И по брюхо всегда в овсе».

Увы! что сладкий кус, когда нет милой воли!

Увидел бедный Конь и сам, что сглуповал,

Да поздно: под ярмом состарелся и пал.

   <1805>

74. ЛЕБЕДЬ И ГАГАРЫ{*}

За то, что Лебедь так и бел и величав,

Гагары на него из зависти напали

И крылья, тиной замарав,

Вкруг Лебедя теснясь, нарочно отряхали

И брызгами его марали!

Но Лебедю вреда не сделали оне!

Он в воду погрузился

И в прежней белизне

С величеством явился.

Гагары в прозе и в стихах!

Возитесь как хотите,

Но, право, истинный талант не помрачите;

Удел его: сиять в веках.

   <1805>

75. РУЖЬЕ И ЗАЯЦ{*}

Трусливых наберешь немало

От скорохода до щенка;

Но Зайца никого трусливей не бывало:

Увидя он Ружье, которое лежало

В ногах у спящего стрелка,

Так испугался,

Что даже и бежать с душою не собрался,

А только сжался

И, уши на спину, моргая носом, ждет,

Что вмиг Ружье убьет.

Проходит полчаса — перун еще не грянул.

Прошел и час — перун молчит,

А Заяц веселей глядит;

Потом, поободрясь, воспрянул,

Бросает любопытный взгляд —

Прыжок вперед, прыжок назад —

И наконец к Ружью подходит.

«Так это, — говорит, — на Зайца страх наводит?

Посмотрим ближе... да оно

Как мертвое лежит, не говорит ни слова!

Ага! хозяин спит, — так и Ружье равно

Бессильно, как лоза, без помощи другова»,

Сказавши это, Заяц мой

В минуту стал и сам герой:

Храбрится и Ружье уж лапою толкает.

«Прочь, бедна тварь! — Ружье молчанье прерывает. —

Или не знаешь ты, что я, лишь захочу,

Сейчас тебя в ничто за дерзость преврачу?

От грома моего и Лев победоносный,

И кровожадный Тигр со трепетом бегут;

Беги и ты, зверек несносный!

Иль молнии мои тебя сожгут».

— «Не так-то строго! —

От Зайца был Ружью ответ. —

Ведь ныне умудрился свет,

И между зайцами трусливых уж не много.

Ты страшно лишь в руках стрелка, а без него —

Ты ничего».

Ничто и ты, закон! — подумает читатель, —

Когда не бодрствует, но дремлет председатель.

   1803

76. ОРЕЛ, КИТ, УЖ И УСТРИЦА{*}

Орел парил под облаками,

Кит волны рассекал, а Уж полз по земли;

И все, что редкость между нами,

О том и думать не могли,

Чтоб позавидовать чужой на свете доле.

Однако говорить и мыслить в нашей воле,

И Устрица моя нимало не винна,

Что, глядя на того, другого,

Восстала на судьбу она.

«Возможно ль! — думает, — неужель никакого

Таланта не дано лишь только мне одной?

Дай полечу и я!.. Нет, это дар не мой;

Дай поплыву!» — Всё и́дет хило.

«Хоть поползем». — Не тут-то было!

А что и этого досаднее сто раз:

Подкрался водолаз,

Который, видно, что подслушал,

Схватил ее, да в рот, и на здоровье скушал.

Вот так-то весь наш век

В пустых желаньях погибает,

И редкий человек

Доволен участью бывает.

«Изрядно, но... авось и лучшее найду».

А смотришь: и нашел беду!

   <1795>

77. КАРЕТНЫЕ ЛОШАДИ{*}

Две лошади везли карету;

Осел, увидя их, сказал:

«С какою завистью смотрю на пару эту!

Нет дня, чтоб где-нибудь ее я не встречал;

Всё вместе: видно, очень дружны!»

— «Дурак, дурак! при всей длине своих ушей!—

Сказала вслед ему одна из лошадей. —

Ты только лишь глядишь на признаки наружны;

Диковинка ль всегда в упряжке быть одной,

А розно жить душой?

Увы! не нам чета живут на нас похоже!»

Вчера мне Хлоин муж шепнул в собраньи то же.

   1802

78. ДВА ГОЛУБЯ {*}