Ни во всё живое бело тело,

Чтоб хранить его от всякой боли,

Всякой скорби, всяческой напасти,

Воротилась в Азград, и все боги

Были рады, высыпали на луг —

С Бальдуром играть и забавляться.

Все кругом красавца обступили

И давай метать в него — кто стрелы,

Кто каменья, с копьями, с мечами

Нападали на него с разбегу;

Но каменья, стрелы мчались мимо,

Копья и мечи по нем скользили,

И стоял в кругу неуязвимый

И еще светлей, чем прежде, Бальдур;

Боги шумно радовались, глядя;

У богинь вокруг счастливой Фригги,

Издали следившей за игрою,

Был и смех, и говор; только Нанна

Не могла смеяться и сидела,

Точно лань пугливая, тревожно

Провожая взором каждый камень

И стрелу, что в Бальдура летели.

Отовсюду восхваленья Локки

Раздавались у богов; но Локки,

Одержим какой-то новой мыслью,

Устремил орлиный взгляд на Фриггу;

Улучив минуту, вдруг он принял

Образ старой Фриггиной служанки

И подсел к ней, меж богинь пробравшись.

«Отчего, владычица, — спросил он, —

Отчего так разыгрались боги?»

Улыбаясь отвечала Фригга:

«Тешит их, что наш красавец Бальдур

Стал теперь неуязвим ни стрелам,

Ни каменьям, ничему на свете.

Я взяла со всех творений клятву,

Что вредить ему никто не будет».

«Да от всех ли отбрала ты клятву,

И кого, смотри, не позабыла ль?»

«Все клялися! — отвечала Фригга. —

Разве только у ворот Валгаллы

Мелкий есть кустарник — можжевельник,

Ну, да он так мал и так незначащ, —

Чем, кому он может быть опасен?

Что с него, я думала, брать клятву!

А то все — и дуб, и кедр клялися!»

Локки тотчас из ворот Валгаллы;

Можжевельник срезал, сделал стрелку

И — назад. Стоял вдали от прочих

Годр и не играл с богами: слеп был.

«Что ж ты, — крикнул Локки, —

не стреляешь?»

«Я, увы! и Бальдура не вижу, —

Отвечал слепой со вздохом, — где мне!»

Локки ж: «Эх, на радости попробуй,

Только так, хоть для одной потехи!

Вот стрела и лук, и вон где Бальдур,

Становись, а я стрелу направлю».

Боги, видя Годра тоже с луком,

Вкруг него столпилися, смеяся.

Бальдур сам слепому улыбался

И к нему оборотился грудью.

Локки Годру помогал прицелить;

И взвилась стрела, и полетела —

Прямо в сердце Бальдуру: шатнулся

И на землю пал он мертвый. Нанна

В то ж мгновенье бросилася к мужу

И со страшным, но коротким криком

Замертво упала на супруга.

Прибежали боги, смотрят, кличут,

Трогают то Бальдура, то Нанну —

Оба мертвы!.. Сами словно в камни

Обратились и стоят, не в силах

Молвить слова, бледными зрачками

Упершись друг другу очи в очи.

Годр — убийца — он за слепотою

Не видал, не понимал, что сделал,

И стоял вдали от всех. Как только

Первый ужас отошел, рыданьем

Неудержным разразились боги.

Сам отец Один, хоть знал, что будет,

Но, когда свершилось, омрачился

Пущей скорбью, лучше всех провидя,

Сколько зла от Бальдуровой смерти

И богам, и людям приключится.

Фригга — та не верила, что Бальдур

Навсегда от них сокрылся: Гелла

Возвратит его, не сомневалась,

В новом виде и еще прекрасней, —

И к богам немедля обратилась:

«Кто-нибудь скорей ступайте к Гелле,

И какой угодно будет выкуп

Я, скажите, дам ей — только б тотчас

Отпустила Бальдура на небо».

Сын Одинов, Гермод быстроногий,

Побежал на вызов и в минуту

На коне отцовском в ад уж мчался.

7 Боги ж тело Бальдурово взяли

И снесли на берег синя моря.

Срублен был корабль и в море сдвинут,

И на нем костер устроен. Тело

На костер возложено. И Нанну

Тоже подле мужа положили.

Привели коня покойникова, тоже

На костер возвесть, и все при этом

Залилися новыми слезами.

Сто рабов и сто рабынь убитых

На костер уложено; оружье