В теснинный мрак и плен юдольный.

А облако, назад — горе —

Путеводимое любовью,

Как агнец, жертвенною кровью

На снежном рдеет алтаре.

51. АЛЬПИЙСКИЙ РОГ{*}

Средь гор глухих я встретил пастуха,

Трубившего в альпийский длинный рог.

Приятно песнь его лилась; но, зычный,

Был лишь орудьем рог, дабы в горах

Пленительное эхо пробуждать.

И всякий раз, когда пережидал

Его пастух, извлекши мало звуков,

Оно носилось меж теснин таким

Неизреченно-сладостным созвучьем,

Что мнилося: незримый духов хор,

На неземных орудьях, переводит

Наречием небес язык земли.

И думал я: «О гений! как сей рог,

Петь песнь земли ты должен, чтоб в сердцах

Будить иную песнь. Блажен, кто слышит».

И из-за гор звучал отзывный глас:

«Природа — символ, как сей рог. Она

Звучит для отзвука; и отзвук — Бог.

Блажен, кто слышит песнь и слышит отзвук».

СОНЕТЫ{*}

52. НА МИГ

День пурпур царственный дает вершине снежной

На миг: да возвестит божественный восход!

На миг сзывает он из синевы безбрежной

Златистых облаков вечерний хоровод.

На миг растит зима цветок снежинки нежной,

И зиждет радуга кристально-яркий свод,

И метеор браздит полнощный небосвод,

И молний пламенник взгорается, мятежный...

И ты, поэт, на миг земле печальной дан!

Но миру дольнему тобою мир явленный

Мы зрели, вечностью мгновенной осиян, —

О, Пушкин! чистый ключ, огнем запечатленный

Мечей, ревнующих к сынам юдольных стран! —

И плачем вечно мы в тоске неутоленной...

53. ПОЛЕТ{*}

Из чуткой тьмы пещер, расторгнув медь оков,

Стремится Музыка, обвита бурной тучей...

Ей вслед — погони вихрь, гул бездн, и звон подков,

И светоч пламенный, как метеор летучий...

Ты, Муза вещая! Мчит по громам созвучий

Крылатый конь тебя! По грядам облаков,

Чрез ночь немых судеб и звездный сон веков,

Твой факел кажет путь и сеет след горючий.

Простри же руку мне! Дай мне покинуть брег

Ничтожества, сует, страстей, самообманов!

Дай разделить певцу надвременный твой бег!..

То — Прометеев вопль иль брань воздушных станов?

Где я?.. Вкруг туч пожар — мрак бездн, — и крыльев снег,

И мышцы гордые напрягших мощь титанов...

54. УВЛЕЧЕНИЕ{*}

Где цепью розовой, в сияющей дали,

Тянулись облака и в море отражались,

Лазурные валы, горя, преображались

И ризу пурпура прозрачного влекли.

Мы ж к пламенным волнам — стремясь —

не приближались:

Они бежали нас; чем дале мы гребли,

Пространства бледные за нами умножались,

Где тень и отблеск волн ночной узор плели.

Мы тень с собой несли — и гналися за светом..

Но вдруг опомнились: исчез лукавый сон —

Внезапно день потух и потемнело море.

Вставал далекий брег суровым силуэтом,

И безразличен был поблекший небосклон,

И сердце — гордое свое ласкало горе.

ИТАЛЬЯНСКИЕ СОНЕТЫ{*}

Италия, тебе славянский стих

Звучит, стеснен в доспех твоих созвучий!

Стих родины отзвучной и певучей,

Прими его — дар от даров твоих!

55. LA PINETA^[1]

Покорный день сходил из облаков усталых;

И, как сомкнутые покорные уста,

Была беззвучна даль, и никла немота

Зеленохвойных чащ и немощь листв увялых.

И кроткою лилась истомой теплота

На нищий блеск дубов, на купы пиний малых;

И влажная земля, под тленьем кущ опалых,

Была, как Смерть и Сев, смиренна и свята...

Таким явился мне, о мертвая Равенна!

Твой лес прославленный, — ты, в лепоте святынь,

Под златом мозаик хранительных забвенна!

И был таков твой сон и скорбь твоих пустынь,

Где веет кротко Смерть, под миром крыл лелея

Мерцающую Жизнь, как бледный огнь елея.

56. «ВЕЧЕРЯ», ЛЕОНАРДО{*}

Александре Васильевне Гольштейн

Гость Севера! когда твоя дорога