Боже мой! как просто! мило!

Красота... Да суть не в том!

Вифлеемское тут было.

Что-то райское кругом!

Может быть, недоставало

Только ангелов одних...

А, быть может, вкруг стояло,

Нам незримых, много их!..

Человек двора и света,

Граф приветлив очень был,

Но серьезен, и лорнета

От нее не отводил...

Распростились. С нетерпеньем

Жду — что он? — почти в тоске...

Он же вдруг — да с озлобленьем:

«Три веснушки на виске!»

Я — ну просто как в тумане

Очутился, оскорблен,

Павши духом...

В Ватикане

После, вижу, ходит он.

Поглядит — и в каталоге

Отвечает, мысля вслух:

«Торс короток! — Жидки ноги!»

(Аполлон-то!..) — «Профиль сух!..»

И, дивясь его сужденьям,

Почитателей кружок

Повторяет с умиленьем:

«Вот так критик! Вот знаток!»

«Мариэтта, спи спокойно! —

Я подумал про себя. —

Боги Греции достойно

Отомстят уж за тебя!

Иногда ведь шутку злую

Аполлон сшутить любил:

Он Мидасу-то какую

Неприятность учинил!»»

   1886

СТАРЫЙ ДОЖ

«Ночь светла; в небесном поле

Ходит Веспер золотой;

Старый дож плывет в гондоле

С догарессой молодой...»^[54]

Занимает догарессу

Умной речью дож седой...

Слово каждое по весу —

Что червонец дорогой...

Тешит он ее картиной,

Как Венеция, тишком,

Весь, как тонкой паутиной,

Мир опутала кругом:

«Кто сказал бы в дни Аттилы,

Чтоб из хижин рыбарей

Всплыл на отмели унылой

Этот чудный перл морей!

Чтоб, укрывшийся в лагуне,

Лев святого Марка стал

Выше всех владык — и втуне

Рев его не пропадал!

Чтоб его тяжелой лапы

Мощь почувствовать могли

Императоры, и папы,

И султан, и короли!

Подал знак — гремят перуны,

Всюду смута настает,

А к нему — в его лагуны —

Только золото плывет!..»

Кончил он, полусмеяся,

Ждет улыбки — но, глядит,

На плечо его склоняся,

Догаресса — мирно спит!..

«Всё дитя еще!» — с укором,

Полным ласки, молвил он,

Только слышит — вскинул взором —

Чье-то пенье... цитры звон...

И всё ближе это пенье

К ним несется над водой,

Рассыпаясь в отдаленье

В голубой простор морской...

Дожу вспомнилось былое...

Море зыбилось едва...

Тот же Веспер... «Что такое?

Что за глупые слова!» —

Вздрогнул он, как от укола

Прямо в сердце... Глядь, плывет,

Обгоняя их, гондола,

Кто-то в маске там поет:

«С старым дожем плыть в гондоле...

Быть его — и не любить...

И к другому, в злой неволе,

Тайный помысел стремить...

Тот «другой» — о догаресса! —

Самый ад не сладит с ним!

Он безумец, он повеса,

Но он — любит и любим!..»

Дож рванул усы седые...

Мысль за мыслью, целый ад,

Словно молний стрелы злые,

Душу мрачную браздят...

А она — так ровно дышит,

На плече его лежит...

«Что же?.. Слышит иль не слышит?

Спит она или не спит?!.»

   1887, 1888

ИЗ СЛАВЯНСКОГО МИРА

НИКОГДА!

ПЕРВАЯ ВСТРЕЧА СЛАВЯН С РИМЛЯНАМИ

Гонит волны быстр Дунай,

Разлился широко;