Посланцы и пахарь изумились.

Только девы вещие в единый голос

«Радуйтесь, — воскликнули, — се явно

Боги нам свою сказали волю:

Облачайся, пахарь, княжеской одеждой,

На коня садись Любушина и с миром

К нам въезжай во светлый Вышград — чешским князем!»

Облачился пахарь в княжии одежды,

На плеча накинул плащ Любушин,

Сапоги надел... однако лапти

Взял с собой на память — и хранятся

В Вышеграде эти лапти и доныне.

Так Премысл стал славным чешским князем,

А княжне Любуше — добрым мужем.

   1871

САБЛЯ ЦАРЯ ВУКАШИНА

(Из сербских народных песен)

Рано утром, на заре румяной,

Полоскала девица-туркиня

На реке на Марице полотна,

Их вальком проворным колотила,

На траве зеленой расстилала.

И река пустынная шумела,

И до солнца воды были светлы;

Но, как стало солнце подыматься,

Светлы воды словно помутились:

Всё желтее проносилась пена,

Всё темнее глубина казалась;

А к полудню вся река уж явно

Алою окрасилася кровью.

И пошли мелькать то фес, то долман,

А потом помчало, друг за другом,

То коня с седлом, то человека;

И вертит на быстрине их трупы,

И что дальше, то плывет их больше,

И конца телам вверху не видно.

Опустив валек, стоит туркиня:

Страшно стало ей от тел плывущих;

Только слышит, кличут к ней оттуда...

Кличет витязь, бьется с быстриною,

Всё его от берега относит.

«Умоляю именем господним,

Будь сестрой мне милою, девица! —

Кличет витязь и рукою машет. —

Брось конец холста ко мне скорее,

За другой тащи меня на берег!»

И туркиня белый холст кидала,

На один конец ногой ступила,

А другой взвился и шлепнул в воду,

И поймал его поспешно витязь,

И счастливо до берега доплыл;

А взобрался на берег — и молвил:

«Ох, совсем я изнемог, сестрица!

Исхожу кругом я алой кровью...

Помоги мне: ран на мне числа нет!»

И упал бесчувственный на землю.

Побежала во свой двор туркиня,

Впопыхах зовет родного брата:

«Мустафа, иди, голубчик братец,

Помоги, снесем с тобою вместе,

Там лежит — водой его прибило —

Весь в крови и в тяжких ранах витязь.

Он господним именем молился.

Чтоб ему мы раны залечили.

Помоги, снесем его в постелю!»

Мустафа-ага пришел и смотрит:

Тотчас видит — не простой то витязь!

Он в богатом воинском доспехе,

У него с златым эфесом сабля,

На эфесе — три больших алмаза.

Мустафа-ага не думал долго,

Отстегнул у витязя он саблю,

Из ножон ее червленых вынул

Да как хватит витязя по горлу —

Голова аж в воду покатилась!

Девица руками лишь всплеснула!

«Зверь ты, зверь, — воскликнула, — косматый!

Ведь молил он нас во имя божье

И меня сестрою милой назвал!

Ты ж как раз позарился на саблю —

Через эту ж саблю, знать, и сгинешь!»

Мустафа травою вытер саблю,

И столкнул ногою тело в воду,

И пошел домой, ворча сквозь зубы:

«Вот тебя-то не спросил я, жалко!»

И немного времени минуло,

Как султан созвал к походу войско.

Собрались его аги и беи,

У реки, у Ситницы, стояли.

Мустафу все кругом обступают,

Все его дивятся чудной сабле;

Только, кто ни пробует, не может

Из ножон ее червленых вынуть.

Подошел попробовать и Марко,

Знаменитый Марко королевич!

Ухватил — да сразу так и вынул.

А как вынул, смотрит — а на сабле

Врезаны три надписи по-сербски:

Ковача Новака первый вензель,

А другое имя — Вукашина,

Третье ж имя — Марко королевич.

Приступил к турчину храбрый Марко:

«Где, турчин, ты добыл эту саблю?

За женой ли взял ее с приданым?

От отца ль в благословенье принял?

Аль на чисто выменял на злато?