Горячки сердца бред ничтожный,

Что мир ее есть мир пустой и ложный,

И бледный вымысл — красота;

Пусть нет для мореходцев дальных

Сирен опасных, нет дриад

В лесах густых, в ручьях кристальных

Золотовласых нет наяд;

Пусть Зевс из длани не низводит

Разящей молнии поток

И на ночь Гелиос не сходит

К Фетиде в пурпурный чертог;

Пусть так! Но в полдень листьев шепот

Так полон тайны, шум ручья

Так сладкозвучен, моря ропот

Глубокомыслен, солнце дня

С такой любовию приемлет

Пучина моря, лунный лик

Так сокровен, что сердце внемлет

Во всем таинственный язык;

И ты невольно сим явленьям

Даруешь жизни красоты,

И этим милым заблужденьям

И веришь и не веришь ты!

   1839

ПЛЮЩ

Зачем, о плющ, лозой своей

Гробницы мрамор повиваешь

И прахом тлеющих костей

Свой корень темный ты питаешь?

Не лучше ль там, у звонких струй,

У грота, подле водопада,

Где тайно юноше наяда

Дарит свой влажный поцелуй,

Тебе гранитовый осколок

Кудрявой зеленью убрать,

Или над ними брачный полог

Прозрачных листьев разостлать?

«Прекрасны звук речей нескромных,

Свиданья тайные в тени;

Но мне милей на листьях темных

Слеза прощальная любви:

Прияв на зелень молодую,

Ее как жемчуг я храню;

Объемля урну гробовую,

Я всем забытое люблю!»

   1839

ПРОЩАНИЕ С ДЕРЕВНЕЙ

О други! прежде чем покинем мирный кров,

Где тихо протекли дни нашего безделья

Вдали от шумного движенья городов,

Их скуки злой, их ложного веселья,

Последний кинем взгляд с прощальною слезой

На бывший наш эдем!.. Вот домик наш укромной:

Пусть век благой пенат хранит его покой

И грустная сосна объемлет ветвью темной!

Вот лес, где часто мы внимали шум листов,

Когда сквозит меж них луч солнца раскаленной...

Склонитесь надо мной с любовью вожделенной,

О ветви мирные таинственных дубров!

Шуми, мой светлый ключ, из урны подземельной

Шуми, напомни мне игривою струей

Мечты, настроены под сладкий говор твой,

Унывно-сладкие, как песни колыбельны!..

А там, — там, на конце аллеи лип и ив,

Колодезь меж дерев, где часто, ночью звездной,

Звенящий свой кувшин глубоко опустив,

Дочь поля и лесов, склонясь над темной бездной,

С улыбкой образ свой встречала на водах

И любовалась им, и тайно помышляла

О стройном юноше, — а небо обвивало

Звездами лик ее на зыблемых струях.

   1841

СВИРЕЛЬ

Вот тростник сухой и звонкой...

Добрый Пан! перевяжи

Осторожно нитью тонкой

И в свирель его сложи!

Поделись со мной искусством

Трели в ней перебирать,

Оживлять их мыслью, чувством,

Понижать и повышать,

Чтоб мне в зной полдня златого

Рощи, горы усыпить

И из волн ручья лесного

В грот наяду приманить.

   21 апреля 1840

«Я ЗНАЮ, ОТЧЕГО У ЭТИХ БЕРЕГОВ...»

Я знаю, отчего у этих берегов

Раздумье тайное объемлет дух пловцов:

Там нимфа грустная с распущенной косою,

Полузакрытая певучей осокою,

Порою песнь поет про шелк своих власов,

Лазурь заплаканных очей, жемчуг зубов

И сердце, полное любви неразделенной.

Проедет ли челнок — пловец обвороженный,

Ее заслушавшись, перестает грести;

Замолкнет ли она — но долго на пути

Ему всё чудятся напевы над водою

И нимфа в камышах, с распущенной косою.

   1841

ГОРЫ

Люблю я горные вершины.

Среди небесной пустоты

Горят их странные руины,

Как недоконченны мечты

И думы Зодчего природы.

Там недосозданные своды,

Там великана голова

И неизваянное тело,

Там пасть разинутая льва,

Там профиль девы онемелый...