— Я тебе завтра историю сдаю! Пока!

Аггей был потрясен ее цинизмом.

Почему мне попадаются такие, думал он, в сотый раз находя в толпе восхитительные ноги (см. выше), почему моя душа и тело, созданные для целомудрия и покоя, вечно бродят в поисках этих лживых, порочных, алчных, глупых, но таких соблазнительных созданий…

Он понимал, что никогда не поймет причину своего непонимания, и понимание этого делало его непонимание понятным.

…Поставив последнюю точку в своей исповеди, Аггей скушал барабульку и отправился в редакцию журнала. Его встретила редактор, совсем еще молодая женщина, хорошенькая, кокетливая, очаровательная…

У нее были восхитительные ноги!..

МИЛЕНЬКИЙ ЛИРИЧЕСКИЙ ФЕЛЬЕТОНЧИК

(Варвара Карбовская)

Моя чудненькая, дивненькая, прелестненькая читательница, мой добренький, славненький, снисходительненький читатель! Что вы делали до того, как обратили свое вниманьице на мой очаровательный фельетончик? Может быть, вы стояли у станочка и выдавали детальки, перевыполняя производственный планчик? Или стирали любимому носочки и кальсончики, чтобы его настроеньице и без того превосходнейшее, подскочило до поистине космической высотульки? А может, вы держали на коленочках симпатичненького внучонка и вытирали ему платочком сопельки, текущие из носика? Но что бы вы ни делали, дорогие мои читатели, я прошу вас, я умоляю, дочитайте мое сочиненьице до кончика и возобновите прерванные занятия! Я так сильно, так нежно, так пылко, как только могу, желаю вам всего самого хорошенького, огромненького и чистенького!

Дорогие мои женщины (девушки и бабушки), я очень-очень сильно люблю вас (ведь я сама женщина и жена!). Кладите в супчик укропчик и репчатый лучок в малосольную селедочку! Режьте ананасики, рябчиков жуйте — вы заслужили это правочко самоотверженной работеночкой! Мойте посудочку тепленькой водичкой, чтобы в желудочек не проникли микробышки! Смейтесь, улыбайтесь, завивайтесь, одевайтесь, раздевайтесь, переодевайтесь! Ах, как мне надо, чтобы все вы были красивенькие, модненькие, беленькие, розовенькие и голубенькие в крапинку! Я до спазмочек в горлышке счастлива, если вы счастливы!

Так пусть же мой очередной хронический фельетончик войдет в каждую душеньку и сердечко к устроит там крохотуленький лирический пожарник! Всем, всем вам приветичек, а мне славонька….

ПРАВА ЗАБВЕНИЯ,

ИЛИ ПОСЛЕДНИЙ БОГ ЛАНЖЕРОНА

(Валентин Катаев)

Порох…

…мне было тогда примерно шесть лет девять месяцев и восемнадцать дней. Утром девятнадцатого дня я узнал, что порох изобрели китайцы. И еще я узнал, что порох взрывается.

Забыл имя, отчество и фамилию того великовозрастного гимназиста, который сообщил мне, что порох делается из манной каши, селитры, медного купороса и касторки. За эти сведения он взял с меня полтинник.

Анархисты…

Содрогаясь от ужаса, медный купорос я украл у папы, касторку — у младшего брата Женечки, манной кашей меня ежедневно кормила тетя, а селитру подарили анархисты, которые в ту пору у нас в Одессе было великое множество.

Старушка…

Кажется, ее фамилия была фон Студебеккер-Вуонапарте. Впрочем, если даже ее звали как-то иначе, то теперь это не имеет уже никакого значения.

Она жила около нас в маленьком флигеле. Взорвать этот флигель было мечтой моего детства. Теперь я понимаю, как это бесчеловечно… Добрая старушка часто угощала меня халвой «Иоганн Себастиан Вах», утирала мне нос ветхим батистовым платочком и пела колыбельную песню «Ужасно шумно в доме Шнеерсона».

…и вот бомба готова…

Сделанная из старого микроскопа, клистирной трубки с электрическим взрывателем, набитая первосортным порохом, она была великолепна! Я закопал ее в снег, направив дулом в окно старушки фон Студебеккер-Буонапарте.

Я вам не скажу за всю Одессу, но я ночью спал плохо. Мне снились бегущий за мной дюк Ришелье и смертная казнь через повешение.

Разочарование.

…до сих пор не могу понять, почему она не взорвалась. Догадываюсь, что всему виной манная каша. Ее, очевидно, склевали воробьи, привлеченные запахом касторки. А микроскоп с электрическим взрывателем выбросил на свалку дворник Макдональд, двадцать девятый поклонник моей незабвенной тетушки.

СОЛЕНЫЙ КОТ

(Виктор Конецкий)

Все началось в море. Мы тоже вышли ив моря, но забыли об этом.

Я сидел на клотике и думал о Фидии. Мидии плавали где-то внизу я не обращали на меня внимания.

Я думал о том, что обязательно буду, писателем. Было ясно, что настоящим писателем, как Виктор Гюго иди Юлиан Семенов, мне никогда не стать, но желание было огромным.

В жизни все относительно. Прав был старик Эйнштейн. Я с ним совершенно согласен. Эйнштейн — это голова. Наш старпом дядя Вася — тоже голова. Сидя в гальюне, он читает Метерлинка в подлиннике.

И тут я вспомнил о Крузенштерне. Он был адмиралом и проплыл вокруг света. Он не писал путевых заметок, поэтому у его команды никогда не вяли уши.

Корабельный кот смотрел на меня из трюма зеленым глазом. Мы не любили друг друга. Он был соленым, как моя проза. К тому же он презирал психоанализ и вечно путал экзистенциализм с акселерацией. За время плававши он облысел, чем вызывал во мне глухое раздражение.

Я сплюнул вниз, застегнул бушлат и стал думать о вечности.

Что-то стало холодать.

ЛЯГУШКА ИЗ СКАЗКИ

(Владимир Лидин)

Я обул новенькие галоши, нахлобучил велюровую шляпу и стал похож на пирата Джона Сильвера ив книги Р. Л. Стивенсона.

«Остров сокровищ» написал не я. К тому же у меня две ноги и нет говорящего попугая, орущего: «Пиастры! Пиастры! Пиастры!» Но для чего писателю волшебный дар воображения? Я понял, что начало рассказа уже есть.

День был хотя и сырой, но чудесный. Ноги, разъезжались в жидкой грязи. Я шел по тропинке и оглянулся, услышав свое имя.

На тропинке сидела лягушка. «А что, — подумал я, — может быть, именно ее прапрабабушка вдохновила безвестного создателя сказки о Царевне-лягушке?» Для писателя, вышедшего в поисках сюжета, это была уже завязка! И еще я подумал: как часто художественные произведения рождаются буквально из ничего!

Я положил лягушку в шляпу и проследовал дальше.

Навстречу мне шла дама. Я узнал ее сразу. Это была Жорж Санд с томиком Жоржа Мдивани.

— Здравствуйте, Жорж! — сказал я, протягивая ей шляпу.

Она порылась в ридикюле, но, заглянув в шляпу, в ужасе отшатнулась.

— Ну разве не прелесть! — продолжал я. — Хотите, я вам подарю ее. Она говорящая!

— Гран мерси! — сказала Жорж. — Одно из двух: или вы моветон, или крупный мыслитель!..

Это был уже конфликт! Приплясывая, я поспешил к дому. Рассказ вытанцовывался!..

Развязки не было. Просто на моем столе теперь всегда стоит сырая галоша. В ней сидит говорящая лягушка. Она смотрит на меня и печально молчит.

А я смотрю на нее и пишу.

САВВА ОЛЕГОВИЧ

(Виль Липатов)

Савва Олегович Огольцов, молодой тридцатилетий заместитель главного, разлагался со вкусом.

Природа-одарила его красотой и мощным телом культуриста, интеллектом и положением. Но Савве Олеговичу все надоело — деньги и женщины, особняки и машины, отдельные кабинеты в ресторанах и любимая работа, верная жена и жена товарища.