При словах «выучить наизусть», меня чуть не перекосило, будто я снова оказался в стенах родного университета, и какой-то магистр-изверг навязывал мне непосильное задание на выходной день. Злым волком я глянул на кенесийца, однако сдержался от искушения вцепиться ему в глотку и вежливо сказал:

— Угомонитесь, Дереванш. Король — мудрый человек. Ему виднее, кому вручить важнейший документ, — я похлопал по карману, где лежал этот жалкий обрывок пергамента. — Где маркиз. Гоните мои вещи!

— Идемте, я отведу вас к Вашабу. Это в соседнем крыле дворца, — пропуская Элсирику вперед, Дереванш ступил на мощеную дорожку. — Извините, господин Блатомир, но… Клочок Мертаруса… Не будет мне теперь покоя. О, Гред, зачем же так!.. Почему я не убедил короля?! — ныл он словно мальчишка, у которого забрали заводной автомобиль.

Маркиз вывел нас не через главные ворота, а через неприметную калитку в высокой стене. За стеной слева до Железного моста тянулись пыльные кварталы ремесленников. Прямо перед нами блестели воды Лорисиды, по которой лениво плыла галера; вдали качалось несколько рыбацких лодок. Отсюда виделось, как на той стороне реки прачки стирали белье и там же, на мелководье резвились мальчишки. По набережной на том берегу проехала вереница повозок.

От чего-то мне казалось, что я видел этот мир, видел уже тысячи раз. Просто я его немного забыл, и вот теперь память возвращается отдельными картинками, запахами, звуками. Может быть, это было навеяно эффектом ментального излучателя, и я как бы внедрялся в чужое пространство, словно Штирлиц в хоры Третьего Рейха. А может, Гильда вовсе не была столь чужим и зловредным мирком, полным средневековых глупостей, как мне представлялось в университете, и моя вечная душа с легкостью ассимилировалась здесь.

— Эй, господин Блатомир, — оборвала мои мысли Элсирика. — Так и будем грязной речкой любоваться?

— Сейчас, Элсирика, дайте хоть отдышаться после королевского приема, — я расстегнул сумку и быстренько вытащил початую пачку сигарет.

Щелкнул зажигалкой. Ароматный дым «Честерфилд» окончательно привел меня в чувства.

— Ой, а дай закурить, — она схватила меня за руку. — Три года ничего приличного не курила.

— Еще накуришься, Рябинина, — строго сказал я, заметив, что за нами приглядывают два подозрительных типа, остановившихся у поворота дороги. — Идем отсюда. Веди меня в какую-нибудь приличную таверну.

— «Гордый орел» подойдет? Впрочем, чего я с тобой церемонюсь? Сигарету зажал, ведешь себя неадекватно. Отведу к «Устрице», где обычно останавливаются отъявленные жмоты и жулики, — она решительно направилась к мосту.

— Да не зажал я. Найдем укромный уголок, и будет тебе и сигарета, и «Клинское» с чипсами. Авось и чего поинтереснее будет. Не с пустыми руками здесь великий маг Блатомир, — для убедительности я тряхнул сумкой и, перехватив посох, зашагал быстрее, чтобы поспевать за ее длинными и проворными ножками.

— Тогда идем в «Гордый орел», — решила она с вдохновением. — Определенно в «Гордый орел». И гуляем на все. На все твои, разумеется.

— Идем. А пока идем, госпожа Анька, расскажи, каким же чудесным образом ты здесь очутилась. Помнится, тебя еще с третьего курса отчислили за прогулы. И как ты здесь, без университетского образования, магических и прочих важнейших умений?!

— Найдем укромный уголок, тогда и расскажу, — с полной взаимностью передразнила она меня, сверкнула глазами, и пошла дальше, покачивая бедрами столь соблазнительно, что вопрос идти ли за ней в таверну, как бы не стоял. Взамен очень твердо стоял… сами знаете. Как же хороша эта сучка!

Перейдя по мосту, мы направились к центру Рорида. Хотя я отлично помнил план города, но одно дело план (хоть и трехмерный со всеми подробностями, которые может передать ментальный излучатель), а реальный Рорид дело совсем другое. В лабиринтах узких улочек с двухэтажными обшарпанными домами, глухими подворотнями, черными кошками, постоянно перебегающими дорогу, я бы заблудился. Только благодаря Рябининой минут через десять хождений мы выбрались к Храмовой площади и двинулись в сторону рынка.

Перед святилищами Греда и Юнии, бросавшими огромные тени на мостовую, толклось много народу. Близилось вечернее служение, и сюда съезжались экипажи, запряженные холеными лошадьми, и хлипкие повозки. Возле фонтана у статуи богини остановилось несколько богато украшенных карет, а напротив шумела пестрая толпа простолюдинов. Здесь пахло магией, сочащейся из дверей храмов. Так же здесь витал стойкий запах воровства и глупости.

Хотя мне было интересно посмотреть на религиозную массовку, которая должна начаться с закатом солнца, то есть вот-вот, мы не стали задерживаться. Пошли по мостовой мимо продуктовых лавок, заваленных фруктами, овощами, мешочками с зерном и мукой. Анька рассказывала, как она очутилась во дворце Люпика, получив тайное приглашение от герцога Паноль с размашистым лозунгом в конце записки: «Вы должны послужить королю и королевству! Не вздумайте отпираться — надежда только на вас!». Потом, со слов Рябининой, она очень удивилась, когда узнала, что надежда возлагалась не только на нее одну, а еще на неизвестного субъекта, упомянутого в пророчестве от жрицы Юнии, как человека издалека, надругавшегося над лошаком и находящегося возле графини Маниоль. Но подлинное изумление ее постигло, когда она увидела этого «неизвестного субъекта». Увидела, как его в бессознательном состоянии люди маркиза Вашаба волокли к дворцу. Разумеется, «субъектом» был я, с ушибленной копытом грудью, оглушенный ударом по затылку.

Неожиданно, Элсирика прервала рассказ на том месте, где состоялось ее знакомство с моим бессознательным телом. Остановившись, кивнула на трехэтажное здание желтого кирпича с острыми башенками по углам:

— Вот и «Гордый орел», — сообщила она. — Кухня здесь приличная. Получше, чем в университетской столовке. Хотя сейчас я бы променяла котлетку с компотом на самое изысканное блюдо, — она зажмурилась, будто представляя запах и вкус столовских котлет. — Знаешь ли, тоска иногда мучает. Но для меня ничего уже не вернешь. Все где-то там, за тысячи лет, за слоями чужих пространств. И при моей настоящей жизни жалеть особо нечего. Ладно, идем. И комнатку здесь же снимешь с чистой постелью и видом на Трисвятый магистрат.

— Вот это ты врешь, — заметил я, еще раз представив в уме план города. — Трисвятый в другом месте — возле Прозрачных прудов.

— Нет. На самом деле здесь многое иначе. Выкинь из головы, чему тебя учили. Тут-тук, — она постучала пальчиком мне по лбу. — Ваши знания во многом ошибочны.

— Ваши… Элсирика Рябинина, а ты себя уже к гильдийцам причисляешь? — спросил я, морщась от мысли, что наша Анька теперь считает себя совсем не нашей.

— Проживешь здесь год-другой и ты гильдийцем станешь до кончиков волос, — успокоила она, уступая дорогу стражам в железных помятых шлемах. — И магистратом лучше тебе любоваться в окошко. Все равно там твоих умений не оценят, только наживешь себе врагов. Запомни, Булатов, ты здесь никто. Нравится быть Блатомиром — будь им, только не ори на каждом углу, что ты великий маг. Я сразу смирилась, что никакая я не волшебница, а просто госпожа Элсирика, и благодаря этому я вполне сносно здесь существую.

— Ну, тогда и ты, деточка, запомни, что я все же — маг Блатомир, — еле скрывая обиду, сказал я. — И мои возможности очень высоки. Не буду говорить, что в отличие от тебя, я окончил университет — отучился все положенные годы и вложил сюда, тут-тук, — я тоже постучал по своему лбу, — нешуточные знания. А еще у меня есть посох и Книга. Моя личная Книга заклятий. Если бы ты знала, что это за книга, то не говорила бы всякую ерунду. В магистрат я, естественно, не сунусь: предпочитаю частную практику. Хочу работать во благо мира и на себя любимого.

По выщербленным ступеням мы поднялись к входу в таверну. Кряжистый привратник в коричневом мундире с почтением открыл дверь и быстренько объяснил, что питейный зал налево, направо — обеденные залы для дорогих гостей с хорошей кухней и набором особых услуг.