И ведут чредой священной

Тот же стройный, светлый ход,

Как впервые в храм вселенной

Совершился их приход.

И в веселый миг начальный

10 Круг заводит Солнцебог,

Как впервые мрак печальный

Только он рассеять мог.

И за ним, с улыбкой ясной, —

Сребролукая Луна,

Как впервые в мир прекрасный

Брату вслед пришла она:

Да наставит троглодита

Пользе стрел, труду ловитв...

Ах! и кровь людей пролита,

20 И пылает пламя битв!

Стал он жить добычей бранной,

Дик и зол, как хищный барс:

И за мирною Дианой

Мчится вслед кровавый Марс.

Но зерно и в снежном гробе

Греет зимний Водолей:

Жизнь смеется мертвой злобе,

Жизнь выводит злак полей.

С ним — торговли труд полезный;

30 Нет друзей, и нет врагов:

Быстрый, хитрый, всем любезный,

В мир летит гонец богов.

А за Гермием, с державой,

Зевс нисходит с высоты —

Образ вечной, величавой,

Неприступной Красоты.

Но высокого искусства

Людям тяжек чистый клад;

Их изнеженные чувства

40 Новых требуют услад:

И, полна богатств и лени,

Стала жизнь безумный пир,

И царицу наслаждений —

Афродиту видит мир.

Но опасен непрестанный

Праздник: алчность и разврат,

И сосед с враждою бранной

Опьяненных сторожат...

И умолкли звуки жизни,

50 И развеян прах из урн:

На безмолвной, долгой тризне

Пировать идет Сатурн.

И сидит старик, и — взоры

В дальний мрак вперяя — ждет:

Скоро ль новый блеск Авроры

Солнцебога приведет.

34. К ФАНТАЗИИ{*}

О Фантазия! ты скупцу подобна,

Что, лепты́ скопив, их растит лихвою,

Малый меди вес обращая мудро

В золота груды.

Так и ты растишь многовстречной Жизни

Опытную дань в мир без мер и граней;

В нем размеренный строй пиерид водитель

Зиждет согласный.

Сидя над волной родников обильных,

Цепи ты плетешь из твоих сокровищ,

Вязью золотой ты любимцу вяжешь

Крылья желаний.

Всё, что Жизнь сулит на пути далеком,

В руки ты даешь — и весы бросаешь:

«Ты забудь о той! ты в моих забудься

Легких объятьях!»

Поступью чужой ты на ложе всходишь;

Но скользит с главы многоцветный пеплос:

Гневен, он бежит... Ах! чем ты нежнее,

Он неудержней!..

Кроткие, тебе всех милей поэты;

Жарче их любовь, но больней измена:

И меня сковать ты, Сирена, хочешь

Песнью коварной:

«О, не доверяй оснащенным доскам,

Ни пустынных волн раменам упругим:

К брегу не плыви, чьи тебя вспоили

Воды живые!

Видит взор отсель той страны святыни:

Днями и людьми древний блеск повержен,

Арки терн глушит, держит плющ колонны

Цепкою лапой.

Мраморы богов, с искаженным ликом,

С бледностью ланит, а не краской жизни, —

Пленные толпы — в безалтарных сенях

Гордо стеснились.

Плещет ли тебе голубая влага

Зовом нежных волн? О, не верь блуднице.

Прижимая стан, она гибко новый

Берег объемлет.

Старому ж клялась сладкозвучной клятвой —

Лишь его любить, и брала залогом —

В пестрых поясах, на скалах прибрежных —

Желтые храмы...

Льстивые уста!.. Но запомни слово:

Темен будет смысл их немых гармоний,

Коль не я тебе передам их речи.

Будем же дружны!»

«О Фантазия! я тебе ль не верен?

Но не мнишь ли ты, будто я не волен?

В край богов пойду без тебя насытить