«Ну, Фрэнк, теперь ты получишь!» – ощутила себя победительницей Джилл, несмотря на то что сама очутилась в весьма сомнительной ситуации. Восторг ее, впрочем, был мимолетен. Первый же взгляд на строки письма принес Джилл разочарование; когда же она вчиталась в текст, юное ее сердце сжалось от боли и ужаса. К Фрэнку листок вообще не имел отношения. Речь в нем шла о ней, а написаны были так ранящие ее слова рукой миссис Мино, которая обращалась к своей сестре:

Дорогая Лиззи!

Дела Джека вполне хороши, вскоре ему снимут гипс, и он начнет ходить. Куда больше тревоги приходится нам испытывать по поводу состояния девочки. Бедняжка, боюсь, навсегда покалечила спину. Она у нас. Мы делаем для нее все возможное, однако при каждом взгляде на нее мне на память, увы, приходит Люсинда Сноу, которая, как тебе и самой известно, двадцать лет не вставала с постели, после того как расшиблась в пятнадцать. Бедная Дженни, к счастью, пока не знает, и я надеюсь…

На этом текст прерывался, но и прочитанного оказалось достаточно для Джилл. Она-то рассчитывала, что скоро полностью выздоровеет. Мучавшие ее боли вроде бы начали мало-помалу стихать. К тому же все вокруг говорили, что постепенно у нее все придет в норму. И вот теперь ей открылась ужасная правда.

– «Навсегда…», «двадцать лет не вставала…». Двадцать лет в кровати! Нет, я этого не вынесу. Не вынесу… – прошептала она в отчаянии. – Вот, значит, почему мама так тяжело вздыхает, когда помогает мне одеваться, и почему все так со мной ласковы и добры.

Джилл больше совершенно не волновало, что кто-то может войти и застать ее на полу с чужим письмом в руках. Какая разница, если для нее все так плохо. Но в душах юных даже сквозь мрак отчаяния способен пробиться лучик надежды. «…И я надеюсь…» – вспомнила Джилл последние слова обнаруженного письма, отчего мысли ее потекли по другому руслу: «Миссис Мино, наверное, имела в виду, что пока еще нельзя ни в чем быть уверенным и что надежда все-таки есть. Вот ведь за Джека она тоже сперва боялась, а теперь он уже выздоравливает. Хорошо бы разузнать о своем состоянии у доктора, но тогда он догадается о письме. Ах, лучше бы я спокойно лежала и вообще его не касалась!»

Нахлынувшее раскаяние придало девочке сил. Отшвырнув от себя листок подальше, она уцепилась за край дивана, подтянулась, постанывая от боли, с трудом забралась на него и, когда наконец вытянулась на его поверхности, ей показалось, будто с момента ее падения на пол прошло много-много лет.

«Я обещала миссис Мино не двигаться, но соврала и была наказана. Спина теперь снова болит, а чужое письмо, которое я не имела права читать, жутко меня расстроило. Хороший же я миссионер. Правильно мама говорит: прежде чем исправлять других, исправься сама. Как стыдно! – Джилл вновь застонала, но не от боли в спине, а от угрызений совести. – Теперь у меня есть секрет, которым я ни с кем не могу поделиться. Даже с девчонками».

И как малые дети прячутся от стыда с головой под одеяло, так Джилл, отвернувшись к стене, уткнулась в учебник и принялась усиленно осваивать премудрости правописания.

Возвратившись, Миссис Мино застала поистине идеальную картину. Прилежная девочка учится, позабыв обо всем, что ее окружает. Поза ее неподвижна, и только губы немного шевелятся, словно она беззвучно проговаривает какие-то правила. И все же что-то в ее позе и чуть заметном нервном подрагивании ноги выдавало странное напряжение ребенка.

– Ну, с Джеком все в порядке. С тобой, дорогая, как вижу, тоже, – бодрым голосом произнесла миссис Мино, отчего сердце у Джилл подпрыгнуло. – Можно подумать, между вами по-прежнему протянут телеграф и вы сговариваетесь, что делать. Вон как дружно взялись за занятия.

– Да я просто не нашла рядом никакой другой книги, вот и пришлось немножко позаниматься, – ответила ей Джилл, которой было совестно получать похвалу за мнимое трудолюбие.

Украдкой выглянув из-за учебника, она заметила, как миссис Мино перекладывает на большом столе бумаги. «Ищет письмо», – замерла девочка. И так как от страха она даже дышать перестала, до нее явственно донесся шорох подобранного с ковра листка. К счастью, Джилл не видела взгляда, брошенного хозяйкой дома в этот миг на ее щеку. Одна из испанских марок так и осталась приклеенной у девочки на лице, в то время как другая такая же прилипла к оборотной стороне неоконченного письма. Сопоставить два эти явления не составляло особенного труда. Марку, которая сейчас была на письме, миссис Мино перед уходом из Птичьей комнаты видела на полу и даже собиралась было поднять ее, чтобы отнести Джеку, но в последний момент сочла за лучшее не вмешиваться в воспитательный метод Фрэнка. «Допустим даже, что письмо, упав со стола, само каким-то образом соединилось с маркой, – продолжала размышлять миссис Мино. – Но откуда тогда на нем взялся зеленый отпечаток пальца? Именно такого цвета шерстяную пряжу Джилл сегодня утром сматывала в клубок».

Словом, все признаки указывали на то, чему миссис Мино совсем не хотелось верить. А необычное поведение девочки окончательно убедило ее в своих подозрениях. Добрая леди заколебалась. Быть может, лучше всего сделать вид, будто она ничего не заметила? Очевидно, бедная девочка и без того страшно расстроена тем, что выяснила из письма. А кроме того, она явно мучается от раскаяния.

«Подожду, пожалуй, пока девочка сама мне все расскажет, – решила в конце концов рассудительная хозяйка дома. – Джилл очень честная. Не сомневаюсь, что она не сможет долго таить это в себе».

И миссис Мино вновь принялась за письмо к сестре, а Джилл продолжила свои занятия. Прошло немало времени, прежде чем девочка наконец закрыла учебник и миссис Мино предложила:

– Милая, хочешь я проверю у тебя урок? Джек вот сказал, что хочет, после того как справится со своим Цезарем.

– Не знаю, получится ли у меня, но попытаюсь.

Она весьма успешно повторила прочитанный параграф вслух, пока не дошла до наречия «навсегда», и тут же осеклась, отчетливо вспомнив тот страшный смысл, который открылся ей за этим ужасным словом в письме миссис Мино.

– Знаешь, что оно обозначает? – поинтересовалась та.

– Н-ну, д-да, – начала запинаться девочка. – Навсегда – это очень надолго. Вернее, навечно. – Горло у нее сжалось. Лицо покраснело. Глаза заблестели от слез.

– Что с тобой, дорогая? – склонилась над ней миссис Мино. – Знаешь, давай-ка пока оставим урок. Расскажи мне, что тебя так мучает, и я постараюсь помочь.

Участливый тон, сочувственный взгляд и мягкая прохладная ладонь, коснувшаяся разгоряченной щеки Джилл, заставили девочку громко всхлипнуть, а затем со слезами поведать хозяйке дома всю правду.

– Ах, моя милая, – принялась ее успокаивать миссис Мино, – я давно уже все поняла. И ни секунды не сомневалась, что ты сама мне во всем честно признаешься. Иначе ты не была бы той девочкой, которую я так люблю и которой готова во всем помогать.

Затем она показала ей письмо, и прилипшую к нему марку, и зеленый отпечаток пальца, пытаясь, насколько возможно, уменьшить страдания Джилл.

– Вредная марка! – и вправду немного развеселилась та. – Прилипла и выдала меня, словно я сама не могу обо всем рассказать, даже если мне и нечем похвастаться.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.