— Санъяра, — тихо и устало сказал он. — Ты больше не можешь позволить себе таких ошибок. Теперь каждое твоё слово и каждый жест определяют судьбу касты катар.

— Я знаю, — глухо отозвалась Санъяра и заставила себя сделать шаг. Они снова сравняли ход и Санъяра продолжила вполголоса, невольно опасаясь, что их могут услышать даже деревья: — Это безумие. Мы один народ.

— Мы не всегда были одним народом.

— Неужели ты веришь в ту ложь, которую распространяет намэ Латран?!

— Это не ложь, — Райере вздохнул — в который раз за разговор. — Не надо своими глазами видеть руины Первого зиккурата, чтобы понять: были времена, когда мы воевали между собой. Иначе зачем понадобились катар? Теперь спроси себя: кто и с кем в народе крылатых мог воевать?

Санъяра молчала, настолько его предположение не укладоывалось у неё в уме.

— Зиккураты катар могли воеват между собой, — продолжил тем временем Райере. — Потому что остальные не могли воевать. Но теперь задай себе другой вопрос: кто мог быть настолько могуществен, чтобы остановить нас?

Санъяра всё ещё не знала, что сказать, и Райере продолжал:

— Единственный, кто когда-либо мог быть опасен для нашей касты по-настоящему — это талах-ар.

— Я не понимаю, к чему ты ведёшь…

— Я думаю, что это талах-ар уничтожили мир, откуда мы пришли. И Саварэ тоже считает так.

Санъяра сумела справиться с собой и не замереть на месте, как в прошлый раз.

— Вы предлагаете мне жить с этим знанием? — негромко спросила она. Оспаривать слова учителя девушке даже в голову не пришло.

— Я предлагаю тебе не принимать их на веру, но иметь в виду, — Райере вздохнул. — Если я о чём и жалею, то о том, что не успел рассказать тебе всего. Но, наверное, это было невозможно, ведь так?

С новой остротой Санъяра ощутила, как близок теперь час их прощания. К глазам подступили слёзы, которым она никогда не позволила бы вырваться наружу.

— Саварэ, — глухо напомнила она. — Как могло случиться, что он поддержал намэ Калаю? Ведь ты сам сказал, что он мечтал о славе и войне. Так как… Разве он не её главный враг?

И снова Райере вздохнул.

— Слишком много лет я пытался сдержать две ветра, не сломав ни одного крыла.

— У вас не вышло… Почему вы думаете, что это удастся мне?

Райере бросил на девушку быстрый взгляд и снова посмотрел вперёд.

— Я не знаю, Санъяра, удастся тебе это или нет. Я вёл свою войну, пока мог. И готовил тебя как умел. Если бы я мог продолжить бой — я бы сделал это. Но я не расстроен тем, что он подходит к концу. Этот полёт становится для меня слишком тяжёл. Я рад, что выстрел Калаи сбил меня раньше, чем это сделал бы мой собственный позор.

Санъяра поджала губы и какое-то время молчала, до конца не понимая его слов.

— Почему… вы не рассказали мне раньше? — наконец спросила она. — Не рассказали, для чего я рождена? Разве тогда моя подготовка не была бы полней?

Райере даже не оглянулся на неё, только пожал плечами.

— Ты знаешь ответ.

Наконец они вплотную приблизились к месту где брызги водопада разбивались о камни и Райере, остановившись, в упор посмотрел на девушку.

— Я сделал для тебя всё, что мог, Санъяра. Прости, что выбрал для ухода не самый удачный момент, но иначе задержать падение в пропасть я не мог. Берегись Калаи. Я всегда считал, что лучше держать её поближе к себе, но следовать ли моим путём — решать теперь только тебе. В конце концов, он привёл меня в пропасть. Я знаю, пламенные речи Саварэ могут заразить твоё сердце, но помни, к чему привела война первый зиккурат. Я рассказал тебе о своих догадках в отношении талах-ар — расскажу и ещё об одной. Оружие, которое они готовили против нас — действительно может существовать. Но я всё ещё не знаю, что оно может из себя представлять. Ты не должна ненавидеть их, но не пытайся быть к ним снисходительной только потому, что они кажутся слабее нас. Талах-ар опасны. Люби их, но никогда им не доверяй.

Райере окончательно покинул её через месяц. Санъяре этот месяц показался самым коротким в её жизни.

Сначала она не могла поверить в то, что он действительно собирается уходить. Всё ждала, что этот поворот окажется лишь ходом в многоэтапной стратегической игре, которую он вёл долгие годы, и ниточки которой теперь пытался передать ей в руки.

Потом злилась на него. Била кулаком по стене и даже накричала один раз на учителя. Он говорила, что не хочет этого долга, не хочет ничего менять, и много чего ещё… Но Райере только молча выслушал её и предложил пойти отдохнуть. Казалось, её поведение совсем не задело его и в этот раз он даже не сказал ученице, что нужно держать себя в руках.

Тогда-то Санъяра внезапон поняла, что всё это всерьёз. Он действительно собирался оставить её одну.

Он стала уговаривать его, убеждать, что можно найти другой путь… Но Райере только смотрел на неё и ничего не отвечал.

Санъяра начала приходить в отчаянье. Будь это её выбор, она продолжила бы борьбу, но Райере бороться не хотел.

И к тому часу, когда была назначена церемония отхода ко сну, девушка успокоилась и поняла, что осталась одна.

К тому моменту инаугурация нового намэ уже давно была проведена, уже больше трёх недель она считалась официальным главой Храма Свинцовых Волн. Но за весь месяц никто из других каст ни разу не потревожил её и не пытался назначить встречу.

После ухода Райере всё резко изменилось. На следующее же утро она увидела парящие над крепостью цитадели. На мгновение запаниковала, решив, что это война. Сходу не могла вспомнить, как нужно в подобном случае поступить… Но оказалось, что это всего лишь Калая и Саварэ решили почтить память покинувшего их соратника. И поговорить. В один и тот же день.

Санъяра не знала, какая из этих двух встреч менее желанна для неё. Калая вызывала у неё отвращение, Саварэ — недоумение и смутный страх. Раньше, когда она была простым воином, её насторожённое отношение к Саварэ было весьма абстрактно, она неодобряло его пристрастия в выборе пути, но всерьёз не задумвыалась о том, какие последствия они могут иметь. Что же касается Калаи, Санъяра попросту старалась её избегать. Каждая встреча с Ласточкой оставляла у неё в душе неприятный осадок.

Именно поэтому начать она решила с Калаи, чтобы побыстрей отделаться от самой неприятной части обязанностей.

Разговор с крылатой, которую Санъяра считала виновницей смерти своего учителя, занял добрую половину дня. Калая плела кружева слов, спрашивала, как Санъяра относится к игре в дранж. Санъяра не увлекалась играми, её раздражала необходимость то полагаться на удачу, то планировать свои ходы на несколько шагов наперёд. Но она понимала, что Калая задаёт подобные вопросы неспроста и что любые сведенья в отношении её пристрастий будут использованы против неё. Санъяра сказала, что уважает традиции подобных игр и наконец, в третьем часу после полудня, сумела выпроводить гостью за дверь.

К тому времени Санъяра уже заметно утомилась переговорами и когда Саварэ в знак примирения предложил ей провести дружеский поединок, не знала, радоваться или плакать. Она попросила дать ей полчаса на подготовку и потратила это время на медитацию. Ей удалось изгнать из головый обрывки утомительной беседы с Ласточкой и на утёс, где они с Райере обычно проводили учебные спарринги, Райаре пришла посвежевшей и почти отдохнувшей.

Знакомая обстановка мгновенно ударила по нервам горечью воспоминаний, которым не дано было снова обратитсья в жизнь. Всё было слишком похоже и в то же время неправильно. Но Санъяра напомнила себе, что битвы не выбирают часа и отсалютовав противнику саркаром вступила в бой.

Санъяра думала, что прекрасно владеет несколькими видами оружия ближнего боя. В последнее время она постоянно побеждала в спаррингах Райере и могла с уверенностью сказать, что он не поддавался.

Тем сильнее был её шок, когда оказалось, что Саварэ разом быстрее, мощнее и ловчее её. Казалось он заранее знает каждый её удар, и к концу получасового поединка, в котором противник явно сдерживал свои силы, Санъяра едва не отправилась вниз с утёса.