Но грянули, и вот, стрельчатая летит,

Огне-змеистая, струится и сверкает,

И режет небеса, и море обагряет.

   1841, Санкт-Петербург

ЭЛЕГИЯ

В груди моей кипит святое чувство:

Им улелеяны и бурны сны мои,

Вдохновлены и думы и искусство...

Зачем же мне таить волнение любви?

Пойду и обнажу пред девою избранной

Своей души мучительные раны!..

Но чувство, взросшее в молчании, в тиши,

Пугается, как голубь дикий, слова:

И речь моя мертва! Угрюмый и суровый,

Хочу ли перелить волнение души

Порой в рифмованные звуки,

Пишу, и бойкий стих и блещет и поет.

Но он восторгу чужд и чужд душевной муки...

И что же он?.. Он проскользнет

По сердцу милому, как сон пустой, летучий,

Как ветерок по лону спящих вод,

Как разразившиеся тучи,

Как томный звук пастушеских рогов

Между далеких гор, когда, ища прохлады,

Плывет пестреющее стадо

Чрез озеро меж диких берегов.

   1842

ПРЕВРАЩЕНИЕ

Я знал тебя, когда любви

Твоя душа еще не знала,

И буря сердца не смущала

Сны безмятежные твои;

И грудь твоя, во дни и ночи,

Вздымалась мерной чередой,

И не увлаживались очи

Любви загадочной слезой.

А ныне?.. Быстрыми очами

Ты искры льешь, полна тревог,

И вдохновенными устами

Незримо движет некий бог.

Так, древле, жрица Аполлона,

Доколе им не призвана,

У мрачных капищ Геликона

Нема, спокойна, холодна.

Но он воззвал: она трепещет,

По жилам огнь бежит струей,

И вдохновенной красотой

Лицо божественное блещет;

В движеньях косы по плечам;

Речет — дрожат пещеры своды,

И внемлют с ужасом народы

Ее пророческим речам.

   1842

ПРЕДСКАЗАНИЕ

Тебе пятнадцать лет. Я верю, ты — ребенок.

Румянец на щеках; твой смех, твой голос — звонок.

Но, знай, мой друг, близка, близка пора любви!

Всё говорит о ней, — и тайное желанье,

И очи влажные, и в дыме кисеи

Полуразвитых форм живое очертанье.

   1842

МИНУТНАЯ МЫСЛЬ

Когда всеобщая настанет тишина

И в куполе небес затеплится луна,

Кидая бледный свет на портики немые,

На дремлющий гранит и воды голубые,

И мачты черные недвижных кораблей, —

Как я завидую, зачем в душе моей

Не та же тишина, не тот же мир священный,

Как в лунном сумраке спокойствие вселенной!

   1842

«ДЛЯ ПРОЗЫ ПРАВИЛЬНОЙ ГОДОВ Я ЗРЕЛЫХ ЖДУ..»

Для прозы правильной годов я зрелых жду;

Теперь ее размер со мною не в ладу;

И слог мой колется, как терн сухой и колкий;

А рифмы легкие, все в звуках и цветах,

Как средь колосьев ржи в украинских полях

На дудочку ловца младые перепелки,

Бегут и падают в расставленных сетях.

   1842

<ОТРЫВКИ ИЗ ДНЕВНИКА В РИМЕ>

1

Лишь утро красное проглянет в небесах,

Я с верной книгою и посохом в руках

Иду из города, брожу между развалин...

Мне как-то хорошо! Тогда, полупечален

И полурадостен, я полон тишиной

Неизъяснимою. Я полюбил душой

С всеобщим сладостным беседовать молчаньем;

Тогда мой ум открыт мифическим преданьям,

Мечта работает и зиждет предо мной

Весь древний Лациум: Лавинии, Энея

Проходит предо мной живая эпопея;

И семь холмов, еще покрытые густой

Дубровою, и Тибр еще в пустыне роет

Крутые берега и невозбранно кроет

Разлитьем вешних вод долины меж холмов,

Неся волной своей двух братьев-близнецов;

Волчица и пастух и мальчиков спасенье,

И града юного великое рожденье,

И домик Ромула, где после вознеслись

Чертоги Августов и в мрамор облеклись —

Всё, всё так близко мне! понятно, величаво!

Есть прелесть тайная в обломках падшей славы!

И холм, в котором прах руин священных скрыт,

Священ величьем их, и сердцу говорит,

И страшно оскорбить, что спит в нем, в вечном мраке,