Может быть, для других это и был праздник, а для меня – самый черный из всех дней. Ведь это был день нашего расставания – я знала, что больше Майка никогда не увижу. Не смогу быть даже его тенью. Не смогу смотреть на него, слушать его голос. Не смогу, сидя рядом на лекции, случайно соприкоснуться рукавом. Не смогу почувствовать запах его туалетной воды, когда он проходит совсем рядом.
Сегодня я потеряю его. Навсегда.
***
Я помню каждое мгновение того вечера.
Я была в красивом платье – белом, в нежных розовых цветах. Сделала укладку и тщательно накрасилась. Мне хотелось, чтобы Майк запомнил меня не такой, какой я была большую часть нашей совместной учебы – тихой, невзрачной, одетой кое-как, – а красивой. Пусть он и бросит на меня один лишь мимолетный взгляд, но даже этот миг для меня важен и драгоценен.
Отмечать поехали в парк. Сначала кутили одной большой компанией, а к тому времени, как стемнело, все напились и поразбредались по компаниям, перетекавшим одна в другую. Одни тепло вспоминали учебные времена – сессии, экзамены, практику, – другие пели под откуда-то взявшуюся гитару, третьи делились ужасами защиты диплома и впечатлениями от преподов, четвертые обсуждали планы на жизнь. Кто-то целовался, кто-то блевал в кустах.
Большинство клялись друг другу держать связь и не теряться.
Потеряв Майка из виду, я утратила интерес к вечеринке. Ноги болели от долгого хождения на каблуках. Я присела на скамейку поодаль от всех, дожидаясь Васи – мальчика, который тогда за мной ухаживал. Немного неловкий, не особенно симпатичный, скромный упорный заучка, он был полной противоположностью Майку. Я оставалась к нему равнодушна, как и ко всем, кто проявлял ко мне интерес. Но к тому времени мне уже хватало ума понимать, что именно такие ребята часто достигают в жизни больших успехов – да и к тому же, похоже, он всерьез влюбился в меня, – поэтому имело смысл дать ему шанс. Что же касается Майка… Как говорила Таис Афинская, героиня любимой книги моего отрочества: «Какой смысл рыдать под звездой, которую все равно не снять с неба? Она совершит начертанный ей путь. А ты совершай свой».
– Кира. Кира, Кирочка. Кира…
Только что я была одна, и вот уже передо мной на корточках сидит Майк и смотрит на меня снизу вверх.
– Какая удача застать тебя одну.
Он слегка покачивался – должно быть, изрядно выпил. Впрочем, я и сама была нетрезва. Трезвых среди нас вообще не было.
– Майк… – проговорила я. Какое это удовольствие – его имя на моих губах. Я не смогла отказать себе и повторила еще раз: – Майк. Ты знаешь, как меня зовут?
– Да, – сказал он. – Конечно.
С трудом поднялся, пошатываясь, и сел на скамью рядом со мной.
– Я думал, это ты не знаешь, как меня зовут.
– Тебя все знают.
Он ухмыльнулся, поднял глаза, и меня обдало жаром. Он разговаривает со мной. Я сижу с ним наедине. Как это возможно? Мне казалось, я лечу – или, наоборот, умираю. А может, мне просто мерещится от отчаяния и потому, что я перепила?..
– Кира, – сказал он, наклоняясь ко мне. – Мне понадобилось пять лет и две бутылки вина. Если я не скажу этого сейчас, все пропало.
Я смотрела ему в глаза, и голова у меня кружилась. Запах спиртного, сигарет, туалетной воды, тела и чистой одежды смешивался в дурманящий, только Майку присущий аромат.
– Нет ни единого шанса, что такая девушка, как ты, посмотрит вот на это, – он приложил руку к груди. – Но можно я все же попрошу тебя взглянуть на меня?..
***
Сейчас
На четвертый день пребывания в Италии я возвращалась домой после очередной вылазки с решимостью первым же делом залезть в интернет и посмотреть отели и билеты. Перспективы возвращения Марины были смутные, становилось понятно, что планы наши полетели к чертям, меня изрядно достали еженощные шоу, и я твердо решила, что пора все переиграть. Вот, например, я только мельком проезжала Апулию – не была даже в Альберобелло и не видела знаменитые трулли. Поеду туда, а по пути загляну в Рим, что-то я там давно не бывала. При мысли о знаменитом эспрессо из кафе на Сант Эустаккио (лучшем кофе в мире, я считаю), я моментально поняла, что надумала хорошо.
С этой мыслью я подошла к дому, одновременно соображая, что сделать сегодня на ужин – и, уже доставая ключи, поняла, что что-то изменилось. Обычно, когда я возвращалась – часов в семь, восемь – дом стоял тихий и пустой. Сейчас же во всех окнах горел свет, а ступив на порог, я обнаружила в гостиной компанию человек на пятнадцать: девушки, парни, и среди них Егор. Стол был уставлен мисками салата, закусками, бокалами и бутылками. Одни пили и угощались, другие готовили еду, хлопоча у плиты. Двери на лужайку были распахнуты, часть народу с бокалами в руках курила на улице. Двое отщепенцев на диване резались в приставку. Битком набитые рюкзаки, сваленные в углу в кучу, намекнули мне, что дети путешествуют бэкпекерами.
– Э-э-э… привет, – появляясь на пороге, сказала я.
Молодежь поздоровалась со мной вразнобой, но весело и с энтузиазмом. Откуда-то из гущи людей вынырнул Егор и принялся двигать меня к столу, крича всем, что это вот Кира, подруга Марины, и она (то есть я) сейчас здесь живет.
– Привет, Кира! – нестройно заорали все.
– То есть вы вместе живете? – уточнил кто-то, и в ответ раздался смех.
Я говорила, что неуютно чувствую себя в больших компаниях – но, вероятно, это зависит от компании. С этими ребятами, пусть они и были моложе меня лет на пятнадцать – семнадцать, мне было на удивление легко – может, в каком-то отношении даже проще, чем иной раз с моими друзьями. В обществе ровесников, в том числе давних и близких друзей, я не всегда могла поддержать разговор – у большинства моих подруг были дети, а у меня их не было, поэтому беседы о детских садах и школах, да кто где какой купил комбинезон, навевали на меня смертельную скуку. Здесь же речи ни о чем таком не шло, и пусть все они принадлежали к другому поколению, я, поразительным образом, не чувствовала себя чужой. Они разговаривали о работе, путешествиях, сериалах, фильмах, и мне было что сказать по каждой из этих тем. Они не уделяли мне пристального внимания (от чего мне было бы неловко) и не игнорировали меня (что заставило бы меня чувствовать себя одинокой). Если хотела, я могла вступить в разговор, и меня слушали и поддерживали, если хотела – молчала, наслаждаясь вином и закусками, витая в своих мыслях и краем уха улавливая обрывки беседы.
Они мне понравились – умные, хорошо воспитанные, интересные мальчики и милые девчонки, ничего общего не имевшие с теми холеными красотками, которых Егор до сих пор сюда приводил. Они напоминали мне меня в юности: просто, удобно одетые, почти без косметики, начитанные, с грамотной речью, живо интересующиеся миром вокруг. Они не кидали на меня враждебных взглядов, как те стервозы. Для них и их приятелей я была такой же полноправной частью компании, как Егор. Ко мне не следовало относиться по-особенному из-за того, что я старше, или по каким-то иным причинам. Мы довольно мило болтали со всей компанией, и мне понравилось, что обязанности они делили поровну: готовили и подавали на стол и девушки, и парни. Один из ребят, что стоял у плиты, еще и хвастался своим умением готовить.
Они сделали отличную пасту с морепродуктами и запеченную утку – за день я проголодалась и со всей душой отдала им должное. Рядом со мной уселся юный (наверное, чуть за двадцать) рыжий конопатый Денис и весь вечер с энтузиазмом ухаживал за мной, что изрядно меня смешило. Подливал мне вина, менял тарелки, чуть ли не каждую секунду спрашивал, не хочу ли я чего-нибудь еще – в общем, показал себя настоящим джентльменом.
После ужина решили поиграть. Я ожидала чего угодно: карты, «бутылочка», «Уно»… Но дети выбрали «Скраббл»! Поскольку в «Скраббле» до четырех игроков, разбились на команды. Мне достались Денис, Егор и одна из девушек. Я редактор и работаю со словами, это моя профессия, поэтому, наверное, победа была не слишком честной – мы разбили противников в пух и прах.
