…Теперь-то я уж точно знаю, каким способом можно быстро примирить двух поссорившихся женщин. Правда, самому мне случая совершить такое деяние пока что не выпадало. И, между нами говоря, слава богу.
СИГНАЛ
Нагрянула комиссия, и не куда-нибудь, а прямо в руководимую мною контору. Это было так неожиданно, что мы растерялись. На успели переглянуться между собой, как председатель комиссии вытащил из портфеля кипу бумаг и, помахав ею перед нашими приунывшими носами, грозно изрек:
— Сигнал вот поступил, о вас пишут! Будем проверять!
Вот так штука! Что еще за сигнал? Вроде бы и работаем неплохо, и с планом справляемся, и продукция наша не из худших — за год ни одной рекламации. Дисциплина тоже на уровне. Хотя, если говорить начистоту, есть у нас один нарушитель, слесарь Хабислам. Уж больно дружен с бутылкой, вот и прогуливает частенько. Пришлось приструнить маленько — недавно выговор ему объявил и строго предупредил:
— Имей в виду, если еще раз повторится такое, с работы выгоню!
А он и в ус не дует. Даже грозится:
— Не спеши-ка выгонять-то! Как бы пожалеть потом не пришлось!
Я, конечно, смолчал, да и что толку препираться с пьяным: скажи я что-нибудь против, он еще и не такое наговорит. Только одно меня и беспокоило: лишь бы не сорвался, пока в конторе проверка.
Комиссия дотошно копалась во всех мелочах и к концу недели завершила работу.
— Сигнал не подтвердился, — сказал председатель комиссии перед отъездом. — Спокойно работайте!
Канитель с проверкой отняла уйму драгоценного времени, и теперь надо было наверстать упущенное. Работа закипела.
Однако так продолжалось недолго. Однажды утром в контору явилась целая группа незнакомых людей. Один из мужчин, что был посолиднее, порывшись в портфеле, вытащил пачку бумаг и сказал:
— Сигнал! Надеюсь, понятно?
Понять было нетрудно: перед нами стояли члены новой комиссии. О работе, понятно, опять и думать нечего. Дни и ночи заняты только одним: объясняем, уточняем, подтверждаем, доказываем, цифры выкладываем, в архиве роемся.
Сигнал, как и следовало ожидать, снова не подтвердился. Но все же комиссия отметила и записала в акте кое-какие недостатки.
Я снова с головой ушел в работу. Пока возились с комиссией, дела заметно ухудшились. План уже не выполняется, сырья не хватает, с дисциплиной не очень-то ладится. Нет, так дальше не пойдет! Нужно немедленно выправить положение.
Сижу, намечаю срочные меры. И тут в контору вваливается новая группа людей. Никого из них я не знаю, вижу впервые. Один из пришельцев копается в портфеле и вытаскивает бумаги. Я схватился за голову:
— Опять сигнал?!
Члены комиссии удивились, что я встретил их так нелюбезно, однако мешкать не стали и тут же принялись за дело. И опять началась тщательная проверка, которая отняла у нас еще целую неделю.
Наконец председатель комиссии собрал всех рабочих и служащих, чтобы ознакомить коллектив с результатами проверки.
— Сигнал подтвердился, — сказал он, с укоризной поглядывая в мою сторону. — План не выполняет. Сырья недостаточно. Дисциплина тоже не блещет.
А спустя еще неделю меня отстранили от руководства.
Как-то раз после всего случившегося иду я по улице и встречаю того самого пьяницу Хабислама. Увидев меня, он ехидно заулыбался и торжествующе сказал:
— Грозился выгнать меня с работы, ан вышло наоборот. Не ты меня, а я тебя вытурил.
— Как это прикажешь понимать?
— Так вот и понимай, — говорит Хабислам с той же победоносной улыбкой на лице. — Сигналы-то во все инстанции посылал не Александр Сергеевич Пушкин, а ваш, бывший уже теперь, покорный слуга! Ясно?..
ЗА ЖЕЛТЫМ САРАФАНОМ
Плетусь с базара, с того самого, что в народе прозван «грузинским». В руке — сетка с картошкой. Тяжеленная! Чертыхаясь, то и дело перекладываю груз из одной руки в другую. Солнце уже успело отмахать порядочный путь по-над крышами многоэтажек, а я все никак не доберусь до дому. Загнали базар к черту на кулички! А прежний, скажу я вам, был для нашего микрорайона в самый раз. Пройдешь метров пятьдесят — и сразу попадаешь в царство сельхозпродуктов, и выбирай все, что твоей городской душе угодно. Теперь же сходишь на базар — и полдня как не бывало.
Нелегкое дело тащиться с полновесной сеткой в мои-то годы. Это молодежи сподручно бегать без устали дни и ночи. Вон видите, впереди одна из таких мелькает ножками. Да так, что, кажется, не идет, а натуральным образом плывет. А желтый сарафанчик чуть выше ее округлых колен так и трепещет, так и играет волнами складок… А вы взгляните на ее мордашку. Словно второе солнце сошло на тротуар и озарило все вокруг чудесными лучами. Как коснутся чего эти лучи, так оно будто оживает. Вот и не верь после этого в ангелов!
Усталость, чувствую, как рукой сняло. Даже сетка вроде как полегчала… М-да, дарит же бог людям такую красоту!.. Что это у меня с ногами — сами повели за мини-сарафаном. «Старый хрыч, куда тебя несет? Остановись! Поворачивай оглобли!» — приказываю себе. Но где там! Ноги совсем вышли из повиновения, так и влекут прямо за сарафаном…
Ах| Сарафан куда-то исчез! Оказывается, его заслонил мужчина с сытым портфелем. Комплекцией — дуб в три обхвата. Настоящий слон. Другой дороги, что ли, не нашел, стоеросовый… Судя по внешности, должен занимать солидное кресло. Видно, машину оставил в гараже, а сам решил пройтись пешочком. Дескать, мы тоже можем в ногу с массами… Однако сразу заметно, что давно не тренировал нижние конечности. И пот с него, вижу, градом… Сейчас мы вас обойдем, голубчик, как миленького! Так-то! Вот и любуйтесь теперь моим затылком!
Перед моими глазами снова желтый сарафан. Сердце боксерской перчаткой бьется о ребра. Гнев на человека с сытым портфелем отхлынул. Даже как-то жалко его стало. Беднягу, наверное, потурили с места и машину отобрали, вот и вынужден топать ножками…
Боже мой, спаси меня, грешного! Какие ж это ножки! Ох… Не зря такие сам Пушкин нахваливал. Не дурак был Александр Сергеевич, нет! Что за черт? Откуда здесь этот дылда в очках? Куда он прет? Заслонил-таки собой сарафан. Несется что твой марафонец. Чтоб ему без очков остаться!.. Э-хе-хе! Споткнулся! И очки спрыгнули на землю! А нам — прибавить ходу!..
Ах, чтоб тебе ни дна ни покрышки! Отыскал-таки свои очки и опять заслонил мою путеводную звездочку. А это еще кто, не тот ли чурбан с портфелем силится обогнать меня? Он самый. А я быстрее…
Ой-ой-ой! Кто это наступил мне на ногу? «Прошу прощения!» Рослый парень, расталкивая пешеходов, рвется вперед. Вот она, нынешняя молодежь, — никакого почтения к старшим. Лезет напролом, что бодливая корова. Ладно хоть извиняться не разучился, знать, не до конца еще испортился…
О-ох! Кто-то, обгоняя, так двинул меня плечом, что я чуть с копыт не слетел. Вот нахалы! И, главное, сарафан заслонили окончательно и наглухо, ничегошеньки не видно… Постойте-ка, не за дряхлого ли старика меня принимаете? Вы еще не знаете, каким бегуном я был в молодости — никто не мог обскакать. Вот я вам сейчас покажу настоящую спортивную ходьбу!
Собрав остатки сил, вырываюсь вперед. Но где же она? Справа скрипнула калитка. Полы сарафана, словно дразня, мелькнули в последний раз и пропали…
Э-хе-хе!.. А, впрочем, где это я? Да вон уже и мой дом! Ну, чудеса, и не заметил, как добрался! А это кто мне навстречу? Ну, да, они — чурбан с пухлым портфелем, дылда в очках, парень в кованых ботинках и тот широкоплечий, что чуть было не сбил меня с ног, — все один за другим, понуро свесив головы, плетутся обратно. Зря старались, голубчики! У нас тут в округе не такие девушки живут, чтобы каждый-всякий мог за ними свободно приволокнуться! Дудки-с!
