– Я в группе расследования.

– Руководишь?

Кларк отрицательно покачала головой.

– Руководит старший инспектор Сазерленд.

– У Шивон, – сказал Ребус, – была короткая стычка с антикоррупционерами.

– В смысле – со Стилом и Эдвардсом?

– Мы прозвали их Чаггабуги, – заметил Ребус.

Фокс все смотрел на Кларк:

– Ты запросила материалы две тысяча шестого?

– Да.

– Мне надо взглянуть на них.

– Их затребовал старший инспектор Сазерленд.

– Вообще-то их затребовала помощник старшего констебля Лайон. Ее письмо наверняка уже летит к твоему боссу.

– Вот красота, Шивон, – протянул Ребус. – Вы с Малькольмом снова работаете над одним делом.

– Вообще-то, – парировала Кларк, – мое дело – расследование убийства.

– И правда, Малькольм, – подтвердил Ребус с мудрым видом, – ты вернулся к своей прежней специальности и снова взбалтываешь дерьмо, прежде чем вылить его на коллег – и на тех, кто еще служит, и на тех, кто в отставке или вовсе в могиле. Тебе это душу греет, что ли? – Он помолчал. – Ты живешь в одноэтажном доме, верно?

От неожиданности Фокс нахмурился, но все же сказал:

– Да.

Ребус нарочито вздохнул:

– Вот почему я в таких домах жить не могу. – Ему вдруг пришла в голову какая-то мысль, и он перевел взгляд на Кларк: – Слушай, вот предположим, что Малькольму понадобится нарыть какую-нибудь грязь на Чаггабугов – и результат может оказаться неплохим.

– Кто-нибудь объяснит мне, что это за прозвище? – спросил Фокс.

– Это персонажи из мультфильма, – любезно ответила Шивон.

– Которые недавно предприняли атаку на Шивон, – добавил Ребус. – Отсюда и желание метнуть в них чуть-чуть говна.

– Запомни, Джон, – предупредил Фокс, – у говна есть свойство разлетаться во все стороны.

– Как и у мочи, – согласился Ребус, указывая на Брилло.

Пес как раз пристроился к ноге Малькольма Фокса и задрал лапу.

Свободное место нашлось как раз напротив дома. Удачно, подумала Шивон, но тут же спросила себя, а не освободилось ли место аккурат перед ее прибытием. Она запомнила машину, стоявшую вчера вечером на этом самом месте. Закрывая “астру”, Шивон оглядела улицу, но в машинах, кажется, никого не было. По тротуару вроде бы тоже никто не слонялся. Подходя к дому, она заметила, что на двери что-то намалевано, на темно-синем фоне серебрились жирные буквы. Достав телефон, она включила фонарик, хотя и так уже разобрала надпись. Ей только хотелось убедиться, что не ошиблась.

Здесь живет сволочь и паскуда!!!

Сволочь и паскуда, вон отсюда!!!

Кларк внимательно осмотрела дверь сверху донизу. Все остальное было как прежде, однако на домофоне ее имя было замазано тем же серебристым маркером. Она достала из кармана бумажную салфетку и мазнула по жирной черте. Маркер еще не просох. Снова оглядев улицу, она сунула ключ в замочную скважину. Оказавшись в подъезде, постояла спиной к двери и подождала, но никто не прятался за углом, никто не спускался по лестнице. С громко бьющимся сердцем Шивон поднялась на свой этаж и принялась изучать дверь квартиры. Сюда любитель граффити не добрался. Или…

Она открыла и, прежде чем войти, осмотрела прихожую. Заперла за собой дверь, подошла к окну в гостиной и оглядела окна в доме напротив, после чего задернула шторы и включила свет.

Подходы к полицейскому участку на Куинн-Шарлотт-стрит заполонили телекамеры. Пробираясь к крыльцу, Кларк увидела, что Кэтрин Блум дает интервью. Кэтрин прижимала к груди увеличенную фотографию сына. Стоявший плечом к плечу с ней Дугал Келли постарался, чтобы его плакат “требуем наказать виновных в гибели стюарта БЛУМА” был хорошо виден. Отец Стюарта стоял поодаль; Шивон показалось, что он смотрит на жену со смесью гордости и смирения. Кампания продолжалась уже долго, выдыхаться не собиралась, зато делала свое черное дело. С полдесятка газетчиков тянули вверх руки с телефонами, пытаясь перехватить у телевизионщиков интервью и записать слова Кэтрин. Один из них с надеждой взглянул на Кларк, но та помотала головой. Едва она успела войти в здание, как на телефон прилетела эсэмэска: Встретимся? Однако небольшое недопонимание, которое случилось у Кларк с ОБК, уходило корнями именно в посиделки в кафе и винных барах с Лорой Смит. Смит была единственным оставшимся в “Скотсмене” репортером уголовной хроники, отношения оказались плодотворными, Смит умела останавливаться и ничего не публиковала без одобрения Кларк. Но когда она упомянула о том, что некоторых руководителей, угнездившихся на самой вершине иерархической лестницы шотландской полиции, временно отстранили от должности, отдел внутренних расследований пожелал узнать, через кого идет утечка информации.

Но Лора Смит никогда не объявляла себя близкой подругой Шивон Кларк.

Проигнорировав сообщение, Шивон двинулась вверх по лестнице. В голове стоял легкий туман – накануне в течение пары часов она пыталась оттереть надпись на двери подъезда, а утром изучила результаты своих трудов. Надпись не исчезла, хотя уже не так бросалась в глаза. Что подумают соседи? Кто-то из них в курсе, что она служит в полиции, кто-то – нет. Надо найти маляра, пусть закрасит надпись, наложит пару слоев свежей краски, вот только сначала надо перестать зевать. Потому что от сна ее отвлекло еще кое-что. Среди ночи, когда она уже засыпала, снова позвонили из телефона-автомата на Кэнонгейт.

“Что вам надо?” – рявкнула Кларк, но на том конце повесили трубку.

– Хорошо, что вы к нам присоединились, инспектор Кларк. – Зычный голос и акцент жителя Глазго принадлежали старшему суперинтенданту Марку Моллисону, командиру эдинбургского дивизиона. Ничего удивительного, этого визита следовало ожидать, особенно если поблизости крутится пресса. – А мы как раз обсуждаем, где и когда провести первую пресс-конференцию. Есть идеи на сей счет?

Шивон оглядела кабинет. Все уже в сборе – значит, она опоздала. Сазерленд и Рид расположились у стены с коллажем из карт, фотографий и вырезок. Следователям доставили последние компьютеры, а также отдельно стоящий принтер. Оказывается, шум, который доносился из соседнего кабинета, производили члены вспомогательной группы.

– Пока нет, сэр, – выдавила Кларк.

Моллисон стоял посреди кабинета в одиночестве, сцепив руки за спиной и покачиваясь с пятки на носок. Росту в нем было больше шести футов; лопнувшие капилляры, сеткой покрывавшие лицо, сходились к носу, который сделал бы честь оленю Рудольфу.

– Сегодня утром техники произведут повторный осмотр места, где была найдена машина, группа прочешет рощу…

– Мистера Моллисона интересует, – перебил Сазерленд, – может ли Портаун-Вудз послужить выразительной картинкой.

Кларк поняла, к чему клонит босс, и решила рискнуть.

– Я не уверена, что на этой стадии расследования нам есть что сказать журналистам. – Она взглянула на Сазерленда, и тот одобрительно кивнул.

– Кое о чем мы просто не хотим им сообщать, – прибавил Кэллам Рид.

– Наручники? – предположил Моллисон. – О них что-нибудь выяснили?

– Ими сегодня займутся эксперты, – сказал Сазерленд. – Пока нам известно только, что это наручники устаревшей модели. К тому времени, как исчез Блум, в полиции такие уже не применялись.

– Вы же понимаете, что рано или поздно эта информация выйдет наружу. Надо заранее продумать, как в таком случае действовать.

– Совершенно верно.

– Значит, сегодня пресс-конференции не будет?

– Мы можем вернуться к обсуждению этой темы после обеда, сэр.

Моллисон постарался скрыть разочарование.

– Ну, тогда я могу с тем же успехом вернуться в Сент-Леонардс[8]. Не хотелось бы думать, что я вас задерживаю. – Говоря, он искоса посматривал на Кларк.

Махнув следователям на прощанье, Моллисон прошествовал к выходу; кожаные подметки застучали вниз по лестнице. Следователи с облегчением выдохнули, расправили плечи.