Вышел я от дядюшки поздно ночью один на дорогу. Сквозь туман милиционер блестит. Ночь, как вы сами понимаете, тиха, а поскольку бога нет, то пустынная улица внемлет исключительно его гулким шагам. Звезда с звездою говорит о конфликте дядей и племянников.

Мисюсь, я взбесюсь!

ПИСЬМО ГРАЖДАНИНА В. П. КРАВЦОВА

СЕКРЕТАРЮ СОЮЗА ПИСАТЕЛЕЙ

(Григорий Горин)

Уважаемый товарищ секретарь!

Проживает в нашем доме некто Горин Григорий (не хочу упоминать его отчества), личность в высшей степени подозрительная. Он распускает слухи, будто бы он писатель, хотя лично я такого писателя не знаю, так как вообще никогда ничего не читал. Правда, мой сын рассказывал, что Горин выступал у них в школе на вечере смеха (над кем смеялись?), но я ему не поверил и вам верить не советую — он весь в свою мамашу Кравцову Е. Т., так что не дорого возьмет соврать.

Так вот, этот Горин 17 числа ушел из дому в 3 часа дня играть на бильярде и вернулся домой в 18.30. А на следующий день ему пришел почтовый перевод на 11 руб. 37 коп.

21 числа Горин повел жену в кино, а через пару дней ему перевели 44 руб. 02 коп.

26 числа Горин вообще никуда не ходил и, по его собственному признанию, целый день спал. Каково же было мое возмущение, когда 28 он получил по почте 29 руб. 96 коп.

Эти безобразные факты я мог бы приводить до бесконечности.

Дорогой товарищ секретарь!

Я очень уважаю наших славных писателей, наших замечательных инженеров человеческих душ, но как же можно так безответственно разбазаривать государственные средства?! Со всей ответственностью заявляю, что если так будет продолжаться и дальше, то я в знак протеста будут пить не запоями, как обычно, а ежедневно, и буду по его окном петь, как наш замечательный певец и композитор Полад Бюль-бюль оглы. У меня это здорово получается, особенно когда я выпимши. И пусть тогда мне тоже платят безумные деньги шаляй-валяй, бог знает за что, как и Горину Григорию (не хочу упоминать его отчества), который на самом деле никакой не писатель, а врач, злостно уклоняющийся от исполнения своих прямых обязанностей.

Гонорар за это письмо прошу выслать мне до востребования.

ЧТОБ ВЫ ТАК ЖИЛИ

(Михаил Жванецкий)

Слушайте, вам не говорили, что вы очень красивы? Странно… В дни моей молодости был такой знаменитый артист в кино — Арон Наварро. В паспорте американец. Э, они там все американцы… Похож на вас. Вылитый Вы. Как две капли.

Мне почему-то кажется, что вы грустный. Так нельзя, вы же в Одессе. По моему мнению, вы холостой. Неужели нет? Не молчите, я знаю. Правильно, что приехали в Одессу и встретили меня. Куда же еще ехать и на кому опереться?.. У меня для вас кое-что есть. Только для вас!

Я думаю, она вам, подойдет. Она всем подойдет, но сначала мы должны туда подойти. Не женщина — чудо! Папа — профессор, мама — профессор… Профессор или провизор? Провизор. Бездна обаяния, хозяйка, королева Привоза… Немного хромает. А вам нужна жена или Пеле? У нее одышка. Но кто сейчас легко дышит? Засорение среды… Среда! А четверг, а пятница? А наконец, суббота и воскресенье? А чистюля! Когда она обчистила своего первого из Ростова, с него смеялась вся Одесса… Впрочем, это не важно.

Нет женщин без недостатков. А вы без недостатков? Есть два «но». Младшему — двенадцать. Не волнуйтесь, вы его и не увидите. Мальчик прелесть, Лежит парализован, отец алкоголик, нет, вы мне скажите, когда мы избавимся от этого несчастья?

Старшему, смешно сказать, скоро семнадцать. Постойте, куда же вы? Две судимости, на носу третья, вы с ним не встретитесь лет пятнадцать!

Не надо говорить сразу «нет'». Что вы делаете? Я же старше вас лет на сорок. Нет, вы соображаете?! Это же знаменитая одесская лестница. Еслимне будет надо, я сам спущусь…. Вы же не Эйзейштейн. Где вас воспитывали? Тихо, тихо, дедушка не может быстро…

СЧАСТЬЕ

(Борис Зубавин)

Весной Грише исполнилось шестнадцать лет, но жизнь у него сложилась как в плохом романе.

Отца у него нет и не было.

Отчим, сын кулака и бывшей графини по кличке «Шмара», торговал на базара редиской, молодой картошкой, огурцами, помидорами, спаржей, раками, омарами и хайамами. А Гриша торговать не хотел: он был комсомолец и не любил деньги.

Из дому его выгнали. Из школы пришлось уйти.

Жить стало негде. Не было одежды, обуви, нечего стало есть. Спал он в подъездах, укрываясь «Литературной газетой».

Он решил поступить из работу и всей душой потянулся ко всему передовому и светлому и прежде всего к представителям общественных организаций. Но те за делами не замечали человека, которому плохо…

Однажды к нему подошел верзила в кепочке и застенчиво сказал:

— Слышь, кореш, постой на стреме, а мы квартиру обчистим, где профессор живет.

— Не буду, — буркнул Гриша.

Его остановил худой желтый мужчина с остановившимися глазами и угостил сигаретой.

Судя по запаху, это была марихуана.

— Не хочу, — бросил Гриша.

Как-то он столкнулся с человеком в рясе.

— Хочешь, отрок, в духовную семинарию? Бога познаешь!

— Иди к черту! — кинул Гриша.

Его обхаживали спекулянты, валютчики, насильники и даже один человек в темных очках и с усиками. «Шпион!» — догадался Гриша.

Он всем показывал комсомольский билет, язык, кулак и все, что в таких случаях показывают.

Спас его белозубый парень лет двадцати пяти, токарь-универсал, передовик производства, ударник труда, председатель кассы взаимопомощи и участник художественной самодеятельности.

Он одолжил Грише денег, подарил «Запорожец», подыскал работу, выхлопотал квартиру и вернул парню веру в людей.

Теперь Гришу облагораживает труд, он выполняет норму на 350 %, его фотография не сходит с доски почета.

Он счастлив.

ПРИМОРСКИЙ ДРАКОН

(Фаниль Искандер)

Рефлексирующий доцент Аггей Псабашкаров поймал барабульку.

Потом он поймал себя на мысли, что думает не о барабульках, а о женщинах.

Женщины занимали в жизни Аггея Псабашкарова огромное место. Он и на исторический пошел, потому что запутался в историях с женщинами. Он не понимал, что с ним происходит, а когда понял, то перестал понимать все остальное.

Он стал думать о своей жене, которая его не понимала, а если понимала, то ночью, да и то редко. У нее были восхитительные ноги, точеный носик, коралловый ротик, перламутровые зубки, грудь напоминала два нежных персика, кожа пахла айвовым вареньем, глаза цвета спелого инжира излучали волнующий матовый блеск, а бедра были такие, что сравнить их в окрестностях Хусума было не с чем…

Первая встреча с женщиной произошла у Аггея Псабашкарова еще когда он учился. Завалив ботанику, он шел по родному Хусуму и вдруг увидел ее. Она была старше, у нее были восхитительные ноги (см. выше), она спросила, как пройти к морю. Он не ответил, бросился на нее и поцеловал, она ответила на поцелуй, он увел ее к морю и уже после всего, уходя и прощаясь, она дала ему рубль.

Вторую он увидел уже в Москве в Сокольниках. Она побежала, он побежал за ней, они пробежали мимо трех вокзалов, пересекли Садовое кольцо, потом мимо памятника Минину и Пожарскому добежали до площади Ногина и побежали дальше. В районе Химок он потерял ее, тосковал восемь минут, после чего увлекся следующей.

Он вспомнил свою третью девушку. У нее были восхитительные ноги (см. выше), он погнался за ней недалеко от общежития университета и догнал. И уже, когда все случилось, она лукаво улыбнулась ему и, убегая, крикнула: