В 1635 году было сильное морское наводнение, причинившее монастырю большой материальный ущерб. Вода доходила до крыльца Преображенского собора.
Подлинным бичом монастыря были пожары, которые вызывались ударами молнии в купола церквей. Как видно, в этом северном краю грозы бывали жестокие. 6 сентября 1701 года удар молнии причинил сильные повреждения Преображенскому собору, причем «в алтаре у служившего иеромонаха Маркиана на ноге у сапога голенище разорвало, без повреждения, однако, ноги. Проломило купол и попадали иконы». Еще в 1485 году большая часть монастыря сгорела. В 1538 году монастырь сгорел повторно до основания. В 1717 году был пожар в Успенском соборе. Бывали пожары и позже. Поэтому облик монастыря многократно менялся. На древних изображениях можно найти многие постройки, которых нет на последующих.
Доставалось монахам от природы и в мореходстве. Вот, например, «1749 года октября 17 дня восемь человек монастырских трудников, ехав морем с рыбной ловли, производимой ими на западном берегу Белого моря, пристали для ночлега в Шугрецких лудах, или малых островках. Двое из них остались в судне, которое, кроме брошенного якоря, привязано было за камень канатом. А шестеро, вы-шедши на берег, разложили там огонь. Спустя мало времени вдруг поднялась порывистая буря, и судно их силою ветра с каната сорвало и унесло в море столь скоро, что находившиеся в нем те два человека не имели возможности выйти на островок. У судна руль был поврежден — ночь была осенняя, темная, почему они ожидали только своей погибели. Через двое суток за семьдесят верст от сего места их выкинуло с судном на берег Керети. Оставшиеся же на, пустом островке люди, не имев с собою съестных припасов, целых двенадцать дней питались растущими там ягодами вороницею; у них был один токмо топор, с помощью коего двое из них решились из наносных водою досок сделать плот и с отчаянием вдали себя морским волнам. Эти двое доплыли по бурному морю до берега материка, и шугрецкие крестьяне спасли по их указанию остальных». Казалось бы, сроки и расстояния в этой древней робинзонаде не так велики. Но надо вспомнить, что представляет собой в октябре разъяренное ледяное Белое море!
Из монастырских настоятелей наиболее прославился полезной деятельностью архимандрит Филипп, он же боярин Федор Степанович Колычев. Это был просвещенный и активный церковный деятель XVI века. При нем были построены многие здания, в частности Преображенский собор, заводы и мастерские, а также создана единая водная система острова и хорошая система водоснабжения монастыря. Под его руководством связаны каналами 52 озера (в настоящее время связано 70 из почти 300 озер). Настоятель Филипп прославился так, что царь Иван Васильевич вызвал его в Москву и сделал митрополитом Московским и патриархом всея Руси. Однако это возвышение на пользу бывшему боярину Колычеву не пошло. Иван Грозный разгневался на него за то, что он хотел отстранить от себя опричнину, Малюту Скуратова. Нашлись клеветники и завистники в самом Соловецком монастыре, куда была послана комиссия, настроенная подтвердить «вину» Филиппа в каких-то злоупотреблениях.
В результате «он был изгнан поносно и в одном из московских соборов разоблачен, а затем сослан на покаяние в Тверской Отрочь-монастырь». Царь Иван тем временем раскаялся, обратил гнев свой на монастырских клеветников. Дело разбиралось повторно, и Федор Колычев дожидался уже оправдания, но в ноябре 1570 года был в заточении удушен, по преданию, самолично Малютой. Вот почему на всех последующих изображениях монастыря и его деятелей венцами окружены головы не только Савватия, Германа и Зосимы, но и Филиппа.
Все, о чем я здесь рассказываю, лишь отдельные случайные вехи, взятые из рассказов и старинных книг по истории острова и монастыря. История эта была необыкновенно насыщенной событиями.
Разнообразна и природа острова. Мы упоминали уже о растительности монастырской стены и птенцах чаек. Но сейчас чаек на территории монастырского кремля давно уж нет. Все они гнездятся на малых островках. Их можно видеть на побережьях Муксалмы и Анзерки. А на зиму они вообще улетают с архипелага. Сейчас это просто дикая птица, довольно пугливая. Но прежде было совсем не так.
Монахи чаек отнюдь не приваживали, даже терпеть их не могли. Но их обильно прикармливали богомольцы, и чайки расплодились необыкновенно, словно голуби на городских площадях. Они избрали местом гнездовья монастырский двор и строго поделили всю его территорию на куски около одного квадратного метра каждый. Это происходило по описаниям так: «Две чайки берут в клювы по небольшой щепке, становятся одна перед другою и бросают щепки прямо перед собой. Третья чайка в качестве свидетеля стоит в стороне. Потом две делящиеся начинают, не сходя с места, кричать и бормотать по-своему и, вдруг замолчав, схватываются носами и тянутся в разные стороны. Этим оканчиваются условия, и с тех пор каждая знает границы своего участка. За нарушение границы даже птенца заклевывали насмерть».
Монахи, которым чайки, видно, прямо-таки осточертели, завели специально для борьбы с ними большое количество лисиц. Но чайки выклевали лисицам глаза. На зиму чайки улетали уже и тогда, а на смену им прилетали большие стаи ворон. Видели мы на севере и черных воронов.
В правление того же настоятеля Филиппа на остров завезены были лапландские олени, которые размножились. На них в последующее время велась охота. Есть олени на острове и сейчас. Говорят, их около шести десятков. Но они очень страдают от одичавших собак, которые ведут на них гон и загоняют насмерть. Поэтому теперь первое дело для сохранения поголовья оленей — это борьба с собаками.
Много в районе Соловецкого архипелага и морского зверя: тюленя, нерпы и морского зайца. Много белуги или белухи — огромного млечного дельфина. Сам он белый, а детеныши у него черные. У обычного же тюленя и нерпы, наоборот, малыши гораздо светлее, их и называют бельками. Изредка заходили в Белое море акулы и касатки. По сведениям Б. Г. Островского, никогда не заходили киты. Но послушаем, что говорит древний Летописец, описывающий события день за днем: «У самого Соловецкого острова в 1798 году был пойман кит в тринадцать сажень длиной^ которого затерло льдом. Из него вытопили 1300 пудов сала». Вероятно, это был единственный за всю мировую историю кит, сало которого целиком пошло на церковные свечи.
Озера — главное украшение острова. Идешь по прямехонькой дороге на Муксальму или на Секирную гору — и открываются по обе стороны большие и малые водоемы, окаймленные лесом и холмистыми берегами один другого краше, с островками, камышом и кувшинками. Сверху это прямо какое-то кружево из воды и земли. Над озерами в большом количестве тянутся утки разных пород и дикие гуси, а то и лебеди. По воде плавают выводки. На озерах много чаек и куликов. Хватает в них и рыбы, в основном окуней. Об этом знают и моряки заходящих на Соловки судов. Как только выдастся свободный час, они бегут на рыбалку и непременно приносят себе на «пресноводную уху». Реже попадаются плотва, язь и форель. Много щуки, одна из них клюнула на большого червяка, а может быть, и на только что попавшегося окунька и оторвала у меня леску вместе с поплавком. Долго еще видел я в бинокль, как мой поплавок, то всплывая, то исчезая, метался по всему озеру.
Не только история нашла своих энтузиастов среди нынешних островитян. На хуторе Горки, в четырех километрах от монастыря, там, где была прежде дача архимандритов (здание существует и теперь), трудятся не покладая рук юные мичуринцы, соловецкие школьники. Это опытная станция акклиматизации растений. Работой руководят педагоги Соловецкой школы. Более же всего занимается ею одна из них — Мария Ивановна Андреева. Мы не могли познакомиться с нею лично — она была в отпуске. Но следы ее неустанной деятельности видны во всем. Ребята говорят о ней с любовью, а товарищи по работе с искренним уважением. Ею создан и музей при школе-интернате, в котором отражена работа по акклиматизации. Вся работа тщательно фиксируется, и по записям можно судить, что она является уже не учебной, а подлинно научной.
