Ансель открыл рот, чтобы в очередной раз сказать, что место подмастерья в кузнице ему и даром не надо, но тут их окликнули.

– Эделен! Тут господин мастера Клемана спрашивает.

– Иду-иду, – немедленно откликнулся тот, бросил корзину и помчался к карете. Ансель воспользовался суматохой и, подхватив пирожки, направился прочь.

Солнце ещё не село, когда Ансель прибежал на причалы. Но корабля с белыми парусами там не было. Где же фрегат?

Наверное, вопрос он произнёс вслух, потому что долговязый юноша в одежде ученика портного ему ответил:

– Уплыл.

– Как уплыл? Когда?

– Только что, – важно сказал портной. – Вон, вдалеке, смотри – пятнышко белое.

С высоты своего невысокого роста Ансель ничего не видел – только ограду набережной.

– Так это, – ошеломлённо пробормотал он. – Зачем же он… на ночь глядя?

– О, простофиля ты, – беззлобно рассмеялся долговязый. – То ж военный корабль. Может, депеша какая поступила. А может, ветер попутный подул, потому и отчалили. Ты, видать, в делах корабельных вовсе не смыслишь, коли таких вещей не понимаешь.

Это звучало обидно, и Ансель хотел было заявить этому глупому портному, что он читал и книгу по навигации, и знает, как парусники устроены, и какие там чины морские существуют, и как правильно глубину мерить. Но внезапно накатили усталось и безразличие. Ансель медленно побрёл по набережной. С реки дул холодный ветер, и он натянул повыше воротник куртки – всё же лето только начиналось, и вечерами было ещё прохладно. Корзинка ненужным грузом оттягивала руку.

Река медленно несла воды на юг, унося белоснежный Маллори к морю, и подобно им неторопливо текли мысли Анселя. Вся эта идея о знакомстве с матросами казалась теперь донельзя детской. Ну, поговорил бы он, и что? Его бы немедленно взяли служить на корабль? На флагман королевского флота? Без обучения, без подготовки? Такое только в сказках бывает: встретит путник маленького волшебника из подземной страны, и тот исполнит его желание. Но сказки на то и сказки…

Конечно, можно наверное стать учеником кока. Или юнгой. Но не сейчас и не здесь. Дядя просто так не отпустит его.

Ансель в стотысячный раз представил, как объявляет дома, что решил стать матросом и уйти в плавание. Дядя Люсьен, конечно, нахмурится и молча всплеснёт руками. Гильемина запричитает, а затем резко заявит, что опять он за своё, и не бережёт бедного дядюшку, и не бывать этому. А дядя предложит выпить чаю, и потом за столом объяснит Анселю, что он еще мал, что в четырнадцать лет не берут в моряки, и что надо ещё подрасти, подождать, да и в кондитерской помощь нужна, и как же ты, Ансель, хочешь, чтобы мы тут сами справлялись? Нужно подождать годка три, а там уж, если Ансель не передумает, дядя лично отвезет его в Ламендон в морскую школу. А Ансель будет соглашаться и кивать, хотя давно выяснил, что в ламедонскую школу берут с пятнадцати, а значит, уже можно было бы готовиться. Но дядя, кондитерская… эх….

«Ты прекрасный повар, Ансель, – любил повторять дядя Люсьен. – Пройдёт пара лет, и ты не будешь уступать мне в мастерстве. У нас лучшая кондитерская в городе, к нам ходят лорды и большие чиновники. С твоими умениями ты с лёгкостью поступишь в Университет Орельена. Разве тебе не нравится поварское искусство?»

Анселю нравилось. И он понимал, что дядя во многом прав. Но также он знал, что всё это лукавство. Просто дядя не хочет, чтобы он становился моряком, и на то есть одна единственная причина.

Это всё из-за отца.

Погружённый в невесёлые мысли, Ансель сам не заметил, как покинул портовый район и ноги несут его в сторону дома. Солнце опускалось за крыши, и мальчик ускорил шаг. На большом перекрёстке он остановился и замялся, думая, как лучше пойти. Очень жаль, что самый короткий путь к поварскому кварталу лежал через улицы Оружейников, кузнецов и кожников. Что поделать, так сложилось, что эти мастера селились поближе к речным докам. Встречаться с Эделеном и его дружками Ансель сегодня не хотел – наверняка они успели упиться ячменной браги и так просто от него не отстанут. Значит, идти через Торговую улицу. Дольше, зато там в любое время светло и полно народу – торговля в большинстве лавок шла даже ночами.

Задумавшись, Ансель не заметил, как перед ним выросла тень. Какой-то человек в плаще с капюшоном навис прямо над ним.

– Сколько говорю, стоит? – гаркнул он Анселю в лицо.

Тот отшатнулся.

– Чего?

Человек отбросил капюшон. Парнишка, едва ли сильно старше Анселя. Он недовольно скривился.

– Ты пирожки продаёшь? За сколько?

Только теперь Ансель вспомнил, что у него в руках корзинка с остывшей выпечкой. Он замотал головой.

– А, ну прости, я думал, ты уличный торговец едой. Жаль. С утра ничего не ел. А ты не знаешь, где тут купить съестного? Только недорого.

Ансель пожал плечами.

– Вообще-то через квартал начинается Торговая улица. А там всё, что хочешь можешь купить.

– А там дорого?

Ансель опять пожал плечами. Ему редко когда приходилось покупать еду в городе – обычно он весь день работал в кондитерской, там и обедал.

– Понятия не имею, – честно ответил он. Потом достал пирожок и протянул незнакомцу.

– Угощайся.

Мальчишка недоверчиво воззрился на угощение, потом схватил пирожок и откусил сразу половину.

– Шпашыбо, – промычал он, жуя. – А тебе не попадёт за то, что ты товар раздариваешь?

– Это мои пирожки. Я их сам испёк.

– Ммм. – Мальчишка дожевал и облизал пальцы. – У тебя хорошо получается. Ещё раз спасибо, ты очень меня выручил. Так где, говоришь, эта Торговая улица? Она мне как раз нужна.

– Я туда иду, – сообщил Ансель. – Пошли. Хочешь ещё пирожок?

Они двинулись по тротуару и скоро вышли на Торговую. Широкая улица была одной из самых богатых и красивых в Бодене, и Ансель знал, что многие приезжие приходили сюда, чтобы просто поглазеть. Добротные каменные дома в два-три этажа, с обязательными лавками на первых этажах, красивые стеклянные фонари на витых столбиках, огонь в которых горел всю ночь, просторные тротуары и ровная мостовая с местами для остановки экипажей, ухоженные клумбы и стриженые кустики, и даже два фонтана – в середине и конце улицы. Торговля здесь не прекращалась ни на минуту, возле многих лавок стояли зазывалы, бойко пристающие к прохожим и увлекая их в свои заведения.

Нового знакомца Анселя звали Тьерри. Худой и растрёпанный, кутающийся в поношенный дорожный плащ, он напоминал юного волшебника-недоучку из сказки. Плащ был великоват – явно с чужого плеча – и Тьерри постоянно подтягивал длинные рукава, впрочем, безуспешно. Он вертел головой, как самый заправский провинциал, тыкая пальцем то в вычурный фонарь на кованом столбе, то в красивую вывеску над лавкой, выкрашенную дорогой светящейся краской, то в маленькую собачку в бархатном костюмчике, которую с достоиством выгуливали две старые дамы. Болтал он, не переставая, не забывая жевать пирожки. Корзинка становилась легче, чему Ансель был только рад. Он узнал от Тьерри, что тот действительно в Бодене недавно и ему всё тут в диковинку.

– Я служу в очень достойном месте, – сообщил Тьерри таинственно. – Только прости, не скажу, где. Примета такая. Я только первый день работаю, а вдруг завтра меня выкинут оттуда, вот же смешно будет, да?

– Кем же работаешь? – полюбопытствовал Ансель, чтобы поддержать разговор.

– А не знаю. На подхвате. Говорю же, первый день. Мне кажется, меня потому и отправили в город, потому как дела пока не придумали. Послали с поручением к мастеру… мастеру… забыл!

– Куда же ты идёшь, раз даже не помнишь, к кому?

Тьерри смущенно потер лоб.

– Да вроде и помнил, когда шёл. А потом засмотрелся на что-то. Ух, какое у вас тут в столице всё! Людей сколько, домов, лавки, мастерские! Экипажи разъезжают, важные такие!

– А корабль видел? – оживился Ансель. – У причалов? Большой, с белыми парусами? Я бегал на него посмотреть, да не успел.

– Не, не видел. Да и чего на них глядеть, на корабли? Что я, кораблей не видел?