– Что скажете, если мы проедемся?

Мальчишки откликаются восторженными криками.

Это неплохая мысль, соглашается пожилая женщина. Если донья настаивает на поездке, то пусть едет по грунтовке, а потом свернет на дорогу, вымощенную до самых кофейных амбаров. Старуха указывает на юг, в сторону большого дома. Многие работники таким образом срезают путь.

Они набиваются в машину: полдюжины мальчишек на заднее сиденье, а Хосе – в качестве второго пилота рядом с Йоландой. Они съезжают с шоссе на ухабистую дорогу, которая становится все ухабистее, поднимаясь в более дикую и безлюдную местность. Дверцы машины царапают ветки, по дну стучит галька. Йоланда хочет повернуть назад, но места для разворота не хватает. Наконец с громким треском прутьев и хлестом веток по лобовому стеклу, словно сельская глушь никак не хочет их выпускать, машина прорывается на гладкий асфальт и свет дня. По обеим сторонам дороги растут рощи гуав. Мальчишки, опередившие их пешком, уже сгибают ветви и стряхивают на землю целый град плодов.

Йоланда тут же съедает несколько гуав, наслаждаясь ощущением слегка бугристой кожуры в своей ладони и жадно уплетая хрусткую сладкую белую мякоть. Мальчишки наблюдают за ней.

Группа разделяется, чтобы собрать плоды. Йоланда и Хосе, которые пошли вместе, забредают далеко от пересекающей рощу тропы. Вскоре им приходится согнуться почти вдвое, чтобы не запутаться в густой листве над головами. С каждым новым прибавлением из доверху наполненной пляжной корзины Йоланды вываливаются фрукты.

Обратный путь оказывается куда более долгим. Йоланда начинает беспокоиться, что они потерялись, а потом – тревога порождает тревогу – ей приходит в голову, что они уже довольно давно не слышали и не видели остальных мальчишек. Сквозь кружево ветвей просвечивает темнеющее небо. В ее памяти мелькает заключенный в затейливую цветочную тюрьму сторож. Шуршащие ветви деревьев вторят предостережениям ее пожилых тетушек: ты потеряешься, тебя похитят, тебя изнасилуют, тебя убьют.

Но тут заросли гуав расступаются, и им открывается тропа. К облегчению Йоланды, машина по-прежнему на обочине. Она с удовольствием разгибает спину. Хосе кладет свою ношу на землю и выпрямляется в полный рост. Йоланда поднимает взгляд к небу. Солнце висит низко на западном горизонте.

– Остальные, наверное, пошли собирать хворост, – замечает мальчик.

Йоланда смотрит на часы: уже минуло шесть. Такими темпами ей ни за что не успеть на северное побережье до темноты. Она поторапливает Хосе к машине, рядом с которой на обочине лежит груда оставленных другими мальчиками гуав. Этакой кучи на всю жизнь хватит даже самому жадному островному santo!

Они быстро набивают фруктами багажник и забираются в «датсун», но, не проехав и метра, машина с ужасным толчком дергается вперед. Йоланда закатывает глаза, кладет голову на руль и смотрит на Хосе. Тот оглядывает салон автомобиля, пытаясь понять, что случилось. Разумеется, этот ребенок тоже не умеет менять спущенное колесо.

Солнце вот-вот сядет, и сразу же спустится ночь: в отличие от Штатов, сумерки здесь мимолетны. Она объясняет Хосе, что у них спустило шину и придется вернуться к большому дому. Кто бы ни ухаживал за коричневым «мерседесом», он наверняка умеет менять колеса.

– С вашего разрешения… – вызывается Хосе. Донья может просто подождать в машине, а он вмиг вернется с кем-нибудь из дома Миранда.

Миранда, Миранда… Йоланда наклоняется, достает из бардачка тетушкин список – и, само собой, в нем оказываются тетя Марина и дядя Алехандро Миранда Альтос де Альтамира. В записке поясняется, что это тот самый дядя Алехандро, «который держал английских верховых лошадей и научил вас, четырех девочек, ездить верхом».

– Ладно, – говорит она мальчику. – Вот что я тебе скажу. – Она показывает на свои часы. – Если вернешься к тому времени, как эта стрелка будет здесь, я дам тебе… – она поднимает палец, – один доллар.

У мальчика отвисает челюсть. Он выскакивает из машины со своей стороны и бегом пускается к дому Миранда. Йоланда тоже вылезает из «датсуна» и быстро шагает за ним, пока мальчик не исчезает за одним из поворотов.

Со стороны тропки, пересекающей рощу на противоположной стороне дороги, доносятся шорох раздвигаемых ветвей и хруст прутьев под ногами. Из-за деревьев появляются двое мужчин, один невысокий и смуглый, а другой – стройный и светлокожий. На них оборванная, запятнанная рабочая одежда с кругами пота; у них осунувшиеся лица. С ремней свисают мачете.

Но при взгляде на нее их лица резко оживляются. Потом они смотрят на машину за ее спиной. Смуглый незнакомец заговаривает первым.

– Это ваша? Какая-то неполадка? – спрашивает он.

Тот, что повыше, окидывает Йоланду заинтересованным взглядом. Они останавливаются на дороге перед ней, преграждая ей путь к отступлению. Оба – Йоланда, в свою очередь, успела смерить их взглядом – сильны и вполне способны поймать ее, если она бросится бежать. Впрочем, ее ноги словно приросли к земле, и она все равно не смогла бы пошевелиться. Она хочет объяснить им, что просто решила прокатиться перед ужином в большом доме, чтобы эти мужчины решили, будто кто-то знает, где она находится, и будет искать, если ее попытаются похитить. Но язык словно забили ей в рот, как кляп, чтобы помешать разговаривать.

Мужчины обмениваются – как кажется Йоланде – заговорщицким взглядом.

Потом невысокий смуглый незнакомец снова обращается к ней:

– Сеньорита, с вами все в порядке? – Он всматривается в ее лицо.

Ростом этот человек не выше Йоланды, но настолько широк в плечах и крепок, что кажется крупным и как будто не до конца выструганным из цельного куска дерева. Его товарищ худощав и высок, а густой оттенок его золотисто-каштановых волос сочетается с золотисто-карими глазами. В любых других обстоятельствах он показался бы Йоланде необычайно привлекательным, но здесь, на пустынной дороге, под темнеющим с каждой секундой небом, его сногсшибательная внешность выглядит опасной приманкой.

– Мы можем вам помочь? – повторяет коротыш.

Красавчик понимающе улыбается. На его щеках появляются длинные, глубокие, похожие на порезы ямочки.

– Americana[19], – говорит он своему смуглому спутнику, показывая на машину. – No comprende[20].

Тот прищуривается и на несколько секунд задерживает изучающий взгляд на Йоланде.

– ¿Americana? – с растерянным видом спрашивает он.

Все это время она была слишком напугана, чтобы следовать какой-то стратегии, но теперь перед ней открылся новый путь. Она сцепляет ладони на груди, чувствуя, как колотится сердце, и кивает. Потом, как если бы само это признание развязало ей язык, начинает говорить по-английски. Сначала коротко извиняется, но вскоре слова уже льются рекой, и она объясняет, каким образом оказалась на проселочной дороге в одиночестве: ей захотелось гуав, но она не умеет менять колеса. Оробевшие от ее тарабарщины мужчины непонимающе таращатся на нее. И только когда она упоминает фамилию Миранда, их глаза загораются уважением. Она спасена!

Йоланда изображает, как накачивает шину насосом. Смуглокожий мужчина смотрит на своего спутника, а тот озадаченно пожимает плечами. Взмахом руки Йоланда приглашает их следовать за ней. Наконец-то удается вырвать ноги из неподвижности, как если бы она выкорчевала корни. Осознав, что к ней вернулась способность двигаться, она ведет мужчин к машине.

На миг все трое замирают, уставившись на сдувающееся колесо, и мужчины принимаются пинать его, словно в наказание за то, что оно подвело сеньориту. Они садятся на корточки с пассажирской стороны и вполголоса переговариваются. Йоланда подводит их к задней части автомобиля, и они достают запаску из вдавленного гнезда и принимаются за работу: собирают домкрат, вытаскивают из глубины багажника инструменты. Свои мачете они кладут на обочину, чтобы не мешались. Над их головами багровеет сумеречное небо. Солнце окрашивает вершины холмов алой желтизной.