — Открой! — он расстегнул молнию, я вытащил сверток из рюкзака и положил себе на колени. Снова посмотрев через зеркало, увидел, что лек-сус едет за нами, но уже на большем расстоянии… Я с заносом повернул на следующем повороте влево и ударил по газам еще сильнее.
— Тише… — Димас вцепился в ручку над дверью. — Ага… давай я щас еще ПДД начну соблюдать! — ерничал я. Мы нырнули в один из дворов, я стал бегло оглядывать подходящее место, чтобы скинуть палево.
— Давай за тачки, — произнес Димас.
— Ебола! — с трудом проскакивая между густо припаркованными машинами, гнал я по двору. — Вот здесь! — я заприметил подвальную лестницу у подъ-езда пятиэтажки.
Подъезжая к ней, я заранее опустил свое боковое стекло, затем, чуть притормозив, схватил сверток с колен, посмотрел в зеркало заднего и, увидев, что позади нас на повороте дома все ярче виден свет от фар, бросил вес в подвал и прибавил газу.
— Давай за угол… это он вроде сзади, — произнес Димас, смотря назад через плечо.
— Пидорасы! — гневно закричал я сквозь зубы, выскочив со двора с другой стороны и, оказавшись в переулке, нажал на газ, что есть мочи.
— Вроде нет пока никого! — продолжая смотреть назад, произнес Димас.
— Тоже не вижу его, — повернув на перекрестке влево, я заехал в следующий двор, затем выехал через арку на противоположную сторону и, увидев темный угол на парковке одного из офисных бараков, заехал туда и потушил фары.
— Хули мы встали? — удивленно спросил Димас. — А хули нам кататься? Смысл? Если нас передали на перехват, то мы лакомый кусок, гоняющий по центральным улицам, как ебанутые. Пересидим… там видно будет, — я достал сигарету.
— Мне дай, — попросил Димас и протянул руку. — На! — отдав ему пачку, я закурил. — Вот это прокатились… — ухмыльнувшись, буркнул я себе под нос. И тут увидел, что лексус приближается. «Ну, пиздец! — подумал я. — Приехали!» — чувство было, как перед смертью, когда ты вспоминаешь всех своих близких и родственников, чтобы успеть со всеми проститься. За долю секунды стали пролетать картинки перед глазами. Как нас вяжут… Как везут в отдел, а затем в изолятор. Как судья приговаривает к десяти годам лишения… Да блядь, это почти смерть для меня. Это хуже смерти! Когда ты сдох, тебе уже на всех похуй! А тут? На зоне… Чалиться, смотря годы напролет в одну и ту же точку… в одну и ту же стену. Когда от твоего похуизма не остается ровным счетом ничего. Бля, это точно хуже смерти… Эта белая смерть в виде лексуса притормозила около нас, а потом… Лексус, не заметив нас, проехал мимо, оставив нас с Димасом почти без-дыханными… мертвыми… и лишь щелчок зажигалки и первая затяжка вновь вернула обоих к жизни.
Мы просидели в этом своеобразном укрытии около часа. Говорили о манере ведения допроса и о том, как устроен наркоконтроль изнутри. Димас рассказывал о том, как нелепо менты играли в доброго и злого полицейского… сведя по итогу все диалоги к позиции добрых.
Он рассказал, как ему носили пивас, видимо, чтоб он стал посговорчивее и во всем признался… Мне вспомнился рассказ одного моего знакомого… из той группы, что отбывала по двести двадцать вось-мой статье… Он как-то упомянул, что с ним на связи до сих пор остается мусор, который его когда-то закрывал, но который был, по его словам, человеком и скорее помогал, а не вредил. Тогда я не придал этому значения и не интересовался подвязками с рядовыми следаками. Я лез на самую высокую гору, к самому большому дереву, надеясь взобраться на него и укрыться в ветвях от окружающих меня со всех сторон волков. Но, когда я забрался-таки на вершину, кажущееся мне таким величественным и сильным по факту было давно прогнившим и ветхим. Вариантов решения нашей с Димасом проблемы оставалось немного…
— Я позвоню завтра одному типу… у него есть выходы на рядового мусора. Если получится, то встречусь. Узнаю всю ситуацию… хуже уже вряд ли будет.
Спустя час, решив, что дальше сидеть в этом углу смысла уже нет и нам все равно придется разбираться с тем, с чем мы столкнулись, мы отправились в сторону моего дома, где Димас пересел в свой джип и уехал к себе. Во дворе по-прежнему было пусто и тихо. Ни людей, ни как-то необычно припаркованных машин… И даже у мусорки не было ни одной голодной со-баки. Видимо, сегодня они все уже наелись или просто спят где-то у теплотрассы, свернувшись калачиком… Я осторожно поднялся на свой пятый этаж, все время ожидая, что сейчас из-за угла тамбура выскочат люди в масках и меня повяжут. Но подъезд был пуст… Лишь в углу на площадке, слева от моей двери лежал пакет с белым порошком, по виду напоминающий тот, которым торговал я. Оглянувшись по сторонам и заглянув через перила вниз, я убедился еще раз, что меня никто не преследует, поднял пакет и сунул его в карман. В квартире мне на шею бросилась Лиза. Спросила, все ли хорошо. Я не смог ей ответить, а лишь тяжело вздохнул и крепко ее обнял. Не то чтоб не хотел ей отвечать… Просто не знал, что сказать. И нет, у меня не пропал дар речи, и я не был сильно испуган. Я сам с трудом понимал, что же сейчас произошло… и что вообще вокруг меня происходит в целом. На кухне я смыл содержимое пакета в раковину, сжег целлофан, превратив его в скомканный сжавшийся сверток, и бросил в урну.
