«Ты уж больно давишь, — простонал он. —
Кончим шутку, мне пора быть дома,
Стричь овец, сыры из кадей вынуть».
Смерть глядит в глаза ему и давит.
«Дай ты мне еще хоть двое суток
Погулять на вольном белом свете;
Попрощаюсь только со своими
И потом приду, куда укажешь».
Смерть глядит в глаза и пуще давит.
«У меня жена есть молодая!
Как одна останется, голубка!
Весела всегда была, как пташка...
У меня сынок есть — чуть лепечет,
Есть другой — чуть-чуть смеяться начал...
Отпусти хоть ради их, сироток!»
Налегает Смерть уж всею силой.
«Об душе хоть дай подумать грешной!» —
Прохрипел он и замолк навеки.
С тем она его и доконала.
<1860>
АД
Из подземного из ада
С шумом вылетела птичка;
И, как вылетела, села
На траву и еле дышит.
Видят матери и сестры,
Сладкий мускус ей приносят,
Амарант и белый сахар.
«Освежися, пей и кушай! —
Уговаривают птичку, —
Расскажи нам, что в подземном,
Темном царстве ты видала?»
— «Что сказать мне вам, бедняжки! —
Вздрогнув, вымолвила птичка, —
Смерть я видела, как скачет
На коне в подземном царстве;
Юных за волосы тащит,
Старых за руки волочит,
А младенцев нанизала
Вкруг, за горлышко, на пояс».
<1860>
«ЧТО ГОРЫ ПОТЕМНЕЛИ?..»
Что горы потемнели?
Что тьма по ним ползет?
Не ветер ли их хлещет?
Не дождик ли сечет?
Не ветер горы хлещет,
Не дождик их сечет:
Их Смерть переезжает
И полк теней ведет.
Кончают поезд старцы,
А юноши в челе;
Рядком сидят младенцы
У Смерти на седле.
И юноши ей кличут,
И молят старики:
«Свернем с пути в деревню,
Вздохнем хоть у реки!
Испьют водицы старцы,
И юноши пускай
Поборются, а детям
Нарвать цветочков дай».
«В деревню не заеду,
Не стану над рекой!
К ней матери и жены
Приходят за водой:
Жена узнает мужа,
Узнает сына мать —
Уцепятся друг в друга,
И их уж не разнять!»
1858
««ПРИВОЛЬЕ НА ГОРАХ РОДНЫХ — ПРИВОЛЬЕ В ТЕМНЫХ ДОЛАХ...»
«Приволье на горах родных — приволье в темных долах...
Белеют летом овцы там; зимой снега белеют,
Там светит солнце красное, там смерти не боятся!»
Так в тартаре три молодца о свете толковали,
Решились хоть на миг уйти — на свет взглянуть украдкой;
Один решил — к весне пойдем, другой — уж лучше к лету,
А третий — лучше к осени, к сбиранью винограда;
Услышала их девица, и дрогнуло в ней сердце;
Скрестила руки, просится она из ада с ними.
«Меня возьмите, молодцы, на белый свет с собою!»
— «Нельзя, нельзя, красавица, нам взять тебя с собою!
Ты ходишь — башмаки стучат, бряцают ожерелья,
Ты платья легким шелестом, пожалуй, Смерть встревожишь!»
— «Я платье подвяжу себе, я сброшу ожерелье,
По лестнице тихохонько пойду босая с вами!
Еще раз, братцы, хочется взглянуть на свет мне белый,
Взглянуть, как плачет матушка, по дочке убиваясь!
Взглянуть, как братцы-сродники тоскуют по сестрице!»
— «Ах, девица-красавица! о милых не крушися!
Твои все братцы-сродники уж пляшут в хороводе,
А матушка на улице с соседками судачит!»
<1860>
«В ТЕМНОМ АДЕ, ПОД ЗЕМЛЕЮ...»
В темном аде, под землею,
Тени грешные томятся;
Стонут девы, плачут жены,
И тоскуют, и крушатся...
Всё о том, что не доходят
Вести в адские пределы —
Есть ли небо голубое?
Есть ли свет еще наш белый?
И на свете — церкви божьи,
И иконы золотые,
И как прежде, за станками,
Ткут ли девы молодые?.
