«Наверное, люди приехали издалека, утомились в дороге и вот решили воспользоваться случайным транспортом», — подумали в лагере. И действительно, транспорт оказался более чем случайным: автокавалькада состояла из грузовиков, медицинских микроавтобусов и даже молоковозов. Из-за созданной этим стихийным автонашествием сутолоки от официальной церемонии пришлось отказаться. Персонал и туристы знакомились вразброд, как придется.

Один молодой турист приблизился к начальнику лагеря и громко произнес:

— Мама!

— Что, что вы сказали? — не понял начальник.

— Я сказал: где моя мама?

Его юная подруга охотно пояснила:

— Не обращайте на него внимания. Это у него с детства. Он и в садике все время требовал свою маму!

Началось размещение прибывших. Одна пожилая туристка, когда ей показали палатку и спальный мешок, спросила:

— И вы серьезно думаете, что я смогу спать в этом коконе?

Туристке объяснили, что спальный мешок — лучшее в мире ложе. Проверено практикой.

— Может быть, — возразила она. — Но как я туда буду заползать? Неужели я вам напоминаю гусеницу?

Другая туристка, значительно моложе первой, наотрез отказалась поселиться в крайней палатке, под двумя уютными елочками. Она делала страшные глаза и, указывая под елки, все время повторяла:

— У-УУ-У!

Оказалось, что ее волнуют волки, которые имеют обыкновение бродить ночью по лесу в поисках Красной Шапочки…

За хлопотами, вызванными устройством прибывших туристов, незаметно прошел день. Наступил час ужина. Гостей ожидал сюрприз: трапеза у костра. За неимением свежей баранины, на костре поджаривали знаменитые чешские шпекачки, нанизанные на ветки вяза. Компания разделилась. Одни, более юные, с удовольствием вонзали острые зубы в огнедышащие мясистые колбаски, в то время как другие с отвращением от них отворачивались. Турист в летах с затаенной грустью в голосе сказал:

— Эх, сейчас бы бутылочку кефира!

— Кефир что! — подхватила туристка, по виду его ровесница. — Вот если бы у нас был ацидофилин! Я прочла в «Здоровье», что лучшего молочного продукта и придумать нельзя!

— Не скажите! — воскликнул турист с белыми как снег волосами. — Я по вечерам выпиваю пол-литра ряженки и утром чувствую себя молодым джигитом!

Но молочными продуктами «Горный орел» не располагал, и потому утро оказалось очень беспокойным. Кто-то из прибывших требовал послабляющих снадобий, кому-то требовалась питьевая сода, а несколько задорных и юных требовали хором:

— Дайте нам кашки-малашки! Хотим кашки!

Пришлось перестраиваться на ходу. Инструктор по малым горовосхождениям, снаряженный двумя полиэтиленовыми канистрами, был срочно командирован через перевал с твердым наказом добыть любого молока: коровьего, козьего или даже бизоньего. Завхоз отправился вниз, к обжитым палестинам, за раскладушками и детскими стульчиками. Медицинская сестра ушла к соседям-метеорологам и по их рации передала срочную заявку Аптекоуправлению на необходимые болеутоляющие и тонизирующие лекарства. На кухне усиленно штудировали разделы «Поваренной книги» о детских блюдах и питании людей пожилого возраста.

Естественно, что в первый день никакие походы не состоялись. Разношерстное население лагеря взирало на окружающие горы с плохо скрываемым отвращением. Раздавались даже возмущенные реплики в адрес нерадивой администрации, не догадавшейся высечь в этих противных камнях ступеньки: «Вот тогда-то и можно было бы требовать от людей, чтобы они ходили в горы…»

Вечером костров уже не разжигали, но песни все-таки пели. Правда, они были какие-то странные, эти песни. Вместо задорных частушек о бабке, Любке и сизой голубке из палаток доносилось совсем другое:

Спи, мой сокол,

Спи, мой ясный,

Баюшки-баю!..

Однако понемногу жизнь «Горного орла» входила в нормальную колею. Наладилось диетическое питание, пополнилась лагерная аптечка, установился определенный режим. Постепенно все увлеклись различными видами спорта. Из страховочных веревок соорудили качели, волейбольные сетки приспособили под гамаки, с рюкзаками ходили за валежником. Вошли в обиход спортивные игры: «Чижик», «Казаки и разбойники», «Пятнашки». Более солидная публика увлекалась домино, пасьянсом, играла в «кинга».

Безмятежно катились деньки. Катился под уклон и составленный со всем тщанием план учебно-тренировочной работы. Застопорилось дело со сдачей спортивных норм. По проложенным опытными инструкторами увлекательным туристским тропам лишь изредка бродили козы. Руководство лагеря переживало период величайшей депрессии, предвидя, каким жалким будет его отчет об итогах сезона.

И лишь где-то там, далеко от «Горного орла», в завкомах профсоюзов, в учреждениях, ведающих продажей туристических путевок, царило полное благополучие. Здесь дело шло как по маслу.

— Вам путевку? Пожалуйста! «Горный орел» устроит?

— А что это такое?

— Чудесное место в живописной долине. Целебный воздух. Близость моря.

И пенсионер со стажем становится обладателем заветной путевки.

— Мне бы детишек устроить на лето…

— В «Горный орел» желаете?

— А это на юге?

— На юге, конечно, на юге. Не станем же мы предлагать вашим малышам какой-нибудь северо-запад…

Так восьмилетний Сережа и десятилетняя Наташа причислялись к разряду бывалых, видавших виды туристов.

…Не вина «Горного орла», что в прошлом сезоне не одолел он окружающих горных вершин и не достиг намеченных спортивных высот. Виновны те, кто выдает путевки, кто формирует туристические группы. Они-то и подрезали крылья нашего «Орла».

А сейчас он снова переживает волнующие минуты встречи с первыми туристами. Персонал выстроился на площадке и ждет. Все напряженно вглядываются вдаль, туда, где, словно причудливый серпантин, вьется дорога.

Кто покажется на ней? Быстроногие, неутомимые ребята и девчата с рюкзаками за спиной или опять та же прошлогодняя автокавалькада?

Спокойнее, «Орел», не волнуйся и не маши своими уже укороченными крыльями. Может быть, на этот раз твоя судьба будет счастливее…

ПОДАРОК ОТ ДУШИ

Иван Петрович — добрейшей души человек. Когда посмотришь на него, то кажется, что доброта излучается всеми частицами его массивной, крупномасштабной фигуры. Веет ею от могучей груди, где бьется чуткое, отзывчивое сердце. Таится она в каждой черточке открытого, симпатичного лица. Лучится эта неизбывная доброта из его широко открытых ясных голубых глаз. Но особенно замечательны у Ивана Петровича руки. В любом его пальце доброты столько, что ее хватило бы на десяток благотворительных обществ, если бы такие у нас были. Обычно стоит только кому-нибудь заикнуться о деньгах для какого-то доброго дела, как рука Ивана Петровича лезет в карман и выкладывает необходимую сумму. Даже с излишком. Раз нужно, раз обычай того требует — не жалко. О чем может быть разговор!

Особенно уважительно относится Иван Петрович к обычаю делать кому-нибудь подарки под Новый год. Есть, правда, люди, относящиеся к этому обычаю скептически:

— С какой стати я должен трясти кошельком перед каждым первым января? Календарь — календарем, деньги — деньгами. Они счет любят!

Иван Петрович таких рассуждений не одобряет. Он выгребет из кошелька все до последней копеечки, но новогодний подарочек преподнесет. Иначе нельзя: обычаи старины надо уважать.

Особенное удовольствие доставляет Ивану Петровичу возможность порадовать подарком своего сослуживца Кузьму Федоровича. Между ними давно уже сложились теплые, почти родственные отношения. Встретятся, бывало, в учрежденческом подъезде и поприветствуют друг друга:

— Доброе утро, Кузьма Федорович!

— Доброе утро, Иван Петрович!