В день, когда их шаттл приземлился на Пусене, завершился второй тур выборов, и командир звена Корпуса выдохнул с облегчением. По сети Корпуса прошло ожидаемое сообщение:

“Командующий Корпуса уходит на долгосрочную миссию, десигнат Ястреба выходит из пользования, командование переходит к исполняющему обязанности: командиру Яну Фенкелю”, – сообщение передало не Военное министерство, как обычно, а вранское отделение Палаты Контроля, – Валентин потер серьгу, бросив взгляд на проекцию бойца Корпуса. Его интересовало гораздо больше, что происходило в Корпусе, чем присланный за ним в космопорт начальник безопасности “Шляд” и водитель Белы. Он и до этого осознавал, что счастливого воссоединения не будет: только очередной траур.

Юноша не мог предсказать, что его отца объявят предателем системы и обвинят в содействии мятежникам. Новое правительство не могло приклеить тот же самый ярлык на Гранд Принцессу Альянса, поэтому деликатно обошло эту тему стороной, намекнув на непреднамеренное содействие в схеме Моро. Дети бывшей образцовой пары Альянса и Врана пострадали за компанию, – Палата Контроля действовала быстро и решительно, устраняя угрозу власти нового премьер-министра. Реакции Моро обыватели не дождались: даже иска. Все замерло в ожидании.

Валентин Моро твердо вышел из уже привычного шаттла, морщась под респиратором от яркого солнца и пыльного воздуха. Он слегка пожал руку командиру звена Корпуса на прощание и быстро спустился по трапу, стараясь не морщиться от боли в спине.

– Гипан Моро, с возвращением. На период следствия по делу Вашего отца, Вы будете находиться под домашним арестом в резиденции Аделаиды Марецкой, – начальник службы безопасности открыл перед ним дверцу машины и хотел его подтолкнуть, но Валентин увернулся и почти неслышно ответил:

– Не трогайте. Я понял, – командир звена Корпуса должен был признать, что Моро очень странно себя вели, но теперь это была не его проблема.

***

Босые стопы слегка касались пола. Высокий полупалец изящно изогнутых ступней отвлекал внимание от коричневой пыли в серверной. Пол негромко вибрировал, слегка устало откликаясь вторжению чужака.

Диана недалеко продвинулась в своих исследованиях: цели не было. Нет цели, нет скорости, нет интереса, нет мотивации и нет результата:

– Земля глуха к человеческим печалям,

Ночной пейзаж все также мертв, – Диана тупо уставилась на строки, нацарапанные чем-то вроде стилуса на черной обшивке Кары Небесной. Недоверчиво, она пробежалась пальцами по строкам, очерчивая углы знакомого почерка, нервно-рваной скорописи, так часто выручавшей ее на уроках: уверенной руки брата. Сколько раз она видела этот всеобщий, когда он делал за нее математику, – решительным усилием она активировала максимальное освещение мелкой серверной на краю бывшей столицы Кары Небесной. Неровный голубоватый свет дрожал на той же частоте, что и ее руки, в попытке усвоить такой знакомый всеобщий в неподходящем месте:

– В сердце – страна, в пути – война, – Диана с сомнением уставилась на написанную рукой брата крылатую цитату Тьяго Моро. Конечно, она ее тоже слышала.

В ее семье запрещалось произносить слово «Тьяго». Дедушка очень злился, скрывая, как она теперь понимала, боль от потери. Однако она хотя бы знала, как Тьяго выглядел, и как схож с ее братом, – девочка споткнулась, почти падая на пол. Неужели ее брат тоже умер, стал таким же некем, как она? Она даже не знала, что он умер? Не почувствовала его.

– Дрожит рука, погасло пламя,

И поднялись ветра,

Девица Моро, это стишок Тьяго, написанный в духе канона теят, – ей даже не нужно было оборачиваться, чтобы опознать этот звучный голос.

– Да ты – знаток, – глумливо фыркнула Диана на вранском, неохотно поворачиваясь к собеседнице.

– Тебе тоже полагается или Дукай совсем забыли канон? – перед ней стояла женщина с традиционно собранными каштановыми волосами под золотую, идеальной формой лежавшей на плечах, короткую накидку, в длинном красном платье хлопковой ткани с высоким воротником. Совершенные черты ее отрешенно-классического лица знал каждый ребенок в обитаемой Вселенной, даже незнакомый с каноном.

– Дукай отличают необходимость от косного консерватизма, – обе услышали негромкий, но звучный голос Гранд Принцессы. Диана выдохнула с ощутимым облегчением, увидев подкрепление.

– Трусость и подлость можно называть разными именами. Твоя дочь знает, кто такой твой сын? Кем ты их сделала? Он – не ее брат, – Гранд Принцесса не поддалась на провокацию, хотя Диане мерещилось шипение из каждого угла на этом гигантском мертвом объекте Старого мира. – Я в гибернации, но как надолго? Дукай не смогут изворачиваться вечно.

– Мы в этом хороши, – с ледяной улыбкой парировала Айма Дукай. – Один из контрольных блоков выращивания клонов вышел из строя. Тебе необходимо проверить состояние систем. Есть риск, что нападать на Альянс тебе будет нечем. Клоны не так хороши в обслуживании, а сервисных роботов мы уже вывели из-под твоего контроля. С Архитектором Разума – наша независимость тоже вопрос времени.

– Даже раскромсали галактику. Пробуйте дальше, однако пока добро пожаловать в Старый мир, – Кара Небесная исчезла также внезапно, как и появилась. Передвижение искусственного интеллекта по своему физическому телу едва ли было возможно ограничить жалкими усилиями Гранд Принцессы Альянса.

– Мама, почему она использует лицо Девы? Мне, как веры теят, очень неудобно ее видеть.

– Расскажу тебе потом, как будешь готова. Она в некотором роде имеет на это право, пойдем, родная, – мама невесомо поцеловала ее в макушку, вытаскивая из опасного помещения.

– Мам, несмотря на перевернутое отношение к Тьяго, Валя – мой брат. Тебе не нужно беспокоиться. Я люблю его больше жизни, – серьезно посмотрела на нее дочь своими одинаково синими глазами с таким далеким теперь от нее сыном. У них была какая-то врожденная способность гипнотизировать окружающих взглядом и голосом, внушая спокойствие даже в подобных ситуациях:

– Мы доверяем вашему решению, – едва слышно добавила Диана, прикрывая глаза, и Гранд Принцесса Альянса отвернулась, не выдержав. С каждой минутой она сгорала от собственной жестокости, но поступить иначе все равно не могла. Кару Небесную нужно было уничтожить.

***

Валентин лежал на ковре своей комнаты, из которой бабча разрешала выходить только на прием пищи и когда приходили следователи. Врачи осуществляли глубокий медицинский осмотр в его комнате. Психиатр запретил контакты с внешним миром, ограничив строго необходимыми, что полностью устраивало дальнюю родственницу. Подросток не имел привычки путаться под ногами, сидел тихо, не высовываясь и подслушивая разговор двоюродной бабушки с любовником на первом этаже, – домашнюю персону он взломал в первый же день, не без помощи домашнего робота бабчи. Она абсолютно зря не слушала советов Белы не держать роботов дома. Лучше бы держала собак, как его бабушка. Справедливости ради, даже просто голого паука “умного дома”, юноша бы взломал рано или поздно: чуть сложнее, муторнее, из-за того, что примитивно, но реализуемо.

– Бела поручил мне следить за его психологическим состоянием в динамике! Ты представляешь?! Я теперь должна следить за каждым чихом мелкого, абсолютно бесполезного, засранца!

– Вы с ним так носитесь. Почему ты не отдашь его Беле? – лениво протянул любовник. Вале он активно не нравился, и это не было связано с тем, что он помнил еще покойного супруга бабчи.

– Бела сам под домашним арестом, – негодующе фыркнула бабча. Брови Валентин удивленно поднялись. Неожиданно: в новостях паука такой скандал не фигурировал. Он мог себе представить, почему Бела не забрал его к себе. Стало обидно. – Ты не понимаешь: насколько гаденыш богат. Все активы племянника: гонорары от песен, музыки, шоу, рекламных контрактов, линии одежды, отчисления авторских прав, акции “Шляда” и другие, недвижимость во всей вранской системе, судна, и еще махун знает что. Конечно, Бела и Стелла – тоже наследники, но они откажутся в пользу внука.