Телевидение в Индии – это вторая религия, которую исповедуют все ее жители без исключений. Кино сопровождает индийца на протяжении всей жизни. Оно успокаивает его, обучает и развлекает. Киноактеры в этой стране порой имеют больше влияния чем все политики, ученые и мыслители вместе взятые. Песни из фильмов мгновенно становятся народными, а к киностудиям стекаются многотысячные толпы паломников, в надежде хоть на секунду прикоснуться к кумиру взглядом.

Каждый год в Индии снимают сотни тысяч фильмов. Конвейер работает без остановки и днем и ночью, а люди готовы смотреть, смотреть и смотреть, лишь бы хоть на мгновение приблизиться к мечте, что живет по ту сторону голубого экрана. Местные готовы годами обивать пороги кастинговых агентств, ради того, чтобы стать тем самым парнем, в которого выстрелит главный герой. Телевизор здесь стоит в каждом доме. И даже в трущобах, где люди живут в шатрах, сбитых из мусора и справляют нужду на дороге, высятся всюду спутниковые тарелки, принимающие миллионы грез Боливуда. Единственное чего не выносят индийцы – правдивого кино о реальной жизни. В хорошем индийском фильме все актеры обязаны выглядеть идеально. Мужчина должен иметь спортивную фигуру, хотя небольшой живот лишь украсит его и прибавит ему статус. Девушки должны иметь пышные формы и светлую кожу, но при этом обязательно быть индианками. Чувства героев должны бить через край, нарочито и вычурно. И они просто обязаны красиво петь и танцевать. Улучшить всю эту картину могут лишь компьютерные эффекты. Или скажем сцена, в которой герой отбивает пулю ладонью, и тут же на лету делает из нее украшение для возлюбленной, останавливая при этом ногой автомобиль, на котором пытался скрыться злодей. (сцена не была выдумана мной, а в точности списана с одного фильма, которым засматривались все индийцы в 2018-ом году).

После сиесты, суматоха штурмует улицы Индии с новой силой. Все вперемешку: старики, красавицы, нищие и коровы. И кого только не встретишь в это время. Бродячие торговцы, канатоходцы, чистильщики обуви, музыканты, водители рикш, деловые бизнесмены в строгих костюмах, цыгане и попрошайки, брамины в белых одеяниях и ошарашенные туристы. Толпа в Индии сильно отличается от европейской, выстроенной по линейке. Она хаотична и нелогична. Не подчиняется никаким правилам и законам, при любом удобном случае нарушает правила, даже если они были созданы для их безопасности. Вот уже десять лет правительство Индии не может заставить местных надевать шлем во время вождения. Они устраивают рейды и заставляют людей платить штрафы. А всего-то нужно, обязать людей ездить без них, и я уверен, уже на следящее утро, все индийцы наденут шлемы. Сложно сказать, чем вызвано их желание противиться правилам. Может сказались годы под контролем британцев. А может местное правительство дискредитировало себя так сильно, что любые сказанные ими слова воспринимаются в штыки. А может так было всегда.

Когда солнце начинает сдавать позиции, все понемногу успокаивается. Ритм города замедляется. Крики становятся тише. Люди неспешна идут за покупками. Усталые работяги возвращаются по домам. Цирюльники принимают вторую волну посетителей, что не успели зайти к ним утром. Таксисты сидят в своих рикшах. Дети бегают по улицам, освободившись наконец-то от школьных забот. Уже совсем скоро сядет солнце, и Индия преобразится до неузнаваемости. Станет пугающей и мистической. Даже псы на улицах станут злее. Отовсюду выйдут молодые разукрашенные девушки и надменные парни, чтобы пить и танцевать всю ночь напролет. Местная золотая молодежь превосходит в наглости и вульгарности всех, с кем мне доводилось встречаться. Они могут перекрыть дорогу, и устроить танцы на крыше своего внедорожника. Всем проходящим мимо европейским девушкам они будут свистеть и улюлюкать, а иногда и вовсе предлагают деньги за секс. Всех официантов и барменов, они будут заставлять пресмыкаться перед ними. И никто во всей Индии не смеет дать им отпор. Ведь при достаточном количестве денег, в этой стране вы можете вытворять все, что вам вздумается. Деньги здесь нужны абсолютно всем. Кумиры местной золотой молодежи – это подростки из голливудских фильмов и гангстеры. Они никогда не используют хинди, только английский, подчеркивая тем самым свой исключительный статус. Они водят автомобили, которые могут стоить миллионы рупий, и по безобразности вождения превосходят даже водителей автобусов.

После наступления ночи Индия пустеет. Уже к одиннадцати вечера вы не встретите на улице ни одного прохожего, а если встретите, то вам лучше держаться от него подальше, ведь ничего доброго он точно не замыслил. Индийская ночь – это пристанище мрака и шорохов, грязных делишек и похоти, где нет места ничему человеческому и нечему живому. Индийская ночь смотрит на вас глазами первобытного ужаса, за которым таится лишь бесконечная темнота. Я провел немало времени на ночных дорогах Индии, но не нашел на них ничего кроме пустоты и отчаяния. Индийской ночью вам остается только одно – с нетерпением ждать, когда рассвет вновь забелеет над этой чудесной страной, запуская вновь ее бесконечно прекрасный хаос.

Человеку, родившемуся в европейском мире, с детства прививают мысль о том, что они должны быть благодарны за то, что не родились где-нибудь в Руанде, и им не нужно горбатиться в кобальтовой шахте за пол доллара в день. Со временем мы так привыкаем к этому врожденному чувству вины, что попросту перестаем замечать его, и будучи взрослыми уже почти не задумываемся, как повезло нам при рождении, вытянуть счастливый билет, в мир цивилизованного общества, бесплатного образования, доступной медицины и безопасной жизни под надзором полиции. В мир, где никто не станет отрубать вам руки мачете, чтобы проходящие мимо туристы бросали вам по больше милостыни. И я не был исключением. В жизни мне ни раз доводилось завидовать кому-то. И лишь в Индии, я начал осознавать, насколько все могло быть хуже, не сорви я джек-пот в безумной лотерее под названием колесо сансары.

В один из дней, я вдруг неожиданно понял, что лишь одна случайность отделила меня от рождения, в котором я был бы призираем в обществе. Моего отца отовсюду бы гнали и не пускали бы в общественный транспорт. Моя мать была бы самой дешевой проституткой в индийских трущобах, и с самого раннего возраста меня бы заставляли носить женскую одежду, а может даже оскопили бы, и отправили торговать своим телом на улицах. Если бы мне повезло чуть больше, я возможно бы танцевал на свадьбах и смотринах новорожденных детей, и может быть, даже нашел бы себе богатого патрона неравнодушного к представителям третьего пола (а такой в Индии существует на официальном уровне). Всю жизнь бы меня призирали и сторонились. Боялись и ненавидели. А если бы у меня и были бы даже нормальные родители, они бы отреклись от меня, и отдали бы на воспитание к Гуру, больше похожего на обычного сутенёра. А отдали бы меня лишь потому, что кому-то черты моего лица показались слишком женственными, или скажем мой отец решил бы неплохо заработать на продаже ребенка. Не дали бы мне покоя и после смерти. Мои «сестры», побили бы и оплевали мое тело, мочились бы на него и обливали прочими нечистотами, чтобы моей душе не вздумалось вновь переродиться в теле столь презренного существа. Меня бы звали хиджра, и лишь слово это вызывало бы у людей отвращение.

Никто не знает, откуда именно берут сое начало хиджры. Кто-то говорит, что они были в индийском обществе всегда, просто о них не было принято говорить, и потому не осталось никаких свидетельств. Другие же считают, что хиджры образовались из бывших евнухов, после того, как их мусульманские правители покинули Индию. Но все сходятся в одном – варна хиджр всегда была самой презренной. Даже всем известные неприкасаемые относятся к ним крайне негативно, ведь они, хоть и считаются в Индии людьми второго сорта, все же признается людьми полезными, и даже иногда пользуются уважением. И тот же цирюльник или прачка – несмотря на низкий социальный статус, бывают ценимы обществом, если они хорошо выполняют свою работу. Хиджру же призирают везде и всегда.