Али. 938–?г.х. (1533–?гг.). Старший сын Халила и Лайло, четырнадцатилетний шагирд мастера Санджара.

Ульмас. 938–? г. х. (1533–?). Сын Ильяса и Зарины. Троюродный братишка Али.

Одыл. 897–964 г. х. (1492–1557). Дядя Лайло. Купец. Двое детей, сын Бахтиёр и дочь Нафиса

Гончар Суннат, кукольник Хамид, тандырщик Абдухамид, чайханщик Насрулла, мулла Аброр, караван-баши Анвар, Хайдар-каменотёс— кудолари* Халила-плотника.

Окружение

Санджар – мастер-строитель, у которого обучались Али и Ульмас в течение пяти лет.

Джура, ткач. Подрядил Санджара-устода и его учеников на строительство нового дома.

Хафиза Хараши казий в Афарикенте.

Анвара Ханбобо – секретарь Хафиза Хараши.

Ядгар, восьмилетний ученик Ульмаса, сын Анвара Ханбобо.

Мухаммад Азим, табиб в Афарикенте.

Зия-бобо, кипчак, работник на участке Халила-плотника. Хасан и Арслан – батраки-наёмники.

Али в Бухаре

Мастер Уткир

Севара, его жена.

Амин, их единственный сын.

Лобар, Адлия, Альфия – их дочери.

Мулла Суннатали смотритель кладбища Науканда и мавзолея Исмаила Самани.

Хайрулла-бек, хаким Бухары в период правления Абдулазизхана.

Достан, Алтынбек – друзья и сокурсники Закира по медресе Намазгох

Шерали-сапожник и его семья. Сосед. Мать, жена Латифа, брат Машхур с женой Зайнаб и четверо сыновей.

Бекзод-гончар и его семья. Сосед. Сагиза, его жена, сыновья Эргаш и Нариман, их жёны Гулдастан и Диёра. Три дочери и два внука.

Хайруддин-домла, старший брат Анвара-караван-баши, мужа Ойнисы.

Али в Арча-муле

Шавкат – десятник в войсках Ахмад-хана, расквартированный в бухарском доме Закира.

Шухрат – начальник стражи каравана в сторону Хиндустана, с которым братья покинули Бухару.

Расул – стражник Бахтиёра, оставленный им с братьями в Арча-муле.

Зилол ака, староста в селении Арча-мула. Его семья – два внука, Дильшод и Мурад, сноха Кимсаной и три внучки.

Селим-бек, владелец Арча-мулы.

Самир-чайханщик, один из аксакалов Арча-мулы.

Усман, гончар.

Жасур, плотник. Его сын Надир.

Юсуф, арбакеш. Лутфия, его мать.

Шавкат-кузнец. Его жена Сурайё.

Хасан и Хусан – братья-близнецы, перепелятники.

Азиз, ткач.

Таджихон, его дочь, ковровщица.

Али в Хиндустане

Садхир-певец или Ярымуз.

Маджула, его тётушка.

Прободхан, учитель Садхира в игре на ситаре.

Дхавал, ученик Садхира.

Шанти, молодая вдова.

Девданлал Бходру производитель работ в Лахоре из касты вайшья.

Вазант, Двадан, Кистан, Нахил и другие – рабочие со стройки.

Каришма, пожилая хозяйка дома в Дели, её муж сын и дети.

Остальные – игроки в кости, рабочие со стройки, погонщики верблюдов, жители Лахора и Дели.

Уши Али были похожи на два ярко-красных яблока после сокрушительной трёпки, полученной от отца. На этот раз ата* был несправедлив. Ничего не слушая и не разобравшись в бессвязных выкриках сына, Халил решил, что мастер Санджар, спозаранку прибежавший в его дом во всём прав. Тот с головы до ног был вымазан в жидкой глине. Устод орал на всю махаллю*, что его дети шайтаны*, безмозглые шакалы и что они его чуть не убили. Он немедленно отправляется к казию с жалобой. Халил за всё ответит!

– Аллах лишил меня разума, когда я взял твоих недоумков в шагирды*! Ты мне заплатишь за унижение и побои! – Санджар долго брызгал слюной, понося не только Али и Ульмаса, но самого Халила, его взрослых детей, внуков и предков до седьмого колена.

Вдоволь накричавшись и собрав возле ворот Халила кучку любопытных соседей, он умчался. Надо думать, к казию*.

Халил не сомневался: именно Али виноват в том, что немного погодя Ульмас пришёл домой, еле переставляя ноги. Отец поверил Санджару и, не выслушав сына, стал яростно выкручивать ему уши…

А всё началось с того, что их устод* Санджар-ака, проснувшись на рассвете, испытал великое недовольство от дурно проведённой ночи. У него разболелась голова от бесконечно сверкающих молний, раскатов грома и шума дождя. А тут ещё дом, почти возведённый под крышу, перекосился от незначительного землетрясения. Мастер понимал, что ещё одного ливня или подземного толчка дом не выдержит. Глядя на скособоченные стены, начали хихикать не только подмастерья-строители, даже сыновья незадачливого строителя. Но громче всех смеялся Ульмас. Он давно предупреждал мастера, что дом может рухнуть. Площадка под него не была выровнена.

Устод, не помня себя от гнева, слыша злорадный смех и кляня больную голову, набросился на Ульмаса. Али привык, что мастер ругал братишку по делу и без дела, требовал от того непосильной работы. Отвешивал подзатыльники и затрещины так часто, как только мог дотянуться, или когда удавалось замахнуться. В этот раз он ударил братишку палкой по голове. Ульмас упал на землю и затих без движений в нелепой позе. Али бросился к брату и постарался привести в чувство. Если устод и испугался, то вида не подал. А мальчик похолодел от страха, особенно после того, как Ульмаса вырвало прямо на покосившуюся стену недостроенного дома. Мальчик знал, что если у кого-то выворачивает желудок и вся пища выходит наружу после ушиба головы, то это очень плохо. Человек может на всю жизнь остаться слабоумным, не способным снять штаны в нужнике.

Братья терпели от мастера не только грубые слова и ругань, они вынуждены были терпеть его тычки, оплеухи и тумаки. Ребят дома наказывали лишь за серьёзные проступки. Они не могли понять, как битьём можно чему-либо научить? Отец велел терпеть и не собирался слушать никаких жалоб на мастера-строителя. В Афарикенте были другие устоды, но Санджар был какой-то дальний-предальний родственник. Поэтому братьев отдали в обучение этому злыдню.

Но не это было самым плохим в их обучении. Мальчишки с детства привыкли, что главным способом вдалбливания любой науки становятся подтверждающий удар или шлепок. Непонятным было то, почему мастер ничему их не учил. Его нельзя было спрашивать, почему раствор, замешанный для новой кладки густой. Почему в другой раз в раствор, используемый для такой же работы, мастер приказывает положить больше песка? Сколько надо засыпать глины и извести в корыто, чтобы можно было замесить хороший раствор для изготовления кирпичей? Почему он использует битые кирпичи, а заказчику говорит, что кирпич использовал цельный и самый наилучший?

Последней каплей, переполнившей чашу терпения зловредного старика, были слова Ульмаса, что площадка, выбранная мастером под новый дом неровная. Мальчик к месту и не к месту сетовал на то, что если её вначале не разровнять, то строящийся дом не простоит и года. За свой бесконечный бубнёж Ульмас получил пять ударов палкой по мягкому месту. Али ничего не мог поделать. Он стоял рядом, смотрел на вздрагивающую от ударов оголённую спину братишки и кусал от злости губы. Часто ему хотелось схватить палку, которой мастер избивал Ульмаса, от души отходить того по бокам и жирной спине. Да так, чтобы тот не мог сесть за дастархан целую неделю! Отлупить мастера так же, как доставалось его несчастному брату.

Но когда недостроенный дом от очередного, едва заметного землетрясения перекосился, мастер рассвирепел. Дом, ожидаемо для братьев, грозил рухнуть, а мастер увидел в этом происки того же Ульмаса. Хохот окружающих стал для Санджара несмываемым унижением. Устод, не помня себя от гнева, ударил мальчика палкой по голове. В негодовании и бешеном неуправляемом порыве Али вспомнил уроки мастера Дэй Зэна. Мальчик подскочил и двумя ногами нанёс удар в жирную грудь мастера Санджара. От неожиданного удара тот сначала согнулся в три погибели, беззвучно хватая открытым ртом воздух. Потом ноги его подкосились, и устод скатился в овраг. Там он извозился в грязи до макушки.