Выход абсолютно неожиданно подсказал сам Вейде. Игре уже не помнила, кто первый озвучил его вслух, но наблюдая за тем, с каким упоением серокрылый отыскивает материл для вдохновения в старинный книгах, Игре задумалась: а что если оттуда и стащить какой-нибудь рецепт?

Правда, когда дошло до дела, оказалось, что семь из двенадцати указанных в истничке трав перестали расти в их краях, да и мясо хищника, которое служило основным ингридиентом, найти оказалось непросто. В общем, Игре, никогда особо не видевшая в готовке сакрального смысла, легко заменила всё это на местные аналоги. Так что, когда она всё-таки вынесла своё произведение на суд мастеров, могла уже с чистой совестью сказать, что это — лично её изобретение.

Пройдя экзамен она как раз собиралась сменить место жительства, когда Вейде вдруг поведал ей о грядущем путешествии.

Оно намечалось довольно коротким, но всё равно Игре восприняла его как двойную удачу: во-первых, у неё появилась возможность позаботиться об объекте своих мечтаний, но во-вторых — наконец-то выбраться из душных стен храма на свободу.

Однако чем дальше они шли, тем больше её поражала безалаберность организаторов. Казалось, в этой экспедиции никто не знает, чего сам хочет, а уж на то, чтобы продумать результаты своих действий, и вовсе ни у кого не хватает дальновидности. Единственный раз она согласилась с правотой Нарана — когда он сказал, что чужой, неправдоподобный мир, в котором они оказались, обследовать не надо. Это не их дело. Пускай этим занимаются наставники.

Игре вообще не понравилось это место, и она абсолютно не хотела разбираться, что оно из себя преставляет. Там не было ни столь любимого ей леса, ни гор, ни даже голубого неба.

Она вздохнула с облегчением, когда все четверо переместились обратно.

Однако тревожное чувство не давало ей покоя. Мир Игре всегда был прост и ясен. Даже слишком прост и слишком предсказуем. А эта находка что-то в нём как будто меняла — и Игре не могла понять, что. Она не была глупой, напротив, если речь шла о повседневных вопросах наподобие того, где достать недостающий ингридиент для блюда или как исправить ошибку и спасти подгоревший пирог, соображала быстро и быстро приходила к нестандартным решениям. Но сколько бы не думала о том, что может поменять существование этих странных врат, никак не могла предположить что-то толковое, а беспокойство, тем временем, становилось всё сильней.

Остаток пути она молчала, ни разу даже не посмотрела в сторону Вейде, и из задумчивости вышла только тогда, когда он, забеспокоившись, взял её за руку.

Игре удивлённо посмотрела на друга — он редко первым проявлял инициативу, если не сказать — никогда. Вейде был романтичен и красив, и Игре нравилось даже просто на него смотреть, не говоря уже о том, чтобы слушать, как он играет или рассказывает свои сказки. Ей было всё равно, о чём он говорит, хватало звуков его чарующего мягкого голоса. И в то же время Игре часто с досадой замечала, насколько он не приспособлен к жизни. Дело тут даже не ограничивалось словами наставницы о том, что другие крылатые помрут, если их не кормить. Вейде не мог показать свой талант ни своему наставнику, ни своим сверстникам. Стоило кому-то высказаться не так о его музыке, как он на долгие дни переставал играть.

Тем удивительнее было сейчас встретиь его внимательный, заботливый взгляд.

— Что-то не так? — спросил он.

Игре качнула головой.

— Нет. Ничего, — она почти не соврала. Огляделась по сторонам и поняла, что они стоят у подножия холма и почему-то не двигаются с места.

— Я почему-то не чувствую, где вход, — расслышала она обрывок фразы, сказанный катар.

— Потому что он может быть не только замаскирован, но и задвинут, — отозвался Наран.

Игре попыталась уловить смысл разговора и через некоторое время поняла, что рассчёты Нарана привели их к этому месту, а Санъяра теперь утверждает, что внутри холма находится полость.

— Вход вон там, — устало сказала Игре и ткнула пальцем в сторону густых зарослей.

Оба спутника озадачено посмотрели на неё.

— Вы что, не видите, что кругом больше не растёт ни одного такого дерева? Его явно кто-то посадил. Очечидно, чтобы спрятать то, что находится за ним.

— Посадил… во времена Просветлённого?.. — осторожно спросил Наран.

Игре на минуту задумалась.

— Думаю, что нет. Этой лиственнице не более пятидесяти лет.

Парни переглянулись.

— Тут кто-то был, — произнёс Наран без всякого энтузиазма.

— Это не значит, что они забрали то, что ты ищешь, — подала голос Санъяра. — Пойдём, если Игре права, и дверь действиетльно там, надо найти способ её открыть.

Поиски способа заняли около двух часов, но в конце концов коллективными усилиями удалось нащупать нажимную плиту и часть склона с гулким грохотом отъехала в сторону.

— Я иду первая, — сразу же сказала Санъяра, но Наран преградил ей путь рукой.

— Нет, — тихо сказал он. А потом, смягчившись, добавил: — Я могу за себя постоять, Санъяра. И там нету врагов, с которыми ты могла бы драться.

Санъяра нахмурилась.

— Там могут быть другие опасности.

— И если они там есть, то я хочу принять удар на себя. Потому что я вас сюда привёл и в случае чего виноват буду именно я.

Санъяра поджала губы, но после долгого молчания ответила кивком. Наран шагнул внутрь и, оглянувшись через плечо, попросил:

— Оставайтесь здесь, если вдруг что сможете помочь.

Внутри кургана было темно, но он зажёг фанарик и повёл им, освещая землистые стены, из которых торчали обломки колонн.

«Там, где звёзды видны среди колонн»… — шёпотом повторил он. Возможно, когда-то они действительно были видны, но с тех пор древнее сооружение погребло землёй.

Медленно, он двинулся вперёд и остановился только поняв, что попал в небольшую комнатку. В его зиккурате кельи были куда просмотрней и светлей, но он всё же легко догадался, что это место служило обителью какому-то отшельнику. Спустя столько времени сложно было судить — долго или нет. Здесь стояла кровать, покрывало и подушка истлели, обнажив небольшую металлическую шкатулку, некогда спрятанную под ними.

Наран торопливо взял её в руки и спрятал за пазуху. Последним взглядом обвёл место где оказался. Наверняка оно хранило ещё множество тайн, но главную он уносил с собой, и для него она была слишком ценна, чтобы мешать и рисковать.

Он вышел наружу и обвёл взглядом встревоженных спутников.

— Всё хорошо.

— Что внутри? — первой спросила Игре, хотя на самом деле Вейде и Санъяру это волновало горзадо больше.

— Это… место… некогда было пристанищем Тринадцатого, — поделился выводами Наран. — Мы можем попытаться более внимательно его осмотреть, но там всё в слишком плохом состоянии, только коснись рукой — и осыплется в прах. Ничего особенно ценного на первый взгляд там нет.

— Но ты нашёл, что искал? — торопливо спросила Санъяра.

— Да.

Наран поколебался мгновение, а потом извлёк из-за пазухи шкатулку и продемонстрировал остальным.

— Можем сделать привал и попытаться её рассмотреть или сразу отправляться домой.

Предлагая сделать привал, Наран исходил из здравого рассчёта. Он понимал, что как минимум двое спутников из трёх пришли не просто чтобы ему помочь, обоим была интересна история Первого Храма. Но он знал ещё и то, что за прошедшие столетия язык крылатых сильно изменился и, скорее всего, ни Санъяра, ни Вейде не смогли бы прочитать написанное в дневнике Тринадцатого.

— Только будьте очень осторожны, — предупредил он, бережно доставая из-за пазухи находку и опуская её на землю.

Сайнара и Вейде приникли к нему слева и справа и, затаив дыхание, разглядывали приобретение. Наран щёлкнул замком, и крышка откинулась вверх.

— Они пользовались такими же кристаллами, как мы, — задумчиво проговорила Санъяра, разглядывая лежавший внутри камень.

— К своему стыду вынужден признать, что за тысячу лет мы мало шагнули вперёд, — откликнулся Наран. — Большая часть наших изобретений появилась ещё в те времена, когда существовал Первый Храм. А после этого мы в основном доводили до совершенства локальные направления.