Нет ему ни далека, ни срока.
Вот он весь
Над глубоким колодцем наклонится,
Упадет —
Словно в землю уйдет,
И схоронится...
Глянь-ка в высь! Кто там, в выси, висит и качается?
Так по Дереву мысию волхв растекается...
А дубовые ветви дремучи,
Распластались в них сизые тучи,
И разросся зыбучий навес
Звездоцветом верховных небес.
А дубовые корни могучи,
Их подземные ветви дремучи,
Вниз растут до глубинных небес
И звездами олиствен их лес.
644. ПОСЛАНИЕ С БЕРЕГОВ КОЛХИДЫ{*}
Н. Н. Прейсу
Душе, тоскующей и звучной, —
Обители, где брезжит свет, —
Душе, с молитвой неразлучной,
Родной душе твоей привет.
О сердца моего избранник,
Ко мне таинственный посол,
Почетный гость, певучий странник,
Сошедший в узах в темный дол!
Поет об аргонавтах море;
В зыбях Колхидских тонет день.
Как понт, ропщу с собой в раздоре...
Порой твою лобзаю тень.
Не осязаемые встречи...
Но всякий раз, как ты со мной,
Хотят родить два ветра плечи,
Помчаться над седой волной —
Туда, где Солнце, тучей терний
Повитый лирник, длинных струн
Перебирая лад вечерний,
Сквозит на ропщущий бурун.
И, пени согласуя с гимном
Страны златисто-голубой,
Над понтом негостеприимным,
Тоскуя, молится прибой...
И вот твое определенье:
В ходатаи певцам ты дан,
И наше темное томленье
В твоей кадильнице — ливан.
На горний жертвенник приносишь
Ты наши пленные слова
И в Царстве Слав им славы просишь —
Иной, чем смертная молва.
И в дыме жертв парит к Престолу
Земли бескрылая хвала,
Как Ганимед, уснувший долу,
Проснувшийся в когтях орла.
645. МОЛЕНИЕ СВ. ВЯЧЕСЛАВУ{*}
Князь чешский, Вячеслав, святой мой покровитель,
Славянской ныне будь соборности зиждитель!
Светильник двух церквей, венцом своим венчай
Свободу Чехии и с нашей сочетай!
Как лик твой воссиял на княжеском совете
И ужаснулись все о том чудесном свете,
Так воссияй очам расторгнутых племен
Небесным знаменьем о полноте времен!
Как некогда ты сам у вышеградских башен
Сок гроздий выжимал для литургийных брашен,
Так сопричастникам божественную Кровь
Для общей вечери воскресной уготовь!
646. ТИХАЯ ЖАТВА{*}
Великий день священного покоя
Родимых нив, созревших для серпа!
И пусть вдали гремят раскаты боя,
И пусть душа усталая слепа,
И кажется — в сей час тягчайший зноя
Земля, свой злак вспоившая, скупа:
Но, белой мглой Жнецов идущих кроя,
С крутых небес означилась тропа.
Молчи, народ! Дремли, страдой измаян!
Чтоб в житницу зерно Свое собрать,
К тебе идет с Рабочими Хозяин.
Ему вослед архангельская Рать,
Как облако пресветлое, с окраин
Подъемлется — за поле поборать.
Март 1917 Сочи
647. ПОЭТ НА СХОДКЕ{*}
Толпа
Юродивый о тишине
Поет под гул землетрясенья
И грезит: родина во сне
Внимает вести воскресенья
(Как та, отпетая людьми,
Которой — «Талифа́-куми!
Сядь, дева, ешь!» — сказал Мессия)...
Когда весенний гром гремит
И воды шумные стремит
Освобожденная стихия,
Он мнит: земля суха, скупа,
Душа усталая слепа
И бессознательна Россия!
Под ревом бури он оглох
Иль сердцем скопческим иссох!
Не видит он, что эта груда
Во прах поверженных твердынь,
Народом проклятых гордынь —
Народной ненависти чудо,
Не дар небесных благостынь...
