Что, приливая, море движет.

И малахитовая плеснь

На мне не ляжет мягким мохом;

И с каждым неутомным вздохом

Мне памятней родная песнь.

И всё скользит напечатленней

По мне бурунов череда;

И всё венчанней, всё явленней

Встает из волн моя звезда...

Рудой ведун глубинных рун,

Я — старец дюн, что Бездна лижет;

На взморье Тайн крутой валун,

Что неусыпно Вечность движет.

219. ПРИГВОЖДЕННЫЕ{*}

Людских судеб коловорот

В мой берег бьет неутомимо:

Тоскует каждый, и зовет,

И — алчущий — проходит мимо.

И снова к отмели родной,

О старой памятуя встрече,

Спешит — увы, уже иной!

А тот, кто был, пропал далече...

Возврат — утрата!.. Но грустней

Недвижность доли роковая,

Как накипь пены снеговая,

Всё та ж — у черных тех камней.

В круговращеньях обыдённых,

Ты скажешь, что прошла насквозь

Чрез участь этих пригвожденных

Страданья мировая ось.

220. НЕОТЛУЧНЫЕ{*}

Чем устремительней живу

И глубже в темный дол пройденный путь нисходит,

Тем притягательней очей с меня не сводит

Былое... Не жил я — лишь грезил наяву.

«Мы — жили, — кладбище мне шепчет вслед — беги,

От нас не убежишь! Ты грезил сны: мы — жили...

— Стремился мимо ты; мы скрытно сторожили

Твои шаги!

Отраву наших слез ты пил из пирных чаш...

— Ты нас похоронил: разрыли мы могилы...

— Мы — спутники твои. Тебе мы были милы.

Навек ты — наш!

Мы не туман: узнай отринутых теней

Из превзойденных бездн простертые объятья...

— Не шелест осени у ног твоих: заклятья

Поблекших дней!

Я руку протянул тебе: ты был далече...

— Я оттолкнул тебя от срыва: грезил ты...

— Друг друга ждали мы: ты не узнал при встрече

Своей мечты.

Меня ты уронил в разымчивой метели;

Живая, я сошла в медлительный сугроб...

— Ты пел, меня сложив в глубокий, узкий гроб, —

О колыбели»...

221. ОБ-ОН-ПОЛ{*}

Серебряно-матовым вырезом го́ры

Об-о́н-пол обстали озеро мрачное...

В заповедно́е, родное, прозрачное

Уходят взоры!

На́ берег, обвеянный смутою хмурой,

Плюют буруны бешеной пеною...

Долго ли ведаться сердцу с изменою

Подо мглой понурой?

Над лугом поблеклым деревья клонимы

Бесснежною вьюгой — зябкие, голые...

Там, в ясных зазубринах, — пурги веселые,

Глубокие зимы!

222. ЗНАМЕНИЯ{*}

Надмирные струи не гасят смертной жажды,

Плеская из бадьи небесных коромысл.

Мы знаки видели, всё те же, не однажды:

Но вечно сердцу нов их обманувший смысл.

Весь запад пламенел. Шептали мы: «Почто же

Бог изменил? Пождем: сильней придет иной»...

Купалася луна в широком водном ложе;

Катилась в ночь волна — и вновь жила луной.

Взнесен ли нежный серп, повисли ль гроздья ночи —

Дух молит небо: «Стань!» — и Миг: «Не умирай!..»

Все, ждавшие вотще, в земле истлеют очи —

А в небо будет млеть мимотекущий рай.

223. TAEDIUM PHAENOMENI^[1]{*}

Кто познал тоску земных явлений,

Тот познал явлений красоту.

В буйном вихре вожделений,

Жизнь хватая на лету,

Слепы мы на красоту явлений.

Кто познал явлений красоту,

Тот познал мечту гиперборея:

Тишину и полноту

В сердце сладостно лелея,

Он зовет лазурь и пустоту.

Вспоминая долгие эоны,

Долгих нег блаженство и полон, —

Улыбаясь, слышит звоны

Теплых и прозрачных лон, —

И нисходит на живые лона.