К их столу уже несли кофе, блинчики и все, что они щедро заказали на завтрак, помня, что все оплачено. Но позавтракать спокойно не удалось. В зал вошел то ли водитель, то ли охранник, она так и не поняла статус этого крепкого и высокого парня, состоящего при Белковском.

– Олег Валерьевич просит всех подняться к нему в номер. Сейчас.

Все уставились на недоеденные блюда. Но тон, которым была передана просьба или уже и не просьба, не оставлял сомнений, что попросить время на доесть – не вариант.

Белковский ходил по гостиной из угла в угол, заложив руки за спину.

– Садитесь, – буркнул он, увидев их на пороге.

Они послушно расселись и уставились на него, кто с любопытством, кто с недоумением, а кто с явной враждебностью. В номере было прохладно, жужжал кондиционер, слышался тонкий и еле уловимый ухом хрустальный перезвон. Повертев головой в поисках звуков, Жанна поняла, что звук идет сверху. Под потолком горела огнями сложносоставная люстра, вся из каких-то трубочек, колбочек, шариков. Пели, вероятно, те самые колбочки. Интересная конструкция. Мелькнула шальная мысль попросить хозяина номера провести им экскурсию по апартаментам. Когда еще доведется побывать в таких царских хоромах? Жанна погладила рукой шелковую обивку дивана и даже чуть-чуть подпрыгнула пятой точкой по этому чуду дизайнерской мысли, тут же поймала раздраженный взгляд Белковского.

– Так… – сказал он. – У меня из номера пропали документы. И я думаю, это сделал кто-то из вас.

Раздался хор возмущенных и частично растерянных голосов.

– Объясняю популярно. Документы касались нашей авиакомпании. Никому они неинтересны. Кроме меня и других сотрудников. Мысль понятна?

– Но позвольте, – Лаврушин встал, – зачем нам ваши документы? Что нам с ними делать? Мы не бизнесмены, мы ничего в этих делах не понимаем. Олег Валерьевич, вы что-то не то говорите.

– Сядьте! – рявкнул Белковский. – Повторю, документы касаются «Скайтранса». Кое-кто за обладание ими душу продаст. Почему бы ему не попробовать купить вашу?

– Вы намекаете, что кто-то из нас?.. Ну это ни в какие ворота!

– Не намекаю. Прямо говорю. Горничная видела, как сегодня утром в номер заходила женщина в форме. В форме стюардессы, понятно?

Майя ойкнула. Наталья схватила Жанну за руку. Лицо ее побледнело, а губы еле слышно пробормотали:

– Прощай моя квартирка.

– Ерунду вы несете, уважаемый, – мрачно сказал Камаев. – Никто из нас не мог этого сделать. Если у вас что-то пропало, почему не вызвали полицию? Темните что-то.

– Повторю, кто-то из вас проник в мой номер. Один или с кем-то в паре. Или даже все вместе. И я предлагаю сейчас тому, кто в этом замешан, вернуть документы. Слышишь, летчик? Если решим дело мирно, я тебя по доброте душевной просто уволю. Если же нет, то волчий билет тебе обеспечен. Тебя даже к «кукурузнику» близко не подпустят. Летать на батуте будешь!

– Я с вами на брудершафт не пил. Извольте не тыкать. И угрожать мне не нужно!

– Спокойно, Ильяс, спокойно. – Лаврушин схватил вскочившего Камаева за руку и рывком усадил обратно. – Уймись ты, – прошептал он ему, – не гробь себе жизнь. И так уж все испортил. Терпи. Все уладится. Мы ни при чем. Пусть разбираются.

– Итак. Я позвал вас только затем, чтобы сообщить…

– К нам едет ревизор, – не удержалась Жанна.

Белковский осекся, уставился на нее мутным от гнева взглядом. Она невинно хлопнула ресницами.

– Когда вылетите на улицу с волчьим билетом, я тоже посмеюсь, Жанночка, обещаю.

– У сильного всегда бессильный виноват, – развела она руками. – Воля ваша. Если вы считаете, что от этого документы найдутся, то… пожалуйста. Нам ваши секретные файлы даром не нужны. Ищите воров в другом месте.

– Если я ошибся, то принесу вам свои извинения. Но пока заявляю, если до обеда документы не найдутся, то можете искать себе другую работу, совсем другую. Советую начать с вакансий дворников. Хотя и там вам будут не рады. Я вам устрою увольнение по такой статье, что даже уборщицей в общежитие гастарбайтеров вас не возьмут. Все. Идите.

– Ты сдурела, мать? – Наталья покачала головой. – «К нам едет ревизор…» Думаешь, что с ним можно шутки шутить?

– Подожди, найдутся его документы. Сам же куда-нибудь и засунул. Или забыл где-то.

– Он же сказал, горничная видела стюардессу…

– Врет она. Может, боится, что на нее повесят, вот и придумала.

– А если их и правда украли? – подала голос Майя, за все время не проронившая ни слова. – Почему вы уверены, что этого не могло быть? Вот я фильм смотрела, там воровка горничной прикинулась…

– Стоп! – Жанна повернулась к ней. – А ведь точно. Надо просто посмотреть, кто заходил в номер. Здесь есть камера. Элементарно.

– Для этого нужно знать, за какой период смотреть.

– Точно. Вы идите. Я сейчас.

Жанна развернулась и пошла обратно, Наталья и Майя переглянулись, слегка пожали плечами и направились к лифту.

Белковский уставился на нее, словно привидение увидел. Охранник встал ей навстречу и вопросительно посмотрел на шефа: «Выгнать ее? Выкинуть в окно? Придушить?»

Жанна приняла смиренный вид – она умела. Стиснула кулачки, прочистила горло.

– Олег Валерьевич, извините. Я иногда ляпну не подумав.

– Мне ваши извинения до лампочки. Решение свое озвучил. Или вы пришли вернуть мне документы? Неужели?..

Она выкатила глаза в притворном ужасе и вскинула руки.

– Увы, нет. Но я могу помочь. Вы же сами вчера превозносили мои сыщицкие способности.

У Белковского от удивления брови взлетели домиком, он провел рукой по лицу, словно желая вернуть их на место.

– Это другое… – глухо выдавил он. – Если вы не знаете, кто их взял, лучше не лезьте. Или вы пытаетесь выгородить своего любовника? Поверьте, ему уже ничего не поможет.

– Понимаю вашу предубежденность. – Замечание про любовника пришлось проглотить. – Но с чего бы Камаеву красть ваши бумаги? Из чувства личной неприязни? Это смешно. Вы же с ним раньше не встречались. А если даже предположить, что кого-то из членов экипажа подкупили, то его в последнюю очередь. Проще было бы предположить, что деньгами могли соблазнить кого-то из нас, раз уж горничная, как вы говорите, видела стюардессу.

– Вот мне точно по барабану. – Олег Валерьевич отвернулся и налил себе в стакан немного темной жидкости из пузатой бутылки. – Но желание обелить своих коллег одобряю. Что хотите? Вы ж не просто извиниться пришли? На вас не очень похоже.

Он развернулся и уставился на нее глазами недобитого тореадором быка.

– Думаю, есть возможность узнать, кто побывал в вашем номере. Есть же записи с камер. Когда эта горничная видела женщину, заходящую в номер?

Белковский хохотнул:

– О, вы и правда возомнили себя сыщиком? Забавно. Это было первое, что пришло мне в голову. Скоро сюда приедут люди, которые понимают в этом больше какой-то девчонки. Слава, проводи нашу гостью…

– А вы не боитесь, что к тому времени записи удалят? Или, может, это вам на руку? Тогда можно спокойно обвинять нас, да и кого угодно, хоть рептилоидов с Нибиру.

– Каких еще рептилоидов? Да что я с вами время теряю! Слава!

– Вчера вы просили меня кое о чем не рассказывать, Олег Валерьевич. Помните? Я могила. Но если встанет вопрос об увольнении, то я обязательно вспомню о том, что вы пренебрегли элементарным способом установить истину.

– Да вы шантажируете меня, что ли?

– Ага. Есть такое дело. И заметьте, прошу не денег или каких еще плюшек, а просто дать возможность посмотреть записи с камер. Мне тоже не нравится, когда мне угрожают и шантажируют.

Белковский закатил глаза, постоял, подумал.

– Слава, – произнес он, – сходи к администратору, пусть даст доступ к камерам. Записи изъять, принести мне. Малинин уже в пути, скоро будет. Пусть разбирается.

Больше всего Анатолий Малинин любил такие вот сюрпризы, когда внезапно звонит начальство и чуть ли не в истерике требует помочь, спасти, в общем, сделать обратно все так, как было. Ну а что? Жизнь была бы скучна без таких пертурбаций. Звонок Белковского застал его в Воронеже, где он разруливал последствия смерти хоккеиста[2]: обещал, льстил, чуть-чуть угрожал. Он уже хотел лететь домой, а тут вот это. Даже и лучше. Через час он уже сходил в Самаре по трапу небольшого самолета, используемого компанией для таких вот незапланированных поездок.