Повеяло, и серебристой дымкой

Подернулися город, даль и небо,..

Когда под крик ослов и продавцов

Неаполь пробудился и пил кофе —

Смеющийся явился с поздравленьем

К счастливой Коломбине первый — Пеппо,

С огромнейшим букетом. День прошел

Как праздник. Были гости. На обед

Поехали на Капри. Пеппо точно

Торжествовал великую победу...

Потом всё потекло своим порядком,

Как прежде. Он для Коломбины стал

Пожалуй что еще нужнее в трудных

Заботах по хозяйству и по мужу;

Он у нее детей крестил и нянчил...

Но, как ни бился, счастья милой донне

Создать не мог; худела всё, худела

И наконец совсем она слегла.

Не ладно вел себя ее супруг.

Остепениться он не мог, и в браке

Не видел уз для ветреного сердца.

Почти и не жил дома. При больной

Безвыходно сидел лишь Пульчинелль...

Раз ночью стало ей уж очень худо.

С усильем обратясь к нему, она

Сказала: «Ты детей моих не кинешь?»

И руку подала, и улыбнулась...

Да! улыбнулась так она ему,

Как никогда! Быть может, начало

У ней в глазах уже мутиться зренье,

И уж не карло — нет! его душа

Во всей своей красе, во всем величьи

Ее очам духовным предстояла —

И бедный Пеппо чуть не задохнулся

От счастья... Но — о боже!.. вот ее рука

В его руке хладеет... взор недвижен...

Молчание... он ждет... она ни слова...

Свет лампы так лежит спокойно, тихо

На матовом лице... не шевельнется

Ни волосок, ни локон в беспорядке

Рассыпавшихся на подушке кос...

Проворно пульс он щупает; подносит

К устам ей зеркало... дыханья нет!

И нет сомненья больше! Коломбина,

Жизнь, слава, божество его — скончалась!

И он вскочил, как бешеный. Свирепый

Какой-то вопль из груди испустил,

И бросился направо и налево

Всё опрокидывать, всё разбивать,

Всё — канделябры, зеркала, сервизы,

И наконец среди опустошенья

Остановился перед хладным трупом,

И, заломив в отчаянии руки,

Вдруг прокричал: «Как я тебя любил!»

И тут, в ногах же у ее постели,

Упал без чувств, — и найден был уж мертвым

Неаполь плакал, но потом помалу

Все успокоились, когда наука

Решила, что скончались: Коломбина —

От «phthisis»^[72], он же — от «ruptura cordis»^[73].

   1871

КНЯЖНА ***

Трагедия в октавах

«КАК НАШИ ГОДЫ-ТО ЛЕТЯТ!»

1 Давно ль, давно ль, на траурных конях,

Под балдахином с княжеской короной,

Богатый гроб в гирляндах и цветах

Мы провожали... Поезд похоронный

Был без конца... Все в лентах и звездах,

Посланники, придворные персоны,

И духовенство высших степеней,

И во главе его — архиерей...

Мы крестимся всегда при виде гроба,

Прощаемся, молясь за упокой,

Будь то бедняк, будь важная особа...

Обычай, полный смысла, глубиной

И злейшего пленявший русофоба...

И тут прощалась с чьею-то душой

И дальше шла толпа... Но в высшем свете

Событьем были похороны эти...

Княжна... Но нет! письму я не предам,

Нет, не предам я новому злословью

Фамилии, известной с детства нам!

В войну и мир, и разумом и кровью

Служил сей род отчизне и царям

И встарь почтен народной был любовью...

Он в наши дни, с достоинством, одной

Представлен был покойною княжной.

И видом — ах! теперь как исполины

Пред нами те герои старины!..

Видали ль вы времен Екатерины

Ее штатс-дам портреты?.. Все, полны

Величия полунощной Афины

И гением ее осенены,

Они глядят как бы с пренебреженьем

Вослед идущим мимо поколеньям...

Могучий дух, не знающий оков,

Для подвигов не знающий границы,

Без похвальбы свершавший их, без слов, —

Всё говорит, что это те орлицы,

К кому из царства молний и громов,

Свершители словес своей царицы,

Ее орлы с поднебесья порой

Спускалися на миг вкусить покой...