А эти его выдумки насчет Генри! Все это выдумки, и она заставит Генри сделать так, чтобы доктор ответил за них. Это выдумки! Она больна. Генри любит ее и хочет помочь ей. Это должно быть только так. Иначе это быть просто не может. Не может!
Она отбросила в сторону покрывало, опустила на пол одну ногу, потом вторую, встала, сдерживая дыхание, шагнула к окну. Сердце ее бешено билось. Она прижала руку к груди, словно пытаясь умерить его биение.
И снова зазвонил телефон. Это было уже слишком. Она бросилась ничком на кровать, задыхаясь от рыданий.
- Лжецы! - кричала она. - Лжецы, лжецы, лжецы!..
Телефон продолжал звонить, и она повернула к нему свое искаженное болью лицо:
- Я не желаю ни с кем разговаривать! Я ненавижу всех вас!
22.30
- Миссис Стивенсон? На этот раз она без труда узнала его.
- Да, мистер Эванс, это я.
- Мистер Стивенсон еще не пришел?
- Нет, не пришел. Он будет завтра, - нервно сказала она и вдруг взорвалась: - Мистер Эванс, будьте так добры, пожалуйста, объясните мне, что происходит? Почему вы звоните ему каждые пять минут?
- Мне очень жаль, - извиняющимся голосом сказал Эванс - Я не хотел беспокоить вас.
- Вы меня уже обеспокоили! - закричала она. - Я настаиваю, чтобы вы...
- Понимаете, момент довольно опасный для мистера Стивенсона, - мрачно сказал Эванс. - Я подумал, что, если бы вы передали ему...
- Я ничего не могу передать! - перебила его Леона. - Я ничего не могу слушать!
- Боюсь, что вам придется попытаться, миссис Стивенсон. Это очень важно.
- Какое вы имеете право... - начала она, но Эванс невозмутимо продолжал'.
- Пожалуйста, передайте мистеру Стивенсону, что дом на Данхэм-террас, 20 сгорел. Сго-рел. Я сжег его сегодня.
- Что? О чем вы? - закричала она изумленно.
- Передайте также мистеру Стивенсону, - спокойно продолжал он, - что мистер Морано, Мо-ра-но, по-моему, вряд ли мог выдать нас полиции, потому что его самого уже арестовали. Доставать деньги больше необходимости нет...
- А... кто этот Морано? - спросила потрясенная Леона, но Эванс не обратил внимания на ее вопрос.
- В-третьих, передайте, пожалуйста, мистеру Стивенсону, что я сбежал и нахожусь сейчас на Манхэттене. Если он до полуночи не разыщет меня, пусть звонит по телефону: Каледония, 5-11-33. Будьте добры, запишите: Каледония, 5-11-33.
- Но... Что все это значит?
- Вот, пожалуй, и все, - мягко сказал Эванс. - А теперь будьте добры, повторите все это мне,
- Повторить все? И не подумаю!! - взвизгнула она. - Вы отдаете себе отчет в том, что я тяжело больна? Я... я не могу больше выдерживать этой пытки!
Налет жалости был в усталом голосе Эванса, когда он ответил:
- Я очень хорошо знаю о вашем несчастье. И вообще с некоторых пор я знаю о вас почти все.
- Знаете обо мне? Но я никогда в жизни ничего не слышала о вас!
Помедлив немного, Эванс сказал:
- Мне очень жаль, миссис Стивенсон. Но могу вас заверить, что во всем случившемся виноват не только мистер Стивенсон.
- Бога ради, перестаньте говорить загадками!
- Ну что ж, - сказал Эванс, - может быть, действительно лучше рассказать вам, прежде чем вмешается полиция.
- Полиция?
- У вас есть под рукой карандаш, миссис Стивенсон?..
22.35
- Я начну с того вечера, когда я впервые встретился с мистером Стивенсоном, - сказал Эванс. - Это было на фабрике вашего отца в Цицеро, штат Иллинойс. Время было довольно напряженное, и я задержался в своей лаборатории, чтобы проверить записи кое-каких формул. Я почувствовал вдруг, что кто-то наблюдает за мной сквозь стеклянную дверь. Я не успел оглянуться, как в комнату вошел ваш муж.
- Добрый вечер, - сказал он. - Вот зашел полюбопытствовать. Впервые выдался случай все осмотреть...
Лаборатория у меня была отличная. Я располагал наилучшим оборудованием, все у меня сверкало, сияло, было в идеальном порядке.
- Вы интересуетесь чем-то конкретным? - спросил я его.
- Нет, просто любопытствую, чем вы здесь занимаетесь.
- Пожалуйста, - ответил я, - в этой лаборатории мы получаем алкалоиды из опия. Вы, видимо, знаете, что имеется двадцать четыре опийных алкалоида - морфин, кодеин...
- Отлично, - сказал он, прервав меня. - Наркотики. У вас, должно быть, много наркотиков здесь.
- Конечно, - согласился я.
- А что вы делаете с этими алкалоидами? - спросил мистер Стивенсон.
- Ну они идут в различные продукты фирмы.
- Нет-нет, - сказал он. - Что вы делаете с ними здесь, прежде чем они идут в производство?
Я показал ему тот огромный сейф, в котором хранились наши запасы наркотиков. Это произвело на мистера Стивенсона сильное впечатление.
После этого он заглядывал в лабораторию еще несколько раз, всегда доброжелательный и вежливый. Я показывал ему, как происходят различные процессы. Мне льстило, что столь важный человек так сердечно ко мне относится...
ПОКА ЧТО ТЫ НЕ СКАЗАЛ НИЧЕГО ТАКОГО, ЧЕГО БЫ НЕ ЗНАЛА Я, - подумала Леона. - ГЕНРИ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ТАКОЙ. ЛЮБОЗНАТЕЛЬНЫЙ. ДОТОШНЫЙ. СЧИТАЕТ СВОИМ ДОЛГОМ ВНИКНУТЬ ВО ВСЕ. КАК ПАПА ГОВОРИТ, ВСЮДУ СУНУТЬ СВОЙ НОС. МОЖЕТ БЫТЬ, ПАПА СЛИШКОМ СУРОВ...
- Однажды вечером после работы, примерно, через месяц после нашей первой встречи, - продолжал Эванс, - я стоял под дождем на автобусной остановке возле фабрики. Я чувствовал себя совершенно несчастным. Вдруг великолепный черный "седан" остановился прямо передо мной, и кто-то окликнул меня. Я всмотрелся сквозь пелену дождя и увидел, что это был ваш муж, мистер Стивенсон.
- Прыгайте ко мне, - сказал он. - Подвезу.
- Очень любезно с вашей стороны, - говорю, - но не хотел бы вас утруждать.
- Оставьте это, - сказал мистер Стивенсон. - Я рад подбросить вас до дома. Терпеть не могу ездить один.
Мы плавно покатили по улице, и я не смог не похвалить красавец автомобиль.
- Это моей жены, - сказал в ответ мистер Стивенсон.
- У меня никогда не было собственного автомобиля, - сказал я ему. Лично я предпочел бы пару хороших лошадей и приличный экипаж.
Мистер Стивенсон не остановил меня, и я еще некоторое время распространялся насчет лошадей. Понимаете, я рос среди них. В графстве Сар-рей 'это было. И, я полагаю, это у каждого остается в крови.
- Лошади - замечательные животные, - сказал я. - Такие сильные и в то же время такие смирные. Мне часто хочется, чтобы у меня было много лошадей.
Тут мистер Стивенсон спрашивает:
- Вы не шутите?
- Нет, - говорю я. - Нет ничег9 в мире, чего бы я хотел сильнее. Табун лошадей, небольшую усадьбу, хорошие чистые конюшни, обильные пастбища, и чтобы все это лучшее во всей Англии.
- В Англии? - спросил мистер Стивенсон.
- О да! - говорю я. - Я думаю, что каждый англичанин, живущий за границей, надеется провести остаток своих дней дома.
- Ничего плохого нет в том, чтобы хотеть что-то, - сказал он. - Плохо не делать ничего для этого.
- Легко вам говорить, извините меня за дерзость, - сказал я. - Но не каждый может подкрепить свое желание необходимой энергией, чтобы купить себе королевство. Я получаю удовольствие просто от того, что прикидываю, как бы я все устроил, если бы смог купить это место.
- Вы правы, - сказал он довольно язвительно. - Вы-то никогда не сможете купить его, работая на моего тестя.
Эти слова смутили меня.
- Да, пожалуй, - говорю. А он снова взглянул на меня, миссис Стивенсон, и на этот раз я заметил, что он словно взвешивает, сказать или не сказать мне что-то. То, что он, наконец, сказал, привело меня в замешательство.
- У нас много общего с вами, Эванс...
ФАНТАСТИКА, - подумала Леона. - ГЕНРИ - И ЭТОТ МЯМЛЯ-СТАРИК! ЗАЧЕМ ЕМУ НАДО БЫЛО СВЯЗЫВАТЬСЯ С ЭТИМ УСТАЛЫМ ИШАКОМ? НЕ ПОВРЕДИЛСЯ ЛИ ОН В УМЕ?
Ну вот... А потом мистер Стивенсон и говорит:
- Не думайте ни о чем, Эванс, кроме работы и этой фермы в Англии.
