Сердечно так поздравят друг друга с наступлением очередного трудового дня и разойдутся каждый по своим делам. Так вот, подарки Кузьме Федоровичу Иван Петрович выбирал особенно тщательно.

Помнится, вначале подарил Иван Петрович симпатичному своему сослуживцу радиоприемник. А пока подходило следующее первое января, поступили в продажу комбайны: тут тебе и приемник, и проигрыватель, и экран, по которому хоккей и футбол можно посмотреть.

«Какого же дурака я свалял в прошлый раз! — сказал себе Иван Петрович. — Замелочился так, что стыдобушки до глаз».

И преподнес Кузьме Федоровичу полированный диванообразный комбайн.

Потом опять подошел новый Новый год. Подарок нашего героя стал еще весомее. Его втаскивали два грузчика: это был холодильник «Ока».

Сослуживцы встретились в служебном подъезде, и Кузьма Федорович сказал:

— Не находите ли вы, уважаемый Иван Петрович, что несколько перебарщиваете в этих, так сказать, подарках… Я уж не знаю, что и думать…

— А вы ни о чем и не думайте, дорогой Кузьма Федорович. Это ведь только в песне поется: «Не могу я тебе в день рождения дорогие подарки дарить». А в жизни надо дарить только дорогие подарки. Тем более что каждый Новый год — это веха в нашей жизни, с которой как бы заново начинается отсчет отведенного нам времени.

После такого разъяснения Кузьма Федорович успокоился. Впрочем, Иван Петрович не обходил своим вниманием и других своих сослуживцев. Придя на работу после новогодних складчин, междусобойчиков и домашних вечеров вокруг жареного поросенка или гуся, они с радостным удовольствием обнаруживали на своих столах новенькие бювары или более элегантные, чем прежде, пластмассовые подставки для письменных принадлежностей. Ощетинившиеся остриями карандашей и ручек, они напоминали симпатичных ежиков или дикобразов. Это все были добровольные подношения добросердечного Ивана Петровича.

Тепло его души согревало и домашних. Проснувшись утром первого января, его супруга вдруг обнаруживала на кухне новую симпатичную капроновую мочалку. А дети находили под подушкой аккуратные пакетики с леденцами — подарки Ивана Петровича, кладезь доброты которого был практически неисчерпаем!

И все же в канун нынешнего Нового года Кузьма Федорович столкнулся с неожиданностью. Он открыл дверь своей обители, переступил через порог и в испуге отпрянул. Все ее пространство занимал ковер. Но такой, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Отпрянул Кузьма Федорович и пошел разыскивать Ивана Петровича. Нашел его в том же служебном подъезде.

— Как хотите, Иван Петрович, но такого подарка от вас я принять не могу. Ведь это не ковер, а кучевое облако. По нему только ангелам пристало порхать.

— Не обижайте меня, — ответил Иван Петрович. — Примите подарок, ведь он от души! И не стоит относиться неуважительно к обычаям предков.

Смирился Кузьма Федорович, сидит за столом, любуется ковром — кучевым облаком. И вдруг видит, что идут по ковру-облаку ангелы, но почему-то без крыльев. А потому без крыльев, что вовсе это не ангелы, а народные контролеры.

Впрочем, пора бы уж кое-что разъяснить читателю. То, например, что Кузьма Федорович является директором, а Иван Петрович заведующим административно-хозяйственным отделом треста. И была в их взаимоотношениях какая-то особая теплота. Бывало, встретятся в служебном подъезде и скажут друг другу:

— Доброе утро, Кузьма Федорович!

— Доброе утро, Иван Петрович!

И разойдутся по своим делам.

Иван Петрович по своему служебному долгу распоряжался сметой административно-хозяйственных расходов. И когда к концу года образовывался в смете солидный остаток, отзывчивый на добрые дела Иван Петрович немедленно обращал его на благоустройство рабочего места директора и всех остальных своих сослуживцев.

Сделать хороший подарок к Новому году — это было для Ивана Петровича непреложным законом. Его рука никогда не оскудевала.

И, в конце концов, не столь важно, что, когда надо было одарить Кузьму Федоровича и других сослуживцев, он опускал свою добрую руку в государственный карман, а когда радовал домашних, — в свой собственный.

Можно только сказать, что и в первом и во втором случаях Иван Петрович дарил от души.

Пришлась ли эта его доброта по душе ангелам без крыльев, навестившим директора треста, сказать не можем. Но облако, как ему, впрочем, и полагается, куда-то уплыло. Может быть, и не так далеко, может быть, в ближайший детский садик, где по нему порхают настоящие ангелочки — трех- и четырехлетние карапузы…

ИЗ САТИРИЧЕСКОГО ЦИКЛА «ХОРОШИЕ ЛЮДИ»

Чувство локтя

Встречаясь, они часто рассуждали об одном и том же волнующем их предмете.

— Ох и хороши же у тебя яблоки! — говорил Иван Кузьмич.

— Да уж, во всей округе таких не найдешь, — отвечал Кузьма Иванович. — Отведай хоть вот это яблочко, сосед. «Розовое превосходное» называется. Сорт Петрова.

И протягивал через забор почти полукилограммовый плод. Иван Кузьмич яростно надкусывал яблоко и уходил к своим клубничным грядкам.

Яблоки были предметом гордости Кузьмы Ивановича. И предметом зависти Ивана Кузьмича.

Иван Кузьмич не посадил на своем садовом участке ни яблонь, ни груш, ни вишен, промышляя исключительно клубникой, малиной и «нежинскими» огурцами. И тем не менее проявлял живой интерес к садоводству. Он старательно штудировал памятки садовода, проявляя особенное внимание к разделу «Болезни и вредители деревьев семечковых пород». И нашел то, что искал.

Путешествуя окрест в рассуждении о коровяке для своих ягодных грядок, он набрел на выброшенные каким-то садоводом яблоки, пораженные паршой.

Иван Кузьмич собрал их в свою тележку и, привезя домой, аккуратно разложил по границе участка своего соседа. Ветер и птицы доделали остальное.

Следующей осенью встреча была уже несколько иной.

— Ох и хороши же у тебя яблоки! — сказал Иван Кузьмич.

— Хороши были, да сплыли, — с грустью отвечал Кузьма Иванович. — Парша загубила мои яблоки.

И протягивал через забор сморщенное яблоко, усеянное безобразными белыми наростами.

— Плохо твое дело, сосед, — сочувствовал Иван Кузьмич. — Руби свое «розовое превосходное», пока зараза на другие участки не перекинулась. Ведь иных, более радикальных средств наука пока не придумала.

Это была сущая правда. И очень дельный совет. Который иногда еще называют добрым.

Кузьма Иванович вырубил сад, перекопал участок и начал свое садоводческое дело с нулевой отметки.

Таков был благотворный результат добрососедства, которое иногда еще именуют чувством локтя.

Руки друзей

Они сидели на скамейке и неторопливо беседовали.

— Какую ношу взвалил на себя человек! — сказал Верзила.

— Можно сказать, не ношу, а хомут! — добавил Середнячок.

— Кошмар! — резюмировал Коротышка.

На противоположной стороне сквера, где сидели собеседники, в открытом настежь индивидуальном гараже возился у автомобиля какой-то человек.

— Он из-за этой машины выкладывался… как раб, — снова начал разговор Верзила.

— Хуже, — возразил Середнячок. — Раб не волен распоряжаться собственной судьбой, а этот добровольно обрек себя на каторжный труд, чтобы купить «Москвич».

— А вы видели их сына, когда он возвращается из школы? — спросил Коротышка. — Его качает из стороны в сторону, будто былинку. Я уверен, они не дают ребенку ни копейки для школьного буфета, чтобы выкроить два-три рубля в неделю на бензин и смазочное масло.

Приятели тяжело вздохнули, а по дряблым щекам Коротышки даже сбежала крупная слеза.

— Если ему не помочь, то из-за этой своей страсти он совсем изведется, бедняга! — подвел итог Верзила. — А ведь на заводе его считают талантливым инженером.