К ним крутой спуск по скользящему вместе с нами пестрому ковру опавших листьев - невозможно остановиться, замедлить шаг...
Куда уйти от чувства, что мы пришли домой, словно в свою Поляну, в уют, отдых, мир? И понятно, ведь Аибгинская поляна - это сестра Красной Поляны, как Псоу младшая сестра Мзымты. Такое же расширение у заметного, но плавного поворота долины. Такая же группа красивых пирамид на востоке, только вместо краснополянского Псеашхо здесь высятся крутоверхие зубчатые Турьи горы. А ближние хребты монотоннее краснополянских - они еще круче и поэтому видны только их лесистые низы. Лишь на юге едва высовывает двуглавую вершину сутулый и невзрачный отсюда Ахаг.
Как высоко приподнято селение Аибга над дном долины! Если даже Красная Поляна, лежащая всего на десятки метров выше вод Мзымты, выглядит гордо возвышенной, не сдавленной горами, то с чем сравнить "полет" ее аибгинской сестры? Село раскинулось на привольных террасах на двести и даже на триста метров над руслом Псоу.
Аибгу украшают большие кудрявые деревья ростом с высокие липы. Даже близ Красной Поляны мы не видали таких мощных старочеркесских черешен и груш. Дымят сушилки - низкие "избушки на курьих ножках", без окон, без дверей. От них тянет горьковатым ароматом сушеных фруктов.
Повстречавшийся колхозник - Емельян Платонович Нарожный - рассказал немало интересного о поселке.
- Родители переехали сюда, когда еще маленький был. Дороги не было, тропами шли. До того на поляне жило пять семей эстонцев, а еще раньше русский солдат Бондаренко - тот здесь еще с горцами воевал.
- Бывают ли у вас автомашины?
- Та заскочило две штуки.
- Только две? Когда же?
- Одна в гражданскую войну, другая года четыре назад.
Какая глушь совсем вблизи от популярных курортов! А климат, воздух, река тут так же хороши, как и в Красной Поляне. Сады даже лучше краснополянских...
Но Красную ли Поляну видим мы, словно совершая полувековую экскурсию назад на машине времени? Поляну до строительства шоссе, до дворцовой и курортной славы...
"Нарожный рассказывает о пути отсюда на Рицу через перевалы Озерцо и Камыши, о дальних Аибгах, которые здесь носят совсем русские названия Каменный столб, Лысая гора, Зеленый клин. Даже Псоу Нарожный произносит и склоняет по-русски - Псова, по Псове.
А как мы обрадовались, когда узнали, что Нарожный был участником обороны туннеля в ущелье Ахцу от банды Фостикова в 1920 году!
- Нашелся на Кепше предатель - эх, позабыл я фамилию, ну он такой, что свою мельницу имел. Он и обвел часть конницы хребтом в обход туннелю. Как увидели мы белых с тылу, так сразу, кто решился, в воду прыгать стали. В речку.
- И вы прыгнули?
- Прыгнул, потому и живу. Кто не прыгал, тех постреляли.
- А говорили, что спасся только Гусев...
- Так тот Гусев выше туннеля уже из-под сабли прыгал, а мы раньше, командир взвода Заикин со мной. Прыгали и еще, да поубивались. А мы за кусты, за камни позацеплялись, ну и живые остались...
Вот она, живая, олицетворенная история!
- А кто строил к вам дорогу и когда это было?
- Трассу намечал инженер Константинов, тот же, что и краснополянскую строил. А прокладывать начали в седьмом году, года за четыре сделали. С одиннадцатого года на колесах ездим. Переселенческое управление строило инженер Окулич.
Вспоминаю, что комиссия ученых, в состав которой входили знаменитый климатолог Воейков, курортолог Пастернацкий и горный инженер Сергеев, та самая, которая в 1898 году посетила Красную Поляну и дала ей блестящую рекомендацию как горноклиматической станции, побывала тогда и на Аибгинской поляне. "Младшая сестра" тоже заслужила у них превосходный отзыв. Но о красоте дороги по Псоу они не написали ни слова. Поэтому, идя из Аибги к морю, я ожидал увидеть нечто более скромное по сравнению с краснополянским шоссе...
Первые же километры старого запущенного пути ошеломили меня. Сразу за поселком начались переходы через боковые ущелья - дикие карстовые трущобы с многоступенчатыми водопадами, с головокружительными пропастями. Дорога проложена балконом над двухсотметровыми кручами. Оказалось, что ущелье Псоу может кое в чем и поспорить с Ахцу. Более того, живописные скальные участки сосредоточены тут не на трех-четырех, а на целых пятнадцати километрах. В Ахцу невелики отвесы внизу и грандиозны над вами, а на Псоу дорога прорублена почти в верхней части обрывов. Над головой нависает всего несколько десятков метров скал. Встречаются полутуннели, типа дарьяльских "Пронеси господи".
О красоте пути в Аибгу надо писать, звать сюда толпы людей, не знающих, какие чудеса существуют рядом с курортами. Ущелье-песня, сказка - как его еще определить...
*
В Адлере прощаюсь с Лукьяновым. Пройден не только новый маршрут. Окончен большой и важный этап жизни - я еду учиться. Но я еще вернусь в эти горы. Уезжаю с чувством незаконченности дела. Как много долгов остается за мною! На скольких вершинах я не побывал. На Чугуше и Ассаре, на обоих Псеашхо, на Аишхах... У меня еще не пройден главный маршрут заповедника. Не рано ли я стал считать себя настоящим краеведом этих мест?
Десятки вершин, перевалов, троп зовут, манят меня обратно в Поляну. Но и то, что я ее временно покинул,- правильно. Я вернусь, вооруженный знаниями, новым зрением.
А может быть, увлечет и что-то совсем иное? Памир, Байкал, Камчатка...
Начинается новая жизнь. Какое место займут в пей горы над Красной Поляной?
БУДУЩИЕ ИССЛЕДОВАТЕЛИ
Помню, мне тогда казалось, Что трепещущую душу Проношу я, как ребенка С удивленными глазами, Через льды, луга и скалы, Сквозь пихтарник заповедный...
СКВОЗЬ ЗАПОВЕДНИК
УЧЕНИЕ О РЕЛЬЕФЕ
В СТАРИННОМ здании Московского университета ютился географический факультет. Начались лекции, и первые же из них, прочитанные профессором Щукиным, сделали этого отнюдь не красноречивого человека на долгое время властителем моих дум. Его курс назывался геоморфология. Это было учение о рельефе, не просто о застывших формах поверхности, а о происхождении, о жизни рельефа, короче говоря, об исторически развивающемся рельефе. Что в ту пору могло быть для меня более привлекательным? Ведь я уже столько раз сам становился в тупик перед необычайностью скульптуры и архитектуры лика Земли?
