1836

Басни

348. ЧЕРВОНЕЦ И ПОЛУШКА{*}

Не ведаю, какой судьбой

Червонец золотой

С Полушкою на мостовой

Столкнулся.

Металл сиятельный раздулся,

Суровый на свою соседку бросил взор

И так с ней начал разговор:

«Как ты отважилась со скаредною рожей

Казать себя моим очам?

Ты вещь презренная от князей и вельможей!

Ты, коей суждено валяться по сумам!

Ужель ты равной быть со мною возмечтала?»

— «Никак, — с покорностью Полушка отвечала, —

Я пред тобой мала, однако не тужу;

Я столько ж, как и ты, на свете сем служу.

Я рубищем покрыту нищу

И дряхлой старостью поверженну во прах

Даю, хоть грубую, ему потребну пищу

И прохлаждаю жар в запекшихся устах;

Лишенна помощи младенца я питаю

И жребий страждущих в темнице облегчаю,

Причиною ж убийств, коварств, измен и зла

Вовек я не была.

Я более горжусь служить всегда убогим,

Вдовицам, сиротам и воинам безногим,

Чем быть погребену во мраке сундуков

И умножать собой казну ростовщиков,

Заводчиков, скупяг и знатных шалунов,

А ты»... Прохожий, их вдали еще увидя,

Тотчас к ним подлетел;

Приметя же их спор и споров ненавидя,

Он положил ему предел,

А попросту он их развел,

Отдав одну вдове, идущей с сиротою,

Другого подаря торгующей красою.

   <1789>

349. ИСТУКАН ДРУЖБЫ{*}

«Сколь счастлив тот, кто Дружбу знает!

Ах, можно ль с ней сравнить Любовь!

Та, я слыхала, нас терзает,

Тревожит сердце, дух и кровь;

А ты, о Дружба, утешаешь

И, как румяная заря,

Сердца в нас греешь, не сжигаешь,

Счастливыми навек творя».

Вчера так Лиза рассуждала

(Ей отроду пятнадцать лет),

Она сама еще не знала,

Что есть ли сердце в ней иль нет.

Пленясь прекрасною мечтою,

Желает всякий час иметь

Подобье Дружбы пред собою,

Чтоб больше к ней благоговеть.

«Сколь буду, говорит, я рада,

Имея образ, Дружба, твой!

В уединенном месте сада

Поставлен храмик будет мной,

А в храмике твой зрак священной;

Я — жрицей бы его была».

По сем с душою восхищенной

Невинность к резчику пошла.

Резчик ее представил взору

Богини точный истукан

Без прелестей и без убору,

Вид скромной и простой ей дан.

«Что вижу? — Лизонька вскричала —

И тени прелестей тут нет,

С какими в сердце начертала

Любезной Дружбы я портрет!

Постой... я зрю дитя прекрасно,

Ах, это Дружество и есть!

Вот бог, которым сердце страстно!»

Потом, спеша его унесть,

«Нашла! нашла!» — она твердила.

Вотще художник ей гласил:

«Ведь ты Любовь, Любовь купила!»

Зефир сих слов не доносил.

   <1791>

350. НАДЕЖДА И СТРАХ{*}

Хотя Надежда ввек

Со Страхом не дружилась,

Но час такой притек,

Что мысль одна родилась,

Как в той, так и в другом,

Какая ж мысль смешная:

Оставить свой небесный дом

И на землю идти пешком,

Узнать — кого?.. людей желая.

Но боги ведь не мы, кому их осуждать!

Мы до́лжны рассуждать,

Умно ли делаем, согласно ли с законом,

Не нужно ль наперед зайти к кому с поклоном?

А им кого просить? Все перед ними прах.

Итак, Надежда захотела

И тотчас полетела;

Пополз за ней и Страх.

Чего не делает охота!

Они уж на земле. Для первыя ворота

Везде отворены;

Все с радостью ее встречают

И величают,

Как будто им даны

Майорские чины.

Напротив же того, ее сопутник бродит

И, бедненький, нигде квартиры не находит.

«Постой же! — Страх сказал. — Так, людям я назло,

Нарочно к тем ворвуся силой,

Которым больше мой не нравен вид унылой».

Сказал и сделал так.