Фиолетовые глаза расширились в узнавании и тут же снова раздраженно сощурились.
— Ты дочка Кейлов, — выплюнул он с неприязнью. — Сколько хочешь за эту побрякушку? Хочешь пятьсот? Купишь себе все, что осталось в этой убогой лавчонке.
Торговец тихо завозмущался себе под нос, не решаясь вмешаться, что, мол, не такая уж и убогая лавчонка, вон, смотрите, какие люди заходят, какие споры за его товар ведут.
— Ну?! — нетерпеливо спросил Дэйлор. — Берешь пятьсот?
— Нет, — ответила я, бережно укладывая упакованную рыбку в мешочек к травам. — И тысяча меня не заинтересует. А вам, виконт Доун, стоило бы поуважительнее относиться к людям. Да, вы знатнее родом, но бывают и побогаче вас.
С этими словами я вышла из лавки, оставив за собой потерявшего дар речи от негодования эльфа. И сразу же споткнулась об сияющую Элинию.
— Смотри, что я купила! — она закружилась, прижимая к груди изысканную рубиновую диадему. — Правда, красиво?
— Элька, у тебя же не было денег? — удивилась я. — Ты ведь все потратила на маски, тебе даже не хватало.
Эла внезапно остановилась и покраснела.
— Эээ, да, но, знаешь, кое-что… О Аэд всемогущий это что, Дэйлор великолепный? — взвизгнула она, тараща глаза за мою спину. Я чувствовала, словно задняя часть тела медленно загорается от испепеляющего взгляда.
— Пойдем домой, Эла, родители волнуются.
Сзади раздался угрюмый смешок и удаляющиеся шаги. Украдкой я обернулась. Виконт размашистым шагом двигался к выходу, его темный плащ развевался за ним по ветру, мельком виднелся идеальный профиль. Надо же, такой симпатичный и такой неприятный! — подумала я.
И какого гоблина ему понадобился артефакт? Коллекционер он, что ли? Эльфы, тем более из древних родов, как Дэйлор Доун, не очень-то жалуют магические побрякушки. У них и своей магии через край, а возле Отцовского леса, в семейных поместьях старинных поселений, пронизывая центр главной залы, у каждого возвышается свой, настоящий древний ильм, волшебный вяз. Лучше любого артефакта.
Конечно, в городе Доун живет в графском дворце, а вязам современных построек далеко до высоты и силы Отцовских деревьев. Может, ему не хватает магии? Может, я чего-то не знаю об отпрыске древнейшего рода Аэдонии?
Дорога домой заняла не больше получаса по едва освещенным улицам ночного Лианара, и все это время Эла, не умолкая, приставала ко мне с вопросами.
— Вы встретились в лавке? А что он сказал? А ты что сказала? А он? Как ты могла! Правда, он невероятно красивый? И потрясающе стильный? А я тоже кое-кого встретила.
— Да? — остановилась я. — Кого?
— Тетушку Матильду, — глядя мне в глаза, поведала подруга. — Она очень ругалась, что я брожу ночью по рынку одна. Я еле убедила ее, что ты недалеко, закупаешься травками.
Я закатила глаза. Тетушка Матильда, сестра моего приемного отца, никак не могла перенести мое увлечение целительством. Каждую пятницу она считала своим долгом посетить нашу гостиную, и с видимым удовольствием потягивая чай из крохотной чашки, освещать родителям путь в нелегком ремесле воспитания юных девиц.
Теперь, конечно, у нее будет чудесный повод заявиться вне графика и нарисовать маме жуткую картину гарантированного развращения и падения девушки, смеющей выйти из дому под вечер. Надо же, травки! Мало того, ночью!!
Что еще будет, когда она узнает, что я мечтаю поступить в Императорскую Академию.
Когда мы с Элинией вынырнули из портовых переулков на широкий центральный бульвар, она явилась перед нами, как сказочный замок. Академия Лианара. В темноте поблескивает сигнальный контур заклинаний над высокими шпилями. В узких окнах отражается мерцание уличных кристаллов и размытые блики дрожат на мощеной булыжником площади перед зданием. Мягко рокочет фонтан, изображающий огромный вяз, населенный лесными зверушками. Все-таки она потрясающая! — мечтательно вздыхаю я. Обязательно буду здесь учиться!
Элька знает о моих притязаниях, но не поддерживает их. Она верит в меня, но никак не в то, что меня возьмут в старейшее учебное заведение Аэдонии. Академия стоит тут с тех пор, как люди и эльфы вышли из Отцовского леса и задумали возвести город на берегу Среднего моря. В главном зале растет самый древний в городе ильм, и никогда с той поры на целительском факультете не было человека.
А теперь будет! — улыбнулась я. Все когда-то бывает в первый раз.
Глава 3
После прогулки за полночь проснулась я позже, чем обычно. Только открыв глаза, вскочила, готовая нестись в подвал, в свою оборудованную целительскую лабораторию, которую мама называет баловством. Скорее умылась, накинула простое домашнее платье.
Прислушалась — в гостиной кто-то был. Так рано? Конечно, тетя не смогла удержаться, примчалась еще до обеда. Легко узнаваемый мощный голос тетушки Матильды перебивал попискивания ее сыночка Патрика, в ответ слышалось мамино успокаивающее щебетание.
Отец, видимо, успел удрать рано утром, чтобы не встречаться с занудной сестрицей. Надеюсь, они необычайно заняты беседой, и мне удастся прокрасться незамеченной мимо открытой арки в зал. Я затаила дыхание и, дождавшись особенно шумных возгласов, ринулась по коридору на цыпочках. Под ногами предательски взвизгнула половица. Драные гоблины!
— Кати! Доброе утро, милая! — обернулась мама. — Ты сегодня поздно, тяжелая была ночь? — спросила она, посмеиваясь. — Тетушка говорит, встретила вчера твою подругу в неподобающем месте для юной девушки.
— Доброе утро, мама, — обреченно присела я в вежливом поклоне. — Доброе утро тетушка, братец.
Сын тетушки Матильды, Патрик, был знаком мне с детства. И с того же времени неприятен. Любитель таскать кошек за хвост и жаловаться маменьке, сопливый неказистый мальчик, вырос в угловатого прыщавого юношу с редкими усиками под носом. Он взглянул на меня восторженно, чуть не пуская слюни, подскочил с кресла, подбежал и протянул свою бледную тонкую ладонь.
Поморщившись незаметно, я подала братцу руку, и Патрик приложился смачным поцелуем. Щекотно. Кто бы надоумил его сбрить это недоразумение под носом. Его маменька, то бишь тетушка, глядела на эту сцену с нескрываемым умилением.
— Так вот, Лизетт, — продолжила она затеянный до моего появления разговор. — Мало ли какая беда подстережет девицу в поздний час на рынке! Даже и двух девиц!
Да уж, вздрогнула я, вспомнив вчерашнее происшествие. Лучше маме не знать, кого можно встретить на портовых улицах вечером двум девушкам с набитыми кошелями.
— Катрина девушка взрослая, — вещала тетушка, — приданое у нее дай милосердный Аэд каждому. Не след такую выпускать на улицы ночами, да держать в людской лавке, где всякий голодранец глядит, да на ус мотает как соблазнить и завладеть богатством.
— Ну, не так уж она и богата! — рассмеялась мама. — Кати зарабатывает сама, как и я с юности. А семейным счетом так просто не завладеть, Матильда, не переживай. Приданым мы раскидываться не станем.
Мама не очень любит вспоминать тяжелые годы, когда мой дедушка, ее отец, умер и ей с совсем крошечным ребенком на руках пришлось перебираться в город и искать себе место в жизни. Да, она нашла его, и поднялась с тех пор очень высоко. Кормить себя не будет необходимости ни мне, ни моим детям, ни моим внукам, особенно если они не станут трогать основного капитала, помещенного мамой в Императорский банк. Но и сейчас она работала каждый день, возглавляя штат фабрики Кейлов, лично посещала самых знатных клиентов, а иной раз, по большим праздникам, даже вставала поторговать в лавку, «вспомнить молодость», как она сама это называла.
Потрясающие палантины ручной работы, которые никто из конкурентов не мог повторить, не выходили из моды уже лет двадцать. С бесконечной фантазией мама придумывала все новые и новые узоры, и ежегодно на сезонных балах-маскарадах весь Лианар рукоплескал чудесным палантинам, выпущенным фабрикой вязаных изделий Лизетт Кейл.
Мама подумывала расширяться и отправить представителя фабрики со своими изделиями на торговом корабле в Вернас, столицу Озерного края и всего государства Аэдонии. А может быть, когда-то даже перенести туда часть производства, ведь для самых дорогих товаров требуется пух специальной породы горных коз, живущих только в дальних деревнях Озерного края.
